— Мик, — простонала Лесса. Она силилась встать. — Берите меня…
— Она никто. — Настройщик кивнул. — Я, знаете ли, устал. Так что лапайте.
— Мудрое решение. — Себен неуловимо расслабился: умирать не хотелось. А он имел все шансы отправиться в чертоги смерти, заартачься враг. Одиннадцать воинов в строю — разве это сила? По счастью, красноглазый сглупил. Ведь плен подобен смерти. Бесчестье и позор.
— Отдай меч.
— Забирайте, — отмахнулся димп. Пространство вокруг плавно вращалось, дрогнули колени…
— Мик. — Лесса не могла разглядеть мужчину. — Я сейчас… Я встану…
— Цепи, — торопливо приказал Себен. Успеть бы ноги унести до того, как лакрийцы опомнятся. Потерять две трети отряда — такое и в страшном сне не привидится.
Звякнул металл, оплетая руки пленника. Грубый рывок, и Михаил поковылял сквозь развороченные палисадники к восточной дороге. Ему бы сесть, отдохнуть, а не глотать сухую пыль, поднятую сапогами. Утихни солнце, родись ливень и ветер. Пустые надежды.
— Ускорить движение! — Себен стиснул рукоять меча. Окраина Лакри скрылась за грядой холмов, и, если через мгновение на зеленых вершинах не появится волна лакрийского гнева, они спасены… — Вроде тихо.
— Да. — Адъюнкта клонило вправо. — К полудню достигнем реки.
— Не забывай о патрулях апохов.
Михаил ухватился за прутья клетки, нагретые солнечными лучами. Тряска выводила из себя, как и жара. Ныли раны. Подстегнутые ударом кнута чагары закусили поводья, рванули телегу. Очередной ухаб заставил Настройщика устало выругаться. Дороги Фэлкории оставляли желать лучшего. Неровной змейкой вились они среди природных красот: цветочного луга с правого борта, вспаханного поля с пирамидальными деревьями по периметру и причудливыми каменными столбами, увитыми плющом. Неподалеку черная тень указателя — две покрытые трещинами доски объясняли путникам, где находится Лакри, а где нечто, сокрытое птичьим пометом.
Гладкий серый валун на перекрестке. Кто и когда сидел на нем? Отдыхал, любовался танцем облаков, внимал шорохам и песням. Огненные мухи коснулись тела — раны и боль. Словно издеваясь, по курсу движения серебряной лентой возникла река Бликов. Прохлада воды смотрелась упоительно — окунуться бы в чистую глубину, смыть кровь и усталость…
Поворот направил дорогу вдоль берега. Через несколько минут димп увидел по левую руку причал; три доски, брошенные на сваи, не вызвали особых восторгов. Как и одномачтовый громоздкий корабль, что терся бортом о доски.
— Эй, Ледог! — окликнул часового Себен.
— Здесь. — У сходней нарисовался крепко сбитый бородач. Следом еще пятеро.
— Дрыхнете на посту, сорги?!
— Никак нет, — вытянулся Ледог.
— На корабль, — проигнорировал ответ Ведущий. — И пленника достаньте.
Бесцеремонно, за цепи, Михаила вытащили из телеги. Не устояв на ногах, он рухнул на бок. Его так и подняли на судно — волоком. Удар о кормовую палубу, скрип замка и небо в крупную полоску — новая клетка. Один плюс — не запихнули в трюм, где в столь адскую погоду умереть, что блины лопать, — проще не бывает. Под открытым небом обретался простор, ограниченный лесными зарослями.
Михаил надсадно вдохнул. Звякнули цепи, напоминая о статусе пленника. Хлопнул, выгнулся дугой парус. Плеснула вода, качнулась под ногами солдат палуба. С пенным шелестом река Бликов устремилась навстречу кораблю. Привычные к картине фэры немедля занялись собой. Выискались среди них лекарь, обработавший раны, и повар, наполнивший мир запахами съестного.
Про Михаила вроде как забыли: медицина и еда обошли стороной. Он отнесся с пониманием — любовался видами и вспоминал. Когда-то давно, насколько он и сам не помнил, его перевозили в столичный город Яротты. Вонючий трюм, набитый пленниками, тихая речь Саады, ухмылка Труга — нелегкое плавание. Арена и боль… Михаил с трудом вернулся к реальности. За неимением лучшего, принялся тысячными долями бэрга лечить микротравмы. Иначе боль добьет. Он рассмеялся.
Себен удивленно присел на бухту каната, что валялась неподалеку от клетки. Отставил флягу:
— Тебе смешно?
— Парадокс… — Михаил не мог остановиться, его пробило.
— Не понял.
— Сейчас… Глубокий вдох, теперь выдох. — Я постоянно играю роль заключенного в этом мире. — Он с трудом подавил нервный смешок. — Аномалия какая-то… Я к Вратам, меня обратно.
— У нас говорят: кто создан для плена, потерян для жизни.
Веселье оборвалось столь же резко, как и вспыхнуло. Стремительно мрачнея, Настройщик поморщился: мнительность до добра не доведет. Он сосредоточился на солнечных лучах, что купались в облаках, отвоевывая у теней изумруд листвы, золото древесной коры и водную рябь — серую с голубым. Все относительно…
Плеснула рыба, по воде разошлись круги.
— Ты неплохой боец, — очнулся Себен.
— Будь я неплохим бойцом, мы бы сейчас не разговаривали.
— Справедливо. Но ты отправил в чертоги смерти две трети моего отряда.
