енные для освещения, при любых порывах воздушных масс не выдерживали полярных шквалистых ветров и быстро ими задувались.
Полярники с наступлением осени усилили наблюдение за состоянием их льдины и соседних полей. Пока дрейф протекал спокойно и признаков сжатия и торошения ледяных полей не наблюдалось. Тем не менее Ширшов и Федоров, как только мороз сковал пресные озера и озерки первым льдом и запорошил их снегом, совершили несколько лыжных прогулок на соседние ледяные поля. Они убедились, что их гостеприимное ледяное поле является счастливым исключением, что его с разных сторон окружает настоящий ледяной хаос: гряды старых торосов высотою до 7 и даже 10 м, беспорядочные нагромождения льдин друг на друга, мощные надвиги, вздыбленные глыбы, а также много свежих, только что замерзших разводий и трещин. Решили на всякий случай принять меры предосторожности: на трое нарт погрузили аварийный запас продовольствия, одежды и топлива и поставили их в разных концах льдины с расчетом быстро перевезти их на другое место в случае появления трещин.
Быстро приближалась полярная ночь. Полярники ощущали ее близость по тому, как с каждым днем все больше и больше увеличивался период темноты, все ниже и ниже спускался солнечный диск к горизонту, а потом уже оранжевый кусочек этого диска медленно полз по границе лед — небо, почти не поднимаясь над горизонтом.
Темп научных наблюдений не снижался. В эти осенние дни Ширшова особенно заинтересовали и увлекли наблюдения за течениями. Он изучал их с помощью специальных вертушек, спускаемых в океанские воды на разные горизонты. О полученных данных и о сделанных из них выводах он рассказал своим товарищам и так увлек их разгадкой тайн сложных течений, что Федоров и Кренкель включились в эту программу и тоже вели под руководством Петра Петровича вертушечные наблюдения. Так, Ширшов установил, что под влиянием дрейфа льдов в океане возникает дрейфовое течение — оно захватывает находящиеся подо льдом верхние слои воды до глубин 50 м. При этом, по закону ученого Кориолиса, то есть под действием вращения Земли, это течение отклоняется вправо на 20-40° от генерального направления дрейфа льдов, вызываемого в первую очередь ветрами. Глубже дрейфового течения на горизонтах от 50 до 125 м (в зависимости от скорости и продолжительности дрейфа) возникает обратное течение, идущее в противоположную сторону направления дрейфа. Разгадкой механизма образования этих течений и изучением их физических характеристик и занимался с увлечением в те дни Ширшов при активном участии Федорова и Кренкеля.
Приходится удивляться, как у Кренкеля на все хватало времени: не только выполнять свои основные обязанности радиста, но и помогать товарищам. Как радист, он работал с колоссальной нагрузкой. Какой примитивной кажется теперь его рация в сравнении с современными рациями, где широко применены электроника и автоматика. Вся связь через его радиостанцию была основана только на работе рукой ключом. В течение осени и зимы на льдину продолжали идти поздравительные радиограммы. Они шли от школьников, рабочих, научных учреждений, съездов, собраний, конференций, от отдельных лиц. Это свидетельствовало об исключительном внимании советских людей, к работе и судьбе четырех отважных полярников, дрейфующих на льдине. Такое внимание обязывало всех четверых стать корреспондентами центральных газет и регулярно информировать через них о жизни и работе на льдине. Так, Папанин и Кренкель были корреспондентами «Правды», Ширшов — «Известий» и «Ленинградской правды», Федоров — «Комсомольской правды». Кроме того, шла регулярная служебная переписка: передача 4-8 раз в сутки сводок погоды, отчетов о выполненной работе, прием директивных указаний из Москвы. И всю эту обширную переписку обслуживал Кренкель своей маленькой радиостанцией, выстукивая ключом точки и тире или принимая и записывая их на слух. Радиостанция на острове Рудольфа была главным промежуточным приемо-передаточным пунктом, но когда связь с нею нарушалась, Кренкель «шарил» в эфире и выискивал надежные связи с другими полярными станциями. А потом еще Эрнст Теодорович выкраивал время для занятия своим любимым делом — коротковолновой связью, когда он ловил позывные и сигналы со всех пяти континентов. Особенно напряженной была у Кренкеля работа во время перелетов Чкалова и Громова, поисков самолета Леваневского, когда приходилось, не отрываясь, сидеть у радиостанции двое суток, а то и больше.
Вспоминая о своей работе на станции «СП», Кренкель писал: «Арктика для радиста-профессионала и для любителя является землей обетованной. Северные условия позволяют даже при малых мощностях перекрывать огромные расстояния. Отсутствие каких бы то ни было электрических помех… и занимающих много места в эфире широковещательных станций значительно облегчает работу радиста в Арктике»[46].
Правда, нередко подводила энергетика: в безветрие бездействовал ветряк, быстро расходовались запасы электроэнергии в аккумуляторах. Тогда приходилось переходить на работу вручную: Кренкель, не отрываясь от ключа, выстукивал тексты телеграмм, а три его товарища попарно вертели вручную динамо-машину. Это была тяжелая работа, поэтому смена уставшего товарища производилась через каждые сто слов передачи.
