Алексей Владимиров*ВАСИЛИЙ БЛЮХЕРЯН ФАБРИЦИУССТЕПАН ВОСТРЕЦОВИВАН ФЕДЬКО
РАССКАЗЫ О ПОЛКОВОДЦАХ
Художник Артем САЛТАНОВ
М., Молодая гвардия, 1969
О тех, кто первыми ступили на неизведанные земли,
О мужественных людях — революционерах,
Кто в мир пришел, чтоб сделать его лучше.
О тех, кто проторил пути в науке и искусстве.
Кто с детства был настойчивым в стремленьях
И беззаветно к цели шел своей.
«Тот, кто носит на своей груди этот высокий пролетарский знак отличия, должен знать, что он из среды равных себе выделен волею трудящихся масс, как достойнейший и наилучший…»
КАВАЛЕР ПЕРВОГО ОРДЕНА
Итак, вперед! Кто малодушен, оставайся, но помни, что одиночки — не сила и легко могут быть переломлены, противником.
ГЛАВНЫЙ ВОПРОС
Вечерело. К особняку бывшего управляющего белорецким заводом спешили партизанские командиры. Оставив коней во дворе, они поднимались по широким ступеням парадного крыльца.
При входе охрана проверяла документы. Кое-кому из прибывших это показалось ненужной проволочкой.
— Ишь чего выдумал! — возмущался усатый казак. — Своего станичника не узнает! Подай, вишь, ему бумажку!
Казак уже ринулся было напролом, но его остановил чей-то спокойный голос:
— А по-твоему, что ж — дверь нараспашку, заходи кто угодно! Так, что ли? — На крыльцо легкой упругой походкой поднялся молодой командир в потертой до белых плешин кожанке. Его серые глаза смотрели на усатого внимательно и строго.
И тот, кому не по душе пришлась бдительность охраны, примолк. Притихли и те, кто еще недавно был склонен поддержать усатого казака.
Только тогда командир, поправив висевший на боку маузер, достал из кожанки свой пропуск.
«Предъявитель сего Василий Константинович Блюхер», — прочитал часовой и лихо козырнул молодому командиру.
Широким гулким коридором Блюхер прошел в просторную комнату, очевидно когда-то служившую гостиной. Здесь еще сохранились остатки былой роскоши: лепной потолок с изображением каких-то фантастических существ, теперь поблекшие, во многих местах порванные, некогда дорогие обои.
В комнате было сумрачно. Большая керосиновая лампа едва разгоняла темноту.
— Василий Константинович! — окликнули Блюхера с дальнего конца стола. — Сюда присаживайся!
Теперь Блюхера здесь знали все. А ведь еще совсем недавно и его не знали и ему почти никто не был знаком.
Летом 1918 года чуть не половину Урала захватили белые. Действовавшие здесь красноармейские части и рабочие отряды были отрезаны от центральных районов России, оказались в глубоком тылу врага. Под натиском белых они отходили в горы и, наконец, собрались здесь, в небольшом городке Белорецке. Месяц назад прибыл сюда во главе Уральского полка и Блюхер…
Командир уральцев внимательно всматривался в лица собравшихся в бывшей гостиной — усталые, небритые.
Неподалеку от Блюхера, чуть наискосок, сидели братья Каширины. Иван — балагур и весельчак, человек безудержной, подчас безрассудной отваги, и Николай — скромный и выдержанный, но решительный и строгий. На противоположном конце стола сидел Николай Томин. И, как всегда, с неизменной плеткой в руке: «ни шагу без коня, если надо на другую сторону улицы попасть, и то в седле» — так говорят о нем…
В комнате полным-полно. Сидят за громоздким столом, примостились у стены на разнокалиберных стульях и креслах.
Задумчивы, сосредоточенны партизанские командиры. И почти все то и дело внимательно, выжидающе смотрят на Николая Каширина.
Но Каширин, сурово сдвинув брови, молчал…
Может быть, он думал об отчаянном положении, в котором оказались партизаны, окруженные врагами со всех сторон, без боеприпасов, с тысячами беженцев — стариков, женщин, детей, заполнивших сейчас улицы, дворы, дома городка.
А может быть, о том, что произошло за последние две недели, с того дня, когда в этой же комнате первый раз собрались командиры партизанских отрядов, чтобы решить, как быть, что делать дальше.
Тогда, на том совещании, разгорелся жаркий спор.
Одни предлагали закрепиться в Белорецке и драться до последнего. Другие — отсидеться до лучших времен в горах. Но Белорецк — ненадежная крепость: подтянут белые свежие силы — и конец. А уводить многотысячную партизанскую армию от борьбы, «отсиживаться» — это уж никуда не годится.
И сторонников оставаться в городе и тех, кто предлагал отсидеться в горах — «седунов», как их тут же окрестили, было немного. Большинство считало, что надо пробиваться на соединение с частями Красной Армии. Но каким путем идти? Это был главный вопрос.
Почти все командиры, коренные уральцы, высказались за то, чтобы держаться поближе к родным местам. За это ратовали и братья Каширины. Так и определился выбор маршрута.
Блюхер пытался доказать, что, выбирая такой путь, партизаны совершают ошибку. Но его не слушали, Не помогли и доводы Николая Томина, стоявшего за план Блюхера.
Кое-кто из командиров, разделявших точку зрения Блюхера, предлагал отделиться от партизанской армии: «Мы не согласны — чего нам с ними идти!» Но командир уральцев категорически отверг это предложение: не соглашаться — одно, а подорвать единство партизанских рядов — другое. Этого допустить нельзя. Блюхер и сам подчинился решению большинства и своих сторонников уговорил подчиниться.
Партизанская армия двинулась в сторону Екатеринбурга. Но на пути стоял Верхне-Уральск, который можно было взять, лишь овладев горой Извоз.
Лысый Извоз, господствующий над всей округой, был изрыт траншеями и волчьими ямами, оплетенными колючей проволокой, казался неприступным.
Вот тут-то и проявили себя уральцы — бойцы блюхеровского рабочего отряда. Под пулеметным огнем врага ринулись они на вражеские укрепления, прорвали линию обороны и в рукопашном бою овладели Извозом.
Утром с вершины горы партизаны увидели раскинувшийся в долине Верхне-Уральск, Но радости не было. Все понимали, что занимать город не имело смысла: выход в низину поставил бы партизан в невыгодное положение. Не оправдались и надежды на то, что с падением Верхне-Уральска белоказаки бросят оружие и разбегутся по домам, И наконец, выяснилось, что Екатеринбург — цель пути — взяли белые.
Десять дней красные отряды пробивались с боями через густые леса. Немало жертв стоил поход. Потеряно время — части Красной Армии отошли еще дальше. К тому же врагу стала известна численность отрядов и то, что боеприпасов у них не хватает и с продовольствием плохо, известны врагу и многие другие секретные сведения — начальник штаба одного из отрядов оказался предателем, бежал к белым. А партизанам пришлось двинуться в обратный путь, к Белорецку.
И вот опять собрались командиры в бывшей гостиной.
Ошибочность решения, принятого прошлый раз, очевидна. И все-таки нужно об этом сказать. Не для того, чтобы «ворошить старое» или упрекать друг друга, — для того, чтобы каждому стало ясно: стремление «держаться поближе к дому» — плохой советчик.
Но сказать об этом должны те, кто ратовал за решение, принятое прошлый раз. Вот почему все ждали, что скажет Николай Каширин: ведь он был главным сторонником похода к Екатеринбургу.
Блюхер понимал: от Каширина сейчас зависит судьба тысяч людей. Очевидно, понимал это и Каширин, Может быть, поэтому, когда он встал, резкие складки у него на лбу стали еще глубже. Какое-то мгновенье Каширин стоял, опустив глаза, потом окинул долгим, внимательным взглядом всех сидящих вокруг и обратился к командиру уральцев.
— Ты прав был, Василий Константинович, — негромким, чуть глуховатым голосом сказал он.
И вдруг, резко повернувшись туда, где сидели особенно горячие сторонники войны «поближе к дому», почти крикнул:
— Это нам всем урок! Забыли, что деремся не только за свой дом, за свою деревню!.. — Он хотел еще что-то добавить, но оборвал себя и снова повернулся к Блюхеру. — Давай думать, Василий Константинович, что дальше делать.
Теперь заговорили сразу несколько человек, Они яростно жестикулировали, перебивая друг друга, и длинные фантастические тени прыгали на стене.
Это «взяли слово» сторонники похода к Туркестану. Раньше был и такой план, Но его отвергли. Теперь, когда провалился план Каширина, снова заговорили о Туркестане. У этого плана было немало положительного. И главное: идти в том направлении и безопаснее и с продовольствием легче. Это привлекало многих. Но Блюхер знал, чем это может кончиться. И едва замолкли сторонники туркестанского похода, он резко снял кожанку, будто собирался с кем-то драться. Но заговорил неожиданно спокойно. Только сидевшие рядом видели, как побелели его пальцы, стиснувшие карандаш…
Блюхер говорил о том, что легкий путь далеко не всегда правилен. Ведь неизвестно, какова сейчас обстановка в Туркестане: когда шли на Екатеринбург, тоже надеялись соединиться со своими, не зная, что город уже занят врагом, Тогда это была ошибка, тяжелая, страшная, стоившая многим жизни. Поход на Туркестан может обернуться гибелью всей армии и всех беженцев…
Блюхер замолчал, тяжело, как после быстрого бега, перевел дыхание. И заговорил снова. Теперь командир уральцев излагал свой план. Собственно, по сравнению с тем, что он говорил две недели назад, нового было немного. Но теперь этот план виделся партизанам в ином свете. Они внимательно слушали Блюхера и потому, что в недавних боях он показал себя умелым и отважным командиром, с мнением которого нельзя не считаться, и потому, что неудачи помогли оценить преимущества блюхеровского плана.
Горы и в самом деле не только трудность, но и защита. Да и белых меньше на этом пути. К тому же армия пройдет через районы, где действуют партизанские отряды. Хоть и невелики они, а помогут и в обстановке разобраться, и дорогу подскажут, и об опасности предупредят.