— Только две трети, — кивнул Настройщик. — А вот мои родственники…
Он осекся, поймав себя на мысли, что действительно относится к Чету, Лаони и Ору, как к родне.
— Что твои родственники?
— Они профессионалы, Воины с большой буквы и все такое. Считай, тебе повезло.
— Для пленника ты нагл. — Себен коснулся меча. Его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.
Демонстративно тряхнув цепями, Михаил вздрогнул: саднила кожа, натертая металлом.
— Вряд ли что зависит от моего поведения.
— Ты прав. Первый Ведущий Карол не потратит на тебя и секунды.
— Объясни.
— Позволь уточню, я беседую с тобой от скуки. Понял? — Себен мельком глянул на подчиненных. Солдаты занимались своими делами и любопытства предусмотрительно не проявляли.
— Да, — согласился Настройщик. Если Ведущий, пепельного окраса аскетичный блондин, намерен выговориться, ради бога.
— Карол решает судьбу пленных. Ты убил фэрнайтов, добровольно сдался, что само по себе великий позор… Я не стал бы беспокоить Первого из-за столь мелочной проблемы, но порядок есть порядок.
— Значит, время у меня есть, — сделал вывод Михаил. Если он успеет накопить достаточно энергии, проблема разрешится.
— Немного, — улыбнулся Себен. — К полуночи достигнем крепости. Отрядим гонца, тебя на столбы… Восход ты увидишь.
— Меня будут охранять?
— Странный вопрос. Ты что-то задумал… — Себен нахмурился. — Я позабочусь об охране.
Преисполненный досады Михаил обратил взгляд к далекому берегу. Сам напросился.
— Не думал, что ты отпустишь ребенка.
— Да и я не надеялся на твою сдачу, — кивнул офицер. — О пацане волновался зря; фэрнайты не лгут. Воин обещал, воин сделал.
— Тебе ничего не стоит убить дите?
Себен несколько минут пристально смотрел на речные просторы и неожиданно улыбнулся:
— Ты издалека.
— Да?
— Старые говорят: за морем дух воина представляется иначе. Они там сюсюкают над кодексом боя и все такое. Чагарова хэлка… Мы убийцы, я имею ввиду нас — солдат фэрнайтов, апохов, лэндов и кэрсибов. О сейдукках не знаю. Наша цель отнимать жизни, согласись.
— И вы не видите разницы между ребенком и взрослым?
— Никакой.
— Ребенок не в силах дать сдачи. — Михаил лег. — Давай вернемся с философских высот. Ты уверен, что я достигну крепости живым?
— Уверен.
— Я голоден, ранен, крови во мне осталось только на посмеяться. — Димп уставился на офицера. — Разве вас не учили обращению с военнопленными?
— Странная речь. — Себен поднялся на ноги, оправил изрядно помятую форму. — Глупо кормить мертвеца. И лечить тоже глупо.
Посвист ветра и тишина. Стальной звон натачиваемых клинков и молчание. Скрип снастей — мерный сонный звук. Пытаясь расслабиться, Михаил изучал небосклон. Нравилась ли ему лазурная с белым даль, что уплывала назад? Да — она дарила легкость и глубину.
Удар корабля о причал заставил Михаила очнуться. Он стиснул зубы: тело затекло.
Ночь. Сияние лун мягко касалось серовато-черных облачных клубов. Алыми всполохами скользили над причалом факелы. Их количество давало понять: встреча Себена пройдет обыденно. Пяток огней, пяток заспанных солдат. Недовольные вопросы.
Сохраняя полное хладнокровие, Себен покинул корабль. Выбрался по сходням на берег:
— Кто за главного?
— Рэк, ночной смотритель. — Мужчина подтянулся. Он и представить не мог, что сегодня к нему заглянет Ведущий. — Вы от Лакри?
— Да. Эпр, ко мне!
Из темноты вынырнул адъюнкт. Особого рвения он не демонстрировал. Ему бы сейчас бабенку, что умеет лечить раны, да постель мягкую. А пленник может убираться на все четыре стороны.
— Эпр, возьми двоих и бегом к Каролу с докладом… — начал Себен.
— Уведомить Первого о потерях?
— Э-э… — Офицер замялся и мгновенно овладел собой. — Нет. Справедливость обрела форму. Выполняй! Теперь с тобой, Рэк- смотритель… Мне потребуются воины.
— Отряд Ведущего Агола, пять десятков опытных фэрнайтов, — кивнул воин. — Расквартированы на Серой улице. Послать гонца?
— Удивляюсь, почему ты этого еще не сделал. Спин!
— Здесь, — откликнулись с корабля. Факелы выхватили из темноты перебинтованного солдата.
— Топайте домой, на отдых. Все до единого.
— А долина?
— Отдыхайте, я сказал! — Голос у Ведущего хрустел под стать щебню. Свидетели разгрома посланного в деревню отряда ему не нужны. Ни под каким видом.
Михаил вернулся к осмотру фэрской твердыни. Он ожидал увидеть форт: крепкие стены, пара башен, подъемный мост, внутренний двор и прочая атрибутика. А на деле крепость высилась причудливым городом. Настройщик разглядел темные кривые улочки, что вели от пристани к центру фэрнайтской обители. Кособокие силуэты домов, мостовые, разбитые колесами телег, редкие золотистые пятна окон. Город спал, источая букет ароматов: затхлой воды, немытых тел, острых пряностей, смолы и нагретых досок.
Пряности добили Михаила. Голод подступил нешуточным оскалом… На причал, исходя бранью, высыпали солдаты. В свете факелов они выглядели мрачно. На обнаженной стали танцевали блики.