Но этим функции Кренкеля не ограничивались. У трехлампового радиоприемника не хватало мощности для громкоговорителя, но он хорошо принимал Москву и другие станции. Поэтому Кренкель решил радиофицировать жилую палатку: для каждого провел провод с наушниками.
Кренкель любил наблюдать, как он выражался, «шалости эфира». Один раз он удивил товарищей своим рассказом о том, что слышал разговор по радиотелефону в одном из совхозов Ростовской области. Или вдруг его работе с островом Рудольфа начинали мешать радиостанции Владивостока и Будапешта.
Полярная ночь наступила 5 октября — в этот день обитатели лагеря увидели солнце в последний раз. Но полярную ночь они встретили во всеоружии, хорошо подготовились к ней. Жизнь по-прежнему текла размеренно и уплотненно. Прибавилась только тяжелая работа по очистке баз от снега. А снег был настолько плотным, что ноги не оставляли на нем следов. Очень тяжело стало работать Ширшову у гидрологической лебедки, так как приборы приходилось прикреплять к тросам голыми руками. Мороз обжигал руки, пальцы примерзали к металлическим приборам и тросу. К тому же ту лунку, у которой в летние дни стояла лебедка, затянуло крепким льдом. Как ни старался Ширшов с товарищами долбить ее, мороз оказался крепче их усилий. Пришлось перейти на «кочевой» способ работы: нагружали на первые нарты лебедку и ящики с приборами и подсобными материалами, на вторые брезентовую палатку, палки и доски, запрягались в длинные лямки и тянули нарты к широкой трещине, образовавшейся в начале зимы в километре от лагеря. На краю льдины укрепляли лебедку, устанавливали палатку, и Ширшов с помощью товарищей начинал очередную гидрологическую станцию. Конечно, в морозы работать было куда труднее, чем месяц назад. В пасмурную погоду морозы были сравнительно небольшими: — 15, —17°С, а в ясные дни ртутный столбик показывал —25, —27°С, а к середине октября морозы дошли уже до 32°С.
С каждым днем ускорялся дрейф льдины. 85-ю параллель пересекли 10 октября, и ледяное поле с каждым днем несло все быстрее в юго-западном направлении. Если в июне льдина проходила в сутки в среднем полторы мили, а в августе — две с половиной, то в ноябре — уже 4 мили. Точные приборы Федорова все чаще и чаще регистрировали толчки — это означало, что границы их льдины все время испытывали сжатие. Теперь уже не было никаких сомнений, что станцию несло к берегам Гренландии. 16 ноября льдина находилась уже на траверзе у самого северного выступа Гренландии, мыса Моррис-Джесуп, но сам берег Гренландии находился еще далеко к западу от линии дрейфа.
Полярная ночь прибавила новые большие хозяйственные заботы и Папанину. Такая простая операция, как приготовление обеда, стала очень сложной. Замерзли пресноводные ручейки, пресную воду пришлось добывать изо льда, растапливая его в кастрюле над примусом или паяльной лампой. Даже процесс умывания превратился в серьезную проблему. Пытались умываться снегом, но при 30° мороза это оказалось не просто. А воды не хватало даже на мытье посуды. Возня с примусами и паяльными лампами, процесс добывания из льда пресной воды и приготовление пищи занимали у Папанина массу времени, и ему по многу часов приходилось проводить на кухне. Тут же у его ног вертелся пес Веселый. Ему разрешили жить на кухне, так как он очень страдал от холода и ветра.
Значительно труднее в морозную ночь стало работать Федорову. Ему приходилось высиживать при сильных морозах по восемь часов подряд и работать голыми руками с металлическими приборами. При астрономических определениях положения льдины темнота мешала разглядеть показания теодолита, а морозы даже останавливали ход стрелок хронометра. И все же магнитные, гравиметрические и астрономические работы не срывались и продолжали вестись по полной программе. Ведь определение координат льдины имело очень большое значение: оно помогало определять скорость дрейфа льдины и «привязывать» к точному месту результаты научных наблюдений.
Торжественно отпраздновали обитатели льдины 20-ю годовщину Великого Октября. Накануне вечером помылись горячей водой — такую роскошь они не могли себе позволить целых три месяца, побрились, а утром прослушали трансляцию парада с Красной площади. Потом с красным флагом вышли из палатки на «демонстрацию» и провели митинг. Это был самый северный праздничный митинг советских людей — он проходил в ночной темноте, озаряемой сполохами полярного сияния и мерцанием звезд над головой. А вечером, надев наушники, они слушали трансляцию праздничного концерта для полярников.
14 декабря радио сообщило им радостную весть: все четверо были избраны депутатами Верховного Совета СССР от разных избирательных округов. Это были первые выборы в нашей стране по принятой 5 декабря 1936 г. новой Конституции СССР. Все были очень взволнованы этим известием. Опять состоялся импровизированный митинг, где вновь избранные депутаты советского народа дали клятву верности Родине. Пришли поздравительные телеграммы от избирателей, родных и друзей. В тот же день Кренкель передал на Большую землю четыре радиограммы в адрес избирателей четырех округов с благодарностью депутатов за оказанные честь и доверие. Папанин был избран депутатом от Карельской АССР, Кренкель — от Башкирской АССР, Ширшов — от родного Днепропетровска, а Федоров — от Киргизии. Избранниками народа были также О. Ю. Шмидт, М. И. Шевелев и летчики-герои полюсной эпопеи.