Старки не отрицал убийств, и вообще ничего из мной сказанного.
— Вы ничем не можете нам повредить. Как я уже сказал, думаю, вам лучше вернуться восвояси. Считайте это дружеским предостережением. Мы не какие-нибудь там «плохие парни». Мы просто делаем свою работу.
— А что, если не уедем? — спросил Сэмпсон. — Что, если продолжим расследование здесь, в Роки-Маунте? Вы убили моего друга.
Старки соединил ладони и посмотрел на Харриса и Гриффина. Я мог с уверенностью сказать: они не были склонны к дружеским предостережениям.
— Не смейте приближаться к нашим домам, ни к одному из них! — бросил Старки. Глаза его были холодны и жестоки. Глаза наемного убийцы. — Мы не какие-нибудь «плохие парни». Мы много, много хуже.
Браунли Харрис, который стоял, привалившись к капоту, оттолкнулся от него.
— Слышали, что сказал этот человек? Вы, пара ниггеров! Уразумели, что вам говорят? Советую уразуметь. Ну а теперь валите отсюда на хрен и чтобы ноги вашей тут больше не было! Только попробуйте еще раз сунуться в чужой дом с этой вашей туфтой. Только попробуйте! Вы меня слышите, мать вашу?
Я улыбнулся:
— Ты лихач, горячая голова, из тех, кто горазд лезть в бутылку. Отлично, будем знать. Старки — вожак. Что же остается на твою долю, Гриффин? Ты просто грубая мускульная сила?
Уоррен Гриффин громко расхохотался:
— Точно. Я просто грубая сила. И тяжелая артиллерия. Я тот, кто кушает ребяток вроде тебя на завтрак.
Я не дрогнул ни единым мускулом. Сэмпсон — тоже. Мы продолжали спокойно и в упор смотреть на них троих.
— Меня интересует одна вещь, Старки. Как вы о нас узнали? Кто вам сказал?
Его ответ поразил меня до глубины души.
— Пехотинец, — ответил он.
Потом полковник Томас Старки усмехнулся и легонько дотронулся до своей бейсболки, как бы отсалютовав.
Глава 85
Во второй половине дня старым маршрутом мы опять возвращались в Вашингтон. Я уже начинал тихо ненавидеть или, во всяком случае, уставать от магистрали I-95, с ее громыхающими, пыхтящими и изрыгающими дым трейлерами.
— Дела могли бы идти и получше, но мне приятно лишний раз побыть с тобой, — сказал я Джону, пока мы тащились в длинном ряду машин. — Ты, однако же, как-то притих. Что стряслось? Тебя что-то гнетет?
Он бросил взгляд в мою строну:
— Ты помнишь тот раз — нам было лет по одиннадцать, — когда я к вам переехал? Провел несколько недель с тобой и Наной?
— Я помню много таких случаев, — отозвался я. — Нана всегда говорила, что мы с тобой братья, разве что не по крови. Ты постоянно был у нас в доме.
— Тот раз был особенный, приятель. Я даже знаю, почему ты его не помнишь. Позволь, я расскажу.
— Валяй.
— Понимаешь, я никогда не имел привычки из школы возвращаться домой. Зачем? Все равно там, как правило, никого не было. В тот вечер я добрался до дома только часов в девять-полдесятого. Покрошил себе солонины на обед. Уселся смотреть телик. Я тогда любил смотреть «Миссия невыполнима», ждал всю неделю. И тут кто-то постучал в дверь. Я пошел посмотреть, кто это, и увидел, что это Нана. Она крепко обняла меня — точь-в-точь как делает до сих пор, когда меня встречает. Потом спросила, не найдется ли и для нее солонины. Сказала, что любит, когда ее заливают яйцом. Потом добродушно захихикала — ну, ты знаешь, как она это умеет.
— Я ничего такого не помню. Почему она оказалась у твоего дома в такой поздний час?
Сэмпсон продолжил свой рассказ:
— Отец тогда сидел в тюрьме — обычная история. А мать в тот день как раз обвинили в хранении героина с намерением продать. Сразу же вынесли приговор. За мной приходили из Службы социального обеспечения, но не застали дома. Кто-то позвонил маме Нане.
— Ну вот, Нана и пришла. Действительно поела немного солянки, что я приготовил. Сказала, что очень вкусно. Что, может, когда-нибудь я стану знаменитым шеф-поваром. Потом объявила, что я некоторое время поживу у вас в доме. Объяснила почему. Каким-то своим, волшебным, образом она сумела уладить вопрос со Службой детского соцобеспечения. Это был первый случай из тех, когда Нана меня спасала. Первый, но не последний.
Я кивнул, продолжая слушать. Сэмпсон еще не закончил своего повествования.
— Именно она помогла мне после школы определиться в армию. Потом, после окончания службы, в полицейскую академию. Она твоя бабушка, но мне она ближе, чем родная мать. И у меня никогда по-настоящему не было отца. Мы оба росли без отцов. Я всегда считал, что поначалу это нас и сблизило.
Это было совсем не в духе Сэмпсона — откровенничать и изливать душу. Я по-прежнему молчал. Не имея представления, куда он клонит, я, однако, давал ему возможность выговориться.
— Так что я всегда знал: не смогу я быть хорошим отцом или хорошим мужем, нет во мне этой жилки. Просто нутром чуял. А ты?
— У меня были некоторые страхи, пока я не повстречал Марию, — сказал я. — Потом они как-то ушли сами собой. Большая часть по крайней мере. Я узнавал Марию — и чувствовал, что мне хорошо с ней. А в тот день, когда я впервые взял на руки Дэймона, остаток страхов почти полностью улетучился.
Сэмпсон вдруг заулыбался, потом начал смеяться:
— Знаешь, Алекс, я познакомился с одной женщиной. Странная штука, но с ней я чувствую себя счастливым и могу доверить ей все свои секреты. Посмотри на меня — я сияю, точно чертова тыква на Хэллоуин.
Теперь мы уже оба смеялись. А почему бы и нет? Я впервые видел Сэмпсона таким, а мы дружили бог знает сколько времени.
— Конечно же, я обязательно как-нибудь все испорчу, — добавил он, но все равно продолжал счастливо смеяться. Почти весь остаток пути мы пробалагурили. Мать честная, Джон Сэмпсон влюбился!
Ей звали Билли.
Глава 86
Мама Нана всегда говаривала: «До завтрака смех, к ужину слезы». Если у вас есть семейство, то вы знаете: как бы нелепо эти слова ни звучали, в них есть своя правда.
Когда я в тот вечер приехал домой, то увидел перед нашим домом, на Пятой улице, красно-белый автомобиль «скорой помощи».
Поспешно заглушив мотор моего «порше», я пулей выскочил из машины.
Шел дождь, и резкий, холодный ветер пополам с водой ударил мне в лицо. Почти ничего не видя за пеленой дождя, я, грохоча башмаками, взбежал по ступеням и ворвался в дом. Сердце мое колотилось, как молот, а голос внутри твердил: «Нет, нет, нет».
Я услышал доносившиеся из гостиной голоса и ринулся туда, ожидая самого худшего.
Мама Нана и дети сидели на нашем старом диване. Все они держались за руки.
Напротив них сидела женщина в белом врачебном халате. Я узнал доктора Кайлу Коулз, которая в ту памятную ночь хлопотала над попавшим в беду Рамоном.
— Ты пропустил самое увлекательное, — сказала Нана, увидев, как я вхожу в комнату.
— Можешь себе такое представить, папа, — вступила в разговор Дженни, — ты — и вдруг пропустил что-то захватывающее.
Я перевел взгляд на доктора, сидевшую в мягком кресле.
— Здравствуйте, доктор.
У нее была хорошая улыбка.
— Рада снова вас видеть.
Я опять повернулся к Нане:
— Так что же такое захватывающее я пропустил? Для начала скажи, что делает у дверей машина «скорой помощи»?
Она пожала плечами:
— Я решила, что у меня сердечный приступ, Алекс. Оказалось, это был просто легкий обморок.
— Нана не помнит, как потеряла сознание, — пояснила доктор Коулз. — В это время я как раз была неподалеку, на вашей улице. Я работаю с группой семейных врачей, которые предоставляют медицинское обслуживание жителям Юго-Восточного Вашингтона. Так некоторым людям легче получать медицинскую помощь. Больше персонала и, безусловно, большая доступность.
— Мама Нана потеряла сознание? — перебил я. — И что же потом?
— Дэймон увидел машину «скорой помощи», побежал и привел меня. Нана к тому времени уже пришла в себя. У нее было нарушение сердечного ритма. Это означает, что сердце бьется часто и очень слабо. Частота пульса на руке была меньше реальной частоты биений сердца, а значит, могла быть снижена циркуляция крови. Мы возили ее в больницу сделать некоторые анализы.
Нана передернула плечами, как бы отказываясь воспринимать ситуацию всерьез.
— Потеряла равновесие, грохнулась на кухне. Всегда ожидала, что это случится именно там. Дэймон и Дженни оказались на высоте, Алекс. Вовремя подхватили выпавшее из рук знамя. Теперь для разнообразия они обо мне заботятся.
Она засмеялась, а вслед за ней — и доктор Коулз. Я порадовался, что обе способны находить что-то смешное в этой истории.
— Мы вас задерживаем. Уже поздно, — сказал я доктору.
Доктор Кайла улыбнулась. Оптимистичной, ободряющей улыбкой врача у постели больного.
— Нам было так хорошо вместе, что я решила немного посидеть. Мне действительно нужно навестить еще одного пациента, но мистер Брайант вернется с работы не раньше десяти.
— И поэтому вы решили дождаться моего возвращения, — догадался я.
— Да, я сочла, что так будет лучше. Нана говорит, вы большей частью возвращаетесь поздно. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Глава 87
Мы с ней вдвоем вышли на крыльцо. Дождь лил как из ведра, с шумом обрушиваясь на козырек, и воздух был сырым и холодным. Доктор накинула на себя серый свитер.
— С вашей бабушкой мы уже поболтали об этом, — сказала она. — Нана попросила, чтобы я побеседовала и с вами, ответила на все ваши вопросы. Я бы никогда не позволила себе действовать у нее за спиной или вести себя по отношению к ней снисходительно.
— Это вы правильно рассудили, — отозвался я. — Думаю, вы скоро обнаружите, что по отношению к ней очень трудно держаться снисходительно.
Кайла вдруг засмеялась:
— О, мне-то это хорошо известно. Миссис Реджина Хоуп Кросс учила меня в восьмом классе. Для меня, пожалуй, она до сих пор остается самым вдохновляющим преподавателем из всех, что у меня были. Включая студенческие годы в университете Брандейса