Некоторые мои американские критики утверждали, что мне с моими взглядами место в тоталитарном обществе. По-моему, это само по себе не имело отношения к обсуждаемой теме. Но зато позволяло наглядно проиллюстрировать мой исходный тезис.
Представим себе, что американские власти вдруг взяли и отменили гражданские права и свободы, заменив их жестким полицейским режимом. Скорее всего стрельбы на улицах в США в результате поубавилось бы. Но «правительство народа, из народа и для народа», как определял его Авраам Линкольн, на это сознательно не идет. Свободы сохраняются. Продолжается и стрельба. Это вопрос политического выбора.
Честно говоря, последнее рассуждение — не мое. Его мне подсказал один из анонимных американских участников дискуссии в Интернете по поводу моего обмена мнениями с Гиббсом. Мне оно кажется совершенно правильным.
Откликов вообще в Cети было множество. Из них явствовало, что даже в США многие верно поняли смысл моего вопроса. А что касается иностранцев, то, например, один канадец написал: «Я не поклонник российской системы, но этот русский поднял вопрос о вашей стране, которым задается и весь остальной мир…»
Хватало, разумеется, и ругательных отзывов. Это нормально. Я, собственно, только и хотел, чтобы американцы наконец придумали (и договорились между собой), как им избежать новых кровавых боен. Так сказать, и свободы соблюсти, и безопасность обрести.
Выше я уже упоминал, что через два года после Аризоны грянул еще более кошмарный Сэнди-Хук. И Обама публично ставил горький вопрос: «Готовы ли мы признать, что такое насилие, которому раз за разом подвергаются наши дети, — якобы цена нашей свободы?»
А я ведь как раз и спрашивал ровно то же самое, только без «якобы». Конечно, для Обамы вопрос был риторическим. Но, если на то пошло, точно так же его воспринимают и повсюду в мире. Просто подразумеваемые ответы — прямо противоположные…
И, кстати, ссылки Белого дома на «сложность и неоднозначность» проблемы насилия также не срабатывают за пределами США. Все же знают, что таких серийных криминальных кошмаров, как в Америке, не происходит больше нигде в мире, хотя чудовищные теракты случались и в иных местах, включая Россию.
То есть другие страны все-таки находят способ не давать кому попало беспрепятственно вооружаться. А американцы расплачиваются, во-первых, за то, что еще при «отцах-основателях» своей республики возвели право граждан на ношение оружия в конституционный принцип (этому посвящена Вторая поправка к Конституции США), а во-вторых, за сохранение в стране до сегодняшнего дня чрезвычайно богатого и влиятельного оружейного лобби во главе с Национальной стрелковой ассоциацией.
Но на мой вопрос о том, может ли быть востребован в США зарубежный опыт внутриполитического «контроля над стрелковыми вооружениями», следующий за Гиббсом пресс-секретарь Обамы Джей Карни промямлил, что дело не в международных сравнениях и что с сором в своей избе американцы будут разбираться самостоятельно.
Ну и чтобы закруглить этот разговор. Осенью 2017 года, уже при Трампе, в Лас-Вегасе был поставлен мрачный антирекорд: вооруженный преступник застрелил 58 и ранил 422 человек (еще несколько сот пострадали в давке). Один из самых популярных консервативных комментаторов в США Билл О’Райли подчеркнул, что эта жуть была «оборотной стороной американской свободы».
А весной 2018 года по Америке прокатилась волна выступлений школьников и студентов под общим названием «Марши за нашу жизнь». После очередной бойни школяры пытались доказать взрослым политикам, что естественное право людей на жизнь все же важнее права на ношение оружия, пусть даже и конституционного.
Но снова все ушло в песок. Дело дошло до того, что некоторые американские либералы даже возлагают надежду на ненавистного им волюнтариста Трампа: может, хоть ему удастся разрубить этот узел?
Хотя, по-моему, вряд ли.
8.1. Автор с сыном Ваней на Рождественском приеме в Белом доме, 2009
8.2. После интервью. Бригада Гусмана, 2011
8.3. Автор на Рождественском приеме в Белом доме при Бараке Обаме
Глава 9. Дональд J. Трамп, 2017– … От «Руссогейта» до… чего? Удастся ли поладить России и США?The Donald Who Said «I’m President and You Are Not!»
9.1 Случайный президент
45-й президент США Дональд Трамп стал последним американским лидером, при котором я работал в Вашингтоне. По сути я застал самое начало его правления.
Мне жаль, что так получилось, потому что он же был и самым необыкновенным и интересным хозяином Белого дома на моем профессиональном веку. Олигарх-миллиардер, которому антикварная музейная обстановка в президентской резиденции вполне могла казаться скромной, если не «бедненькой».
И при этом популист, защитник «униженных и оскорбленных» соотечественников, националист и волюнтарист. Человек, которого первая жена, чешка Ивана Зельничкова, вопреки языковым нормам называла The Donald (Тот самый Дональд) и который уже на нынешнем этапе своей карьеры не стеснялся осаживать журналистов словами: «Я президент, а вы нет!»
Кстати, президент он случайный — в том смысле, что и сам не ожидал победы на всеобщих выборах 2016 года. По свидетельству одного из первых хроникеров его правления Майкла Вулфа, автора скандального бестселлера «Огонь и ярость», летом того же года, за несколько месяцев до голосования, Трамп торжественно обещал своей третьей и пока последней супруге, словенке Меланье, что переезжать в Белый дом той не придется, «поскольку выиграть он просто не может». В этом же был уверен и весь его штаб.
Но случайный президент еще не значит неудачный. Я, например, всегда считал, что и американец Буш-младший, и наш Путин оказались на политическом Олимпе, так сказать, непреднамеренно. Ни тот, ни другой вроде бы исходно наверх не рвались, и начало карьеры у них подобного взлета не предвещало.
Но тем интереснее сравнивать, как каждый из них сумел распорядиться благосклонностью Фортуны — для себя и своей страны. На мой взгляд, это сравнение не в пользу техасца.
Что касается Трампа, могу во всяком случае за себя сказать, что всегда относился и отношусь к нему с безотчетной симпатией. Чудится мне в нем что-то наше, родное и знакомое. То ли от гоголевских персонажей (этакая смесь Ноздрева с Собакевичем), то ли из русских сказок про Иванушку-дурачка, совершающего нелепые с виду поступки и вечно недооцениваемого, но умеющего при этом одолеть каких угодно супостатов и выпутаться из любых передряг.
При том что Трамп, разумеется, — стопроцентный американец, со всеми их родовыми чертами. Что бы ни говорили и ни писали на этот счет в США его непримиримые критики и недоброжелатели. А их тьма тьмущая — этих обитателей «вашингтонского болота» и «глубокого подполья» в бюрократическом аппарате.
Кстати, оба определения если не придуманы, то во всяком случае введены в широкий оборот самим хозяином Белого дома. Он вообще гордится умением хлестко припечатывать своих врагов. Отсюда, видимо, и его любовь к «Твиттеру», напоминающему в его руках крупнокалиберный политический пулемет.
Ведь и на выборах он победил во многом благодаря своей способности приковывать к себе внимание прессы и всей общенациональной аудитории. Он же в прошлом еще и шоумен, ведущий популярной телевизионной программы. Вообще по части рекламы и особенно саморекламы Трамп, на мой взгляд, безоговорочно гениален.
А вот для политического американского истеблишмента, причем двухпартийного, он, конечно, человек изначально чужой — как и те, кто стояли и стоят у него за плечом.
И это не номинальные советники-помощники и другая обслуга. Не какой-нибудь Шон Спайсер, первый его пресс-секретарь, которого я знавал еще при Буше-младшем заурядным пресс-чиновником во второстепенном внешнеторговом ведомстве.
Вспоминаю Шона просто как показательный пример. Новый государь с ходу поставил перед ним задачу, совершенно стандартную для наших сказок («пойди туда, не знаю куда»), но по американским меркам почти немыслимую.
Хотя требовалось-то всего-навсего доказать, что инаугурация Трампа напрочь затмила все предыдущие подобные торжества и вызвала небывалый ажиотаж в самой Америке и во всем мире. Конечно, цифры и рейтинги прямо этого не подтверждали, но, по сути, ажиотаж действительно присутствовал, так что натяжка была не так уж и велика.
Спайсер честно пытался выполнить приказ и даже сказал журналистам, что, дескать, «порой мы можем не соглашаться с фактами». Но звучал неубедительно, подвергся обидному осмеянию и вынужден был оправдываться.
Президент остался очень недоволен. Нерасторопного порученца, как и положено в сказках, политически казнили, то есть отправили в отставку. Не совсем сразу, но скоро — через полгода.
В таком же сказочно-былинном духе можно продолжать и дальше. Например, у Леонида Филатова в «Сказке про Федота-стрельца» сказано, что «был у царя генерал…»
Вот и у Трампа были в свите свои генералы — от начальника аппарата сотрудников Белого дома Джона Келли до министра обороны Джеймса Мэттиса по прозвищу «Бешеный пес». Говорят, они ему просто нравились как колоритная часть антуража.
Но достаточно быстро он их всех прогнал за непослушание. Можно сказать, за непонимание сказочных реалий. Как по-моему, так и скатертью дорога.
Жаль только отставного генерала-разведчика Майкла Флинна, который шел с Трампом с самого начала сюжета и был в этой сказке несомненным добрым молодцем. Трамп отдал его болотной нечисти, когда та пыталась утянуть в трясину «Руссогейта» его самого, сразу после начала его президентского срока.
Причем вменялись Флинну даже не контакты с тогдашним послом России в Вашингтоне Сергеем Кисляком как таковые, а то, что он якобы недостаточно полно отчитался об этих контактах перед вице-президентом США Майклом Пенсом. На самом деле его подловили, конечно, чтобы с его помощью попытаться выудить более крупную рыбу. Противники нового президента тогда еще свято верили, что предвыборный «сговор» его штаба с Москвой будет доказан бравым обер-прокурором Робертом Мюллером.
Многие знающие люди говорят, что Трамп задним числом сильно кручинился об утрате Флинна. И тоже, я считаю, правильно, если так.
Не уступи он тогда, может, и антироссийский морок по поводу мифического «сговора» рассеялся бы скорее. Но ведь кабы знать наперед, где стелить солому…
Реально за плечом у Трампа стоят не какие-то приблудные бюрократы, а свои люди, прежде всего «родня и кумовья». Это в первую очередь его дочь от первого брака Иванка со своим мужем Джаредом Кушнером, старшая сестра Мэриэнн Трамп-Барри, ушедшая в 2019 году на покой с должности федерального судьи, а из прочих, например, беззаветно лояльная Келлиэнн Конуэй. Вот она-то как раз при необходимости готова спокойно и уверенно объяснить любому, что «факты» бывают и «альтернативными».
Лично с ними я, к сожалению, поладить не успел, хотя к Конуэй однажды подходил представиться и передать челобитную насчет президентского интервью. Ответа не дождался, что и не удивительно: все связанное с Россией тогда уже было в Вашингтоне абсолютно политически «зачумленным». Скорее надо удивляться тому, что меня вообще еще пускали на порог Белого дома.
Особенно мне хотелось познакомиться с Кушнером — из-за его поистине сказочной семейной истории. Зять президента США оказался внуком… белорусских партизан, о чем сам же и рассказал перед выборами 2016 года на страницах принадлежавшей ему газеты New York Observer.
Как выяснилось, его бабушка Рая спаслась из Новогрудского гетто и встретилась со своим будущим мужем Иосифом в партизанском отряде братьев Бельских. После того как я пересказал для ТАСС статью Кушнера, об этом много писали в российской и белорусской прессе.
Но вот внятного объяснения того, как советский партизан Иосиф Кушнер, перебравшийся в 1949 году за океан в возрасте 27 лет в качестве беженца, стал крупным магнатом-застройщиком и меценатом, завещавшим семье перед смертью за несколько дней до своего 63-летия уйму недвижимости, пока на глаза не попадалось. А интересно было бы почитать.
Как бы то ни было, Джаред написал тогда о своих предках в газету для того, чтобы доказать избирателям, что его тесть — кто угодно, но только не антисемит и не расист. Подозрения на этот счет сохраняются, кстати, и по сей день, даже несмотря на то что Иванка, выходя замуж, приняла иудаизм. Трамп позже говорил, что очень этому рад, хотя это и «не было запланировано».
Ныне и дочь, и зять — старшие советники президента США в аппарате Белого дома. И круг обязанностей у них весьма широкий. У Джареда он распространяется от американских инноваций до внешней политики.
Если верить книге Вулфа, именно Кушнер «с помощью Генри Киссинджера» организовывал первую личную встречу Трампа с председателем КНР Си Цзиньпином во Флориде, запомнившуюся прежде всего тем, что во время нее США нанесли ракетный удар по Сирии. Упоминается и о неких «встречах с россиянами», к которым Киссинджер якобы тоже прикладывал руку, и о консультациях с ним по поводу Мексики.
Кушнеру по молодости лет и неопытности (ему только в 2021 году должно исполниться 40, жена на несколько месяцев моложе) покровительство патриарха американской геостратегии было и лестно, и реально полезно, поскольку ему помимо всего прочего поручено было заниматься Ближним Востоком. А Трамп, по словам Вулфа, не раз повторял: «Генри Киссинджер говорит, что Джаред станет новым Генри Киссинджером».
Автор, правда, считает, что в этих словах «комплимент сочетался с издевкой». Он также приписывает Киссинджеру фразу о том, что при Трампе в Белом доме на первых порах шла «война евреев с неевреями».
Оставляя это на совести Вулфа, можно констатировать, что внутренние распри в президентском окружении действительно всегда были, есть и, надо полагать, будут. И, например, Стивен Бэннон, бывший «главный стратег» Белого дома, считавшийся заодно и главным идеологом популизма, продержался считаные месяцы после того, как Джаред решил, что он слишком много на себя берет. Должность незадачливого серого кардинала была упразднена, а функциональные обязанности переданы Конуэй.
Самого Трампа я живьем видел буквально несколько раз — сначала на предвыборной встрече в его именном вашингтонском отеле, а потом в Белом доме. А из личного опыта общения с его командой мне, конечно, памятна прежде всего история с… Петром Порошенко.
В июне 2017 года тот приезжал с очередным визитом в Вашингтон в качестве президента Украины. Я отправился в Белый дом, где его принимали, в расчете на то, что на выходе он, как часто бывало с такого рода гостями, остановится покрасоваться перед американскими телекамерами и скажет что-нибудь местному журналистскому пулу прямо у подъезда. Или, как тоже случалось, пешком пройдет пару сотен метров до Пенсильвания-авеню, где его за оградой резиденции ожидал собственный украинский пул. С Юлией Тимошенко я в свое время прошагал эту дистанцию бок о бок и успел по дороге что-то у нее спросить.
Но в этот раз украинский гость, ничего не сказав, сел у подъезда в лимузин и поехал к КПП у ворот. Я бегом припустил следом, чтобы успеть к началу общения с журналистами. Но охрана меня притормозила, пояснив, что сначала должна пропустить кортеж.
В итоге, когда я выскочил из железной калитки, Порошенко уже стоял на Пенсильвания-авеню и общался с людьми. Долговязую фигуру его было хорошо видно, и я нацелился прямо на нее, на бегу доставая диктофон. Подбежал и сунул ему под нос.
И только тут понял, что говорит-то он (кстати, по-русски) не с репортерами, а со своей свитой. То есть общение с журналистами еще и не начиналось, и те продолжали томиться чуть поодаль, метрах в десяти-пятнадцати.
Я тут же убрал руку с диктофоном, извинился и пошел по направлению к телекамерам. Но сзади раздался окрик по-английски: «Эй, ты! Стой!»
Конечно, английское you — это скорее «вы», чем «ты». Но в данном случае тон не оставлял сомнения в том, как ко мне обращался высокий и немолодой американский охранник в штатском.
Я остановился, обернулся и услышал новую команду: «Вали отсюда!»
Вот это уже становилось интересным. «С какой стати, офицер? — спросил я. — Мы с вами на улице, в публичном месте. Я журналист, вот мое удостоверение и пропуск в Белый дом. Вон там сейчас будет подход к журналистам, я имею полное право в нем участвовать. Туда и пойду».
«Нет, не пойдешь», — твердо ответил охранник. А на еще одну мою попытку «качать права» просто подозвал пару агентов в форме и велел меня увести.
Те, пока конвоировали меня, успели объяснить, что, с их точки зрения, мы находились все-таки не в публичном, а в закрытом охраняемом пространстве. Отрезок Пенсильвания-авеню перед Белым домом и Минфином США действительно был отгорожен желтыми полицейскими лентами. Это там обычное дело — тем более, что со времени терактов 11 сентября 2001 года этот участок дороги вообще не проезжий, а пешеходный. Вот за это оцепление меня и отвели.
Однако парадоксальность ситуации заключалась в том, что пропуск в Белый дом позволял мне проходить сквозь это оцепление. И хотя общение с Порошенко на улице я уже упустил, мне все-таки логично было не шагать несолоно хлебавши в свой офис, а вернуться в «пресс-сарай», как я называл владения пресс-службы президента США, чтобы попытаться добыть хоть какие-то подробности состоявшихся встреч.
Охранник, стерегший проход через оцепление, при моем приближении слегка опешил. «Это разве не вас сейчас выводили?» — спросил он. «Меня», — согласился я и предъявил пропуск. Он еще больше удивился, но проконсультировался со своим начальством и все же меня пропустил.
Задним числом вся эта цепочка событий кажется мне совершенно понятной. Убрать меня наверняка попросили украинцы. Если и не сам Порошенко (хотя и с ним мы в Вашингтоне до этого уже сталкивались: я обращался к нему исключительно по-английски, величал не иначе как Mr. President и получал ответ на свои вопросы), то кто-то из его окружения. С ним стоял, например, украинский посол в США, который уж точно знал, кто я такой.
Я ведь уже упоминал, что в 2015–2016 годах, работая за океаном, невесть почему находился под украинскими санкциями. Теперь поясню: с какого-то перепугу мне в числе других рядовых российских журналистов был запрещен въезд в Украину. Потом, в том числе и под давлением западных правозащитных структур, эти ограничения были сняты.
Помню, когда все недоумевали и возмущались по поводу введения санкций (было даже, как в старое время, сделано официальное заявление ТАСС), генеральный директор нашего агентства Сергей Михайлов рассказал мне анекдот про двух клоунов. Оптимист жалуется: «Никуда не зовут выступать, забыли». Пессимист возражает: «Никуда не зовут выступать. Помнят…»
Но это предполагает, что я все же был чем-то виноват перед Киевом. А я такой вины не знаю, не считая разве только того, что раз-другой мне удавалось опережать того же Порошенко с новостями о решениях МВФ по украинским займам. Но там все было «в рамках правил»: у меня имелись в Фонде свои источники, которыми я и пользовался…
Как бы то ни было, история с конвоированием была, конечно, вопиющей. Я считал и считаю, что если бы нечто подобное произошло с кем-нибудь из американских журналистов в Москве, то хай по поводу свободы слова и прессы был бы поднят до небес.
Мы скандала не раздували: я сам же первый и рекомендовал своему руководству этого не делать. Каюсь, счел более выгодным просто записать это лыко в строку, чтобы за Белым домом числился должок. Хотя в итоге он так и остался неоплаченным.
Претензии я предъявил тогда вышеупомянутому Спайсеру. Он досиживал в кресле пресс-секретаря последние недели и на всякий случай пригласил на разговор еще Сару Хакаби-Сандерс, которая позже его сменила.
Когда я им рассказал о случившемся, они поначалу просто не хотели верить, что американская охрана могла вмешаться в подобную ситуацию, тем более за оградой Белого дома. Согласились, без особой уверенности, «попробовать навести справки».
Советовали обратиться еще в Ассоциацию корреспондентов при Белом доме, в которой я состоял. Сказали, что никаких интервью Трампа зарубежным СМИ не планировалось, в том числе и перед готовившимся тогда саммитом лидеров «Большой двадцатки» мировых держав. Обещали «иметь в виду» и нашу тассовскую заявку.
В ассоциацию я обратился, но без всякого толку. Впрочем, и сам, конечно, заведомо не питал в данном случае никаких иллюзий по поводу «журналистской солидарности». Пометил себе на будущее, что в подобных ситуациях обязательно надо записывать фамилию и должность охранника или другого чиновника, допускающего самоуправство.
Но в целом сделал вывод о том, что надо либо сразу скандалить и качать права, либо уж следовать русской пословице: после драки кулаками не машут.
Возвращаясь к Трампу и своим симпатиям к нему, могу добавить, что мне в нем импонирует еще и непримиримая ненависть к политкорректности.
Да, он бывает неуклюж и даже грубоват в стремлении называть вещи своими именами (как говорят американцы, «лопату называть лопатой»). Да, я сам не раз говорил и писал, что притворная вежливость лучше, чем искреннее хамство.
Но политкорректность, как она практикуется сейчас в США, — это в конечном счете удушливая, подкрепленная обычаем, а порой и законом неправда. Системная, маскирующаяся под правду и справедливость и этим, по моему убеждению, даже более опасная, чем обезоруживающее в своей откровенности бахвальство нынешнего американского лидера. Чем она чревата, наглядно показали в 2020 году беспорядки и погромы под лозунгом «Жизнь черных имеет значение!»
В принципе, конечно, хрен редьки не слаще. Но я согласен с Филатовым, который в своей сказке писал: «Лучше горькая, но правда, чем приятная, но лесть». И на месте американцев я без раздумий инстинктивно проголосовал бы за Дональда, если бы мне пришлось выбирать между ним и Хиллари.
Собственно, за исключением либеральной элиты, добрая половина Америки так в 2016 году и сделала. А если та же элита это отрицает, то лишь расписывается в собственном антидемократизме.
Кстати, мне иной раз доводилось чувствовать себя большим демократом, чем сами американцы, когда я доказывал в США недовольным, что и Буш-младший, и Обама, и Трамп были законно избраны народом по установленным в стране правилам. Чувство было странное, но не скажу, что неприятное…
Что до нас в России, то нам, конечно, не могло не нравиться декларируемое Трампом стремление поладить с Москвой. Об искренности и истоках его судить сложно, но доподлинно известно, что оно во всяком случае очень давнее. Известный американский врач и ученый-медик, создатель дефибриллятора Бернард Лаун в свое время рассказал журналу Hollywood Reporter, что Трамп еще в 1986 году «был одержим Россией».
На момент, когда пишутся эти строки, самому Лауну 99 лет и он живет на покое в Ньютоне (штат Массачусетс), хотя и продолжает числиться почетным профессором кардиологии в Гарвардском университете. Но три-четыре десятилетия назад он активно занимался и научной, и общественной деятельностью. В 1985 году они с советским коллегой Евгением Чазовым получили Нобелевскую премию мира, которой была удостоена возглавлявшаяся ими организация — Врачи мира за предотвращение ядерной войны. Тогда же их принимал Михаил Горбачев.
А вскоре после этого Трамп неожиданно напросился к Лауну в гости, чтобы расспросить его о советском лидере. Вот рассказ медика, чья семья в свое время перебралась в США из Литвы, об этой встрече:
«Он мне сказал: „Я слышал, Вы встречались с Горбачевым и долго с ним беседовали. А вы врач, так что можете правильно оценить, что он из себя представляет…“
Я его спросил: „А вам это зачем?“, и он ответил: „Хочу позвонить своему доброму другу Ронни [Рейгану], чтобы он меня назначил полномочным представителем Соединенных Штатов у Горбачева“.
Прямо так и сказал. И заявил, что поедет в Москву, сядет с Горбачевым за стол… и „через час с холодной войной будет покончено“.
Я был поражен. Сидел и думал: „Что он о себе воображает? Он вообще в своем уме?“»
Напомню, что Трампу на тот момент не было еще и сорока лет. Лаун, по его словам, минут двадцать рассказывал гостю о своем общении с Горбачевым. Как ему показалось, собеседник слушал его невнимательно. «Он ерзал, и мне стало ясно, что внимание у него неустойчивое», — сказал специалист.
На это, кстати, Трампу пеняют до сих пор. Кое-кто даже усматривает у него со стороны симптомы «болезни Альцгеймера» (он, например, уже в президентские годы несколько раз публично утверждал, что его отец родился в Германии, хотя то был его дед) и требует углубленного обследования.
Лауну же показалось, что у его посетителя просто были на уме какие- то скрытые мотивы, которыми тот не делился. «Но во всяком случае это создает некий протяженный контекст, начиная с 1986 года, в плане этой его фиксации на России, тогда еще Советском Союзе», — сказал врач.
Больше они с Трампом, по его словам, никогда не общались. Но теперь мы знаем, что тот, став президентом США, сохранил интерес к теме ядерного разоружения и, в частности, активно занялся проблемой денуклеаризации Корейского полуострова. Это непреложный факт, даже если действующему президенту, как подозревают критики, просто не дают покоя лавры миротворца. Так или иначе, мне всегда казалось, что он не обращает особого внимания на детали, но в главном неуклонно гнет свою линию.
К тому же нынешний американский лидер в отличие от профессиональных политиков дает основание думать, что для него люди важнее принципов. Для меня это принципиально важно, уж извините за тавтологию.
Кто бы и в чем бы его ни винил, но новых войн Трамп пока не развязывал. А в июне 2019 года в последний момент отменил уже подготовленный удар по Ирану после того, как ему доложили, что в результате погибнут до 150 человек. Решил, что это несообразно высокая цена за политический жест, который должен был стать ответом на уничтожение иранцами американского беспилотника.
Немного позже он отказался от важной встречи с афганскими талибами в своей загородной резиденции в Кэмп-Дэвиде из-за теракта в Кабуле, унесшего дюжину жизней.
«Они хотели немного улучшить свои переговорные позиции и для этого убили 12 человек, но со мной такое не проходит», — сказал журналистам хозяин Белого дома. И добавил, что для него это поставило крест на долгих и сложных переговорах, которые вел в Катаре его спецпредставитель Залмай Халилзад. Речь шла ни много ни мало о прекращении войны, которую американцы вели в Афганистане к тому времени 18 лет; договоренность считалась практически достигнутой.
В обоих случаях Трампа резко критиковали в США за импульсивность. Но он человек, а не робот. По-моему, это нормальная человеческая реакция: не желать, чтобы политические решения оплачивались кровью. И тем более делает ему честь то, что он эту кровь не делил на американскую и чужую — афганскую или иранскую…
Впрочем, пора перейти наконец к теме, больше всего отравляющей в последние годы американо-российские отношения. К вакханалии, устроенной в Вашингтоне вокруг приписываемого Москве «зловредного вмешательства» в американские выборы.
9.2 «Руссогейт», или Кто к кому вмешивается
По-моему, при обсуждении «Руссогейта» прежде всего следует четко разграничивать как минимум три разных понятия. Первое — это вмешательство или попытки вмешательства в чужие избирательные процессы, например, с помощью кибератак. Второе — реальное изменение или искажение результатов голосования вследствие таких усилий. Наконец, третье — сговор кого-либо из кандидатов с внешними силами для получения преимущества или завоевания победы на выборах.
Второе и третье не доказано. Как ни силился прокурор Мюллер найти следы «сговора» между штабом Трампа и Россией, как ни подзуживала его к этому вся антитрамповская и антироссийская рать, ничего у них не вышло. «Бились, бились, да только сами разбились», — как в сказке про военную тайну у Аркадия Гайдара.
Но первое обвинение американцы считают доказанным своей разведкой. И я, например, в отличие от российских госчиновников с этим не спорю.
Потому что считаю, что вмешиваются друг к другу по мере сил все, всегда и везде. А уж когда речь идет о такой важной для всего мира стране, как Америка, то тем более. Она на всех влияет, и все, в свою очередь, разумеется, хотят как можно больше про нее знать (шпионят же тоже все против всех, как сами США заявляли, например, в свое оправдание после разоблачений Эдварда Сноудена), а по возможности — и влиять на нее в свою пользу.
Повторяю, что, на мой взгляд, это касается всех — от ближайших соседей США, Мексики и Канады (Россия, кстати, тоже ближайшая соседка через Берингов пролив), до географически далеких мест вроде королевства Эсватини (это бывший Свазиленд, называю его исключительно ради экзотики).
А дальше, конечно, нужно в любом случае разбираться конкретно. Если попытки вмешательства выявлены, то от кого они исходят, причастно ли к ним государство, не являются ли они провокацией «под чужим флагом», чем все это подтверждается и т. д. и т. п. Я не специалист, но и по своему журналистскому опыту понимаю, что подобных вопросов и сомнений — тьма тьмущая.
Я читал выкладывавшиеся американцами в открытый доступ документы: от исходного публичного доклада Национальной разведки США и печально известного скабрезного «досье» на Трампа, составленного экс-сотрудником британских спецслужб Кристофером Стилом, до обвинительных заключений следственной бригады Мюллера, например, против россиян из «Агентства интернет-исследований» в Санкт-Петербурге.
Общее впечатление от этих бумаг — совершенно бездоказательная бледная немочь. Сляпанная «на коленке», причем явно на заказ — политический, а в случае со Стилом и коммерческий. Даже удивительно, как американские налогоплательщики своим силовикам деньги платят за подобное творчество.
Но главное даже не это. Я глубоко убежден, что если бы на выборах победила Клинтон, как все и ожидали, то никакого разговора на все эти темы вообще и не было бы. За океаном политологи и пресса задним числом признают, что в администрации Обамы прекрасно знали и видели попытки вмешательства с разных сторон, но молчали, чтобы не бросать и тени сомнения на ожидавшуюся победу своей ставленницы. А скандалить принялись только после того, как получили на выборах отлуп от собственных избирателей.
Кстати, стоит пояснить, что Обама изо всех сил поддерживал Клинтон и без ограничений предоставлял в ее распоряжение свой «административный ресурс» из-за того, что боролся еще и за сохранение собственного политического наследия. По этой же причине он и после выборов продолжал активно подрывать легитимность президента-республиканца. А тот действительно сразу после вселения в Белый дом стал демонтировать все сделанное предшественником, начиная с его программы «Обамакэр».
Если уж кто и вмешивался в американские предвыборные процессы, так это прежде всего традиционные друзья и союзники Вашингтона, а заодно и те, кто старательно набивается ему в друзья, — вроде Украины. И, опять же, не для того чтобы повлиять на результат, который всем казался заранее предрешенным, а просто, чтобы «зафиксировать прогиб». За Клинтон и против Трампа открыто или почти открыто агитировали политики и СМИ в Европе и других местах.
Для меня лучшей иллюстрацией такого подхода служит опубликованная после выборов карикатура, на которой грустный арабский шейх, потупя взор, спрашивает у Клинтон: «Как насчет возврата?» А та, злобно глядя мимо него, в ответ отрезает: «Никаких возвратов!»
Ведь общеизвестно, что до выборов в семейный клинтоновский фонд — не избирательный, а благотворительный — деньги текли рекой, в том числе из-за рубежа. А сразу после подведения итогов голосования этот поток иссяк. И даже планы платных «прощальных гастролей» Билла и Хиллари в США и Канаде провалились.
Из этой же серии и история со Стилом и его досье. Известно, что компромат на Трампа, включая слухи и домыслы самого низкого пошиба, собирался на деньги предвыборного штаба Клинтон. Использовался этот компромат в том числе и американскими спецслужбами. По ходу дела экс-глава Национальной разведки США Джеймс Клэппер и бывший директор ЦРУ Джон Бреннан в отдельных случаях вводили в заблуждение Конгресс США, в чем сами же и признавались.
«Если и было совершено преступление в виде сговора официальных лиц США по использованию иностранцев для вмешательства в американские выборы, то усилия Бреннана — хрестоматийный тому пример», — писал историк и политолог из Стэндфордского университета в Калифорнии Виктор Дэвис Хансон. И он, и другие аналитики не исключают, что дело еще может дойти и до суда как над британцем, так и над теми, кто его нанимал.
А что до Трампа, то он, как уже упоминалось, вплоть до дня голосования сам абсолютно не верил в возможность своей победы. Так какой был смысл для кого бы то ни было с ним сговариваться? Попусту тратить время, силы и деньги на то, чтобы пытаться ему помогать?
Опять-таки и это задним числом по сути признают в США. Говорят и пишут, что Россия вмешивалась в выборы не столько для того, чтобы прямо помочь Трампу, сколько для того, чтобы просто посеять в Америке разброд и шатания, подорвать всю американскую демократию в целом.
Но тогда позволительно спросить: какова цена этой демократии, если ее, по признанию ее собственных апологетов, можно вот так вот издалека и задешево подорвать?
Стоимость президентских выборов в США в последних избирательных циклах измеряется в миллиардах долларов. Правда, Трамп в 2016 году из-за неверия в успех экономил и в целом потратил почти вдвое меньше соперницы-фаворитки (примерно 398 млн долларов против 768 млн долларов). Но на 2020 год и он поставил себе нижний порог по сбору средств в 1 млрд долларов.
По-моему, чтобы эффективно вклиниваться в подобные планы со стороны, никаких денег не хватит. Другое дело, что возможен, конечно, своевременный вброс компромата — информации или дезинформации. В Америке такие вещи называются «октябрьскими сюрпризами», хотя они и не всегда приберегаются до самого последнего момента.
Летом 2016 года позиции Клинтон были серьезно подорваны публикацией данных о том, что Национальный комитет Демократической партии (НКДП) США активно подыгрывал ей во внутрипартийной борьбе с основным соперником — сенатором Берни Сандерсом. Тогда же на весь мир прогремел издевательский призыв Трампа: «Россия, если ты слушаешь, надеюсь, ты сможешь найти 30 000 пропавших электронных писем. Думаю, ты скорее всего будешь щедро вознаграждена нашей прессой».
Имелась в виду якобы бесследно пропавшая переписка Клинтон по электронной почте, которую она даже в бытность госсекретарем США в нарушение всех правил секретности вела с домашнего компьютера. Перед выборами тема была у всех на слуху: спорили о том, почему Хиллари не привлечена к ответственности за нарушение режима; утверждали, что информацию из НКДП «слили» в прессу его собственные инсайдеры, а не добыли иностранные хакеры. Тем не менее публичный призыв Трампа был сразу воспринят демократами как чуть ли не прямое доказательство его «сговора» с Россией и предательства национальных интересов.
Сам Трамп, уже став президентом, объяснял, что тогда просто «саркастически шутил с аудиторией». И, конечно, вряд ли он мог бы себе позволить всерьез публично произнести подобное, если бы действительно хоть о чем-то тайно сговаривался с Москвой. Другое дело, что, как говорится, «в каждой шутке есть доля шутки».
Когда весной 2019 года двухлетнее расследование Мюллера наконец завершилось безрезультатно, президент России констатировал, что «гора родила мышь».
Но оппозиция в США на этом не успокоилась и заставила престарелого спецпрокурора дополнить доклад по итогам следствия многочасовыми показаниями в Конгрессе. Он выступил настолько неудачно, что, по определению гарвардского профессора-правоведа и закоренелого трампоненавистника Лоуренса Трайба, «не только не вдохнул новую жизнь в свой обличительный доклад, но и, напротив, высосал из него остатки жизни».
Трамп, который поначалу сильно нервничал, в итоге пришел в восторг. Он даже издевательски «поблагодарил» оппозиционную Демократическую партию в Конгрессе за организацию слушаний и резюмировал: «У демократов не было ничего. А теперь у них меньше, чем ничего».
Я же для себя после выступления Мюллера внес уточнение в крылатую фразу Эзопа. Как сказала, пусть и по другому поводу, жена одного моего приятеля, в данном случае «мышь родила мышь».
Американских либералов можно понять. Они страстно уповали на спецпрокурора и в своих мечтах наделяли его сверхчеловеческими способностями. Мюллера изображали в образе Супермена, причем буквально — вплоть до пластиковых игрушечных фигурок и комиксов.
Для «страны красивых упаковок» это нормально. Но на самом деле грозный с виду обер-прокурор — тоже всего лишь обычный человек и чиновник, всегда умевший держать нос по ветру.
«Вера в Мюллера была рождена отчаянием, — писала британская Guardian. — На самом деле он был стареющим бюрократом-республиканцем и никогда не славился серьезными вызовами людям во власти. Он был апологетом иракской войны и массовой слежки за гражданами, надежным слугой вашингтонского истеблишмента. И чтобы увидеть в Мюллере рыцаря в красном плаще, требовалось большое умение выдавать желаемое за действительное».
Правда, без такого самообмана политика не живет ни дня. И теперь либеральные СМИ в США утешаются оброненной спецпрокурором фразой о том, что обвинения в создании помех правосудию теоретически можно предъявить президенту страны и после отставки…
Для полноты картины к сказанному необходимо кое-что добавить. Прежде всего напомнить, что Соединенные Штаты чаще, чем любая другая страна в мире, пытаются вмешиваться в ход выборов в других государствах.
Россиянам, которые помнят историю с «коробкой из-под ксерокса» и прямое участие заокеанских «специалистов» в президентских выборах 1996 года в нашей стране, других доказательств скорее всего не требуется. Для остальных же такие доказательства собрал научный сотрудник Института политической жизни и стратегии при университете Карнеги-Меллона в Питтсбурге (штат Пенсильвания) американец израильского происхождения Дов Левин. Он как раз на эту тему защищал докторскую диссертацию, а тут вспыхнул «Руссогейт», вот сведения и пригодились.
По этим данным, за период с 1946 по 2000 год США по меньшей мере 81 раз пытались влиять на избирательные процессы в других странах. У СССР и России Левин насчитал за те же годы 36 подобных попыток. Рассказывая об этом Общественному радио США (NPR), он упоминал и другие страны — Китай и Венесуэлу при президенте Уго Чавесе, — но количественных оценок не приводил.
Эксперт подчеркивал, что выявлял и анализировал именно случаи вмешательства в ход выборов, а не прямые попытки «смены режимов». «Я не говорю об организации тайных переворотов, как в Иране в 1953 году или в Гватемале в 1954 году, — сказал Левин. — Я беру только те случаи, когда США пытались прямо влиять на выборы в пользу одной из сторон. Если включать и другие типы вмешательства, то общее число, конечно, может быть выше».
На просьбу привести пример, когда бы действия США принесли конкретные плоды, политолог сослался на президентские выборы 2000 года в Югославии. «Слободан Милошевич боролся там за переизбрание, а мы не хотели, чтобы он оставался у власти, — сказал он. — Мы всеми способами поддерживали кандидата оппозиции Воислава Коштуницу. Финансировали оппозиционеров, организовывали их подготовку, обучали навыкам ведения кампаний. И, по моим оценкам, эта поддержка сыграла ключевую роль и позволила оппозиции одержать победу».
Известно, кстати, что сербский опыт активно использовался и тиражировался позже организаторами «цветных революций» в других местах, включая Украину.
Левин утверждает, что примерно в трети случаев вмешательство в чужие выборы осуществляется «публично», то есть открыто. В остальных случаях такие операции проводятся тайно, «без ведома избирателей в целевой стране перед выборами».
«Публичность» не кажется ему странной: с точки зрения «продвижения демократии» борьба против того же Милошевича была, по его мнению, «добрым делом».
Да и вообще американцы без всякого стеснения и даже с гордостью признают «поддержку демократии» по всему миру официальной целью своей политики. Я в этом не раз убеждался, разговаривая, например, с бывшим советником Обамы и послом США в Москве Майклом Макфолом.
А на вопросы о том, почему они свое вмешательство оправдывают, а чужое осуждают, в Вашингтоне на голубом глазу отвечают, что просто не видят тут никакого «морального эквивалента». По мнению президента Национального демократического института (NDI) США Кеннета Уоллака, одно вмешательство можно сравнить с «лекарством для спасения жизни», другое — со «смертоносным ядом».
Конечно, подобные разглагольствования — всего лишь цветная ширма в американском демократизаторском балагане. Конкретные кукловоды на публику стараются особо не высовываться, и механизмы управления марионетками тоже обычно не видны. Но американцы в отличие от россиян сами верят в свою пропаганду и к тому же любят саморекламу, что и помогало мне пару раз все же заглядывать за эту ширму.
Так, в начале 2005 года вашингтонская компания «Рок Крик криэйтив» с гордостью объявила, что создавала и поддерживала один из основных интернет-сайтов украинской «оранжевой революции» — www.ukraineineurope.com («Украина в Европе и мире»). Спустя две недели после «исторической президентской инаугурации Виктора Ющенко» американцы, приложившие руку к его победе, решили поведать «городу и миру» о своей роли и распространили соответствующий пресс-релиз.
Они без лишней скромности утверждали, что их сайт «служил основным публичным форумом, который делал возможным политический диалог в хаотичные 12 месяцев перед голосованием», и превратился в «виртуальную площадь свободы для демократического движения» в Украине. Фирма занималась также информационно-пропагандистским обеспечением международной конференции в Киеве с участием Виктора Ющенко, бывшего президента Чехии Вацлава Гавела и экс-госсекретаря США Мадлен Олбрайт.
Согласно пресс-релизу, базировался сайт в Европе — по всей видимости в той же Чехии. Во всяком случае его американские хозяева упоминали о лицензиях, полученных именно в этой стране. Серверы были специально оборудованы — как для защиты от хакеров, так и для скоростной загрузки на компьютеры, подключающиеся к Интернету с помощью набора обычного телефонного номера. В США учли, что именно такая низкоскоростная связь с Глобальной паутиной была наиболее распространена в Украине и вообще в Восточной Европе.
Занимались вашингтонские асы политического пиара и содержанием материалов, размещавшихся на сайте, — как они сами писали, «де факто [формулированием] политики». При этом, по словам главного интернет-стратега фирмы Пола Уорда, уделяли особое внимание тому, чтобы «посетители, даже самые искушенные, не различали никаких следов причастности США».
Хозяин компании Скотт Джонсон пояснял, что этого требовали интересы «заказчика и демократического движения» в Украине. «Мы разрабатывали такие тексты, которые внушали доверие и находили отклик у всей нашей разномастной аудитории — у украинских лидеров, украинского народа, в других европейских странах и в международной прессе», — хвалился он.
Позвонив в штаб-квартиру «Рок Крик криэйтив» с вопросом о том, кто оплачивал все эти усилия, первых лиц компании я на месте не застал. А директор по маркетингу Кристина Бэрри заявила, что источник средств — загадка для самой фирмы. «Заказчик сознательно перечислял деньги через несколько промежуточных организаций, чтобы его самого не заподозрили в неподобающем вмешательстве в политический процесс», — сказала она мне и охотно согласилась с тем, чтобы эти ее слова были процитированы.
Мне оставалось только добавить, что прежде «Рок Крик криэйтив» занималась, в частности, продвижением таких своеобразных «брендов», как ЦРУ США и НАТО. Среди других своих клиентов она называла «различные правительственные ведомства США», а также крупнейший французский военно-промышленный концерн «Талес».
В моей памяти этот эпизод был и остается прологом к политическому кризису 2014 года в Украине. Поэтому я и рассказал о нем так подробно. Но он был не единственным. Так, еще в 2011 году мне на глаза попалась примерно такая же история, только с другой вашингтонской фирмой — «Орион стрэтеджис» и другой постсоветской страной — Грузией.
В том случае подоплека политического заказа просматривалась даже лучше, поскольку хозяин «Ориона» Рэнди Шейнеманн ранее был советником известных американских «ястребов» — Дональда Рамсфелда и Джона Маккейна. Раскопавшее этот сговор между антироссийски настроенными политиками в Тбилиси и Вашингтоне либеральное сетевое издание Salon.com с горечью подчеркивало, что поддержка режима Михаила Саакашвили могла быть выгодна самому этому режиму и даже его американским покровителям, но никак не налогоплательщикам в США.
В Москве американские претензии по поводу приписываемого России вмешательства во внутриполитические процессы в США воспринимаются скептически не только из-за двойных стандартов. Помимо всего прочего у этого вопроса имеется еще и давняя предыстория, прямо проецирующаяся на сегодняшний день.
Еще в 1933 году, восстанавливая дипломатические отношения с Москвой, прерванные из-за российской революции 1917 года, власти США во главе с президентом Франклином Делано Рузвельтом настояли на официальном закреплении договоренности о взаимном невмешательстве во внутренние дела. Но нынешняя вашингтонская администрация Трампа, как мне рассказывали российские дипломаты, по меньшей мере дважды отказывалась подтвердить такое же обязательство.
Обмен нотами по итогам длительных личных переговоров между Рузвельтом и советским наркомом по иностранным делам Максимом Литвиновым состоялся 16 ноября 1933 года. В то время Америка была охвачена Великой депрессией, а СССР быстро восстанавливался после революции и гражданской войны. Власти США откровенно побаивались его идеологического влияния, но при этом хотели заручиться поддержкой сильного потенциального союзника, прежде всего в противостоянии с Японией, а также получить доступ на советский рынок.
Инициатива восстановления отношений исходила от Америки, которая оставалась на тот момент единственной крупной державой, еще не признавшей советскую власть. Ноты о невмешательстве во внутренние дела были оформлены как письмо Литвинова с изложением обязательств СССР и ответ Рузвельта о «взаимном присоединении» США к этим обязательствам.
При этом очевидно, что если американская сторона всего лишь стремилась оградить себя от возможных будущих неприятностей, то советская напоминала о вполне реальной вооруженной интервенции, имевшей место незадолго до этого на Севере и Дальнем Востоке России. По итогам встреч было, помимо всего прочего, оформлено письмо за подписью советского наркома об отказе Москвы от любых претензий, «вытекающих из деятельности вооруженных сил Соединенных Штатов в Сибири» после 1 января 1918 года.
Согласно опубликованным позже записям Литвинова, Рузвельт в одной из бесед «признал, что сам всегда сомневался в моральном праве Америки на получение царских долгов и что интервенция в Архангельске ничем не оправдывается».
В наши дни, поскольку актуальность темы сохраняется и даже усиливается, Россия летом 2017 года предложила официально подтвердить приверженность принципу невмешательства во внутренние дела друг друга. С точки зрения Москвы речь могла идти об обмене личными посланиями на эту тему между главами внешнеполитических ведомств — по аналогии с нотами Литвинова и Рузвельта.
Российская сторона даже предложила свой вариант текста, но ответа по существу так и не дождалась. Через год ту же идею изложили уже новому госсекретарю США Майклу Помпео. Но тот, как мне рассказали на Смоленской площади, «письменно отказался накануне саммита [Путина и Трампа в июле 2018 года] в Хельсинки».
С тех пор звучали и другие подобные напоминания, также оставшиеся безрезультатными. Поэтому в Москве имеют все основания полагать, что связывать себя обязательствами Вашингтон не хочет. Зато сами россияне не видят особого смысла отвечать на упреки по поводу «морального эквивалента».
Наши дипломаты подчеркивают, что в любом случае считают принцип невмешательства в чужие внутренние дела краеугольным камнем собственной работы. И недоумевают, как вообще строить отношения с США в условиях, когда американцы превратили эти отношения в предмет своих внутриполитических споров и склок.
«Если целью России было посеять в США распри, смуту и хаос, то тогда — на фоне всех наших слушаний, расследований и [меж]партийной ненависти — они достигли успеха, на который не могли рассчитывать и в самых смелых мечтах, — писал в свое время Трамп в „Твиттере“. — В Москве надрывают животы от хохота. Образумься, Америка!»
Совет хороший, хотя на самом деле Москве не до смеха. Политическая аритмия в американо-российских отношениях довела в последние годы до того, что пульс в них вообще почти не прощупывается. По мнению многих специалистов, ситуация схожа с тем старым анекдотом, в котором оптимист — это тот, кто думает, что хуже быть уже не может.
На самом деле, к сожалению, еще как может. Вспомните мрачную шутку американского поэта Роберта Лоуэлла о том, что «свет в конце тоннеля — это просто огни приближающегося поезда…»
9.3 «Ограниченный суверенитет» по-американски
Отношения между Вашингтоном и Москвой — это, конечно, тема для отдельной книги, и не одной. Пересказывать чужие взгляды бессмысленно. Поэтому изложу свой, как он у меня сложился.
Начать придется довольно издалека. После окончания холодной войны между Востоком и Западом, крушения «восточной» несущей опоры двухполярного мироустройства Америка возомнила себя пупом земли, «единственной незаменимой державой» с глобальными интересами и такими же привилегиями.
Полвека назад французский финансист и политик Валери Жискар д’Эстен назвал «баснословной привилегией» США роль эмитента фактически главной резервной валюты мира — американского доллара. Мне нравится это определение, но деньгами, по-моему, дело не ограничивается.
В нынешнюю эпоху информационных войн я считаю не менее важным право определять глобальную новостную повестку дня: решать, что и как должно обсуждаться и на политических, и на обычных кухнях по всему миру, фактически сортировать новости на «годные» и «негодные». Странно, но и показательно, что против узурпации этого права традиционными СМИ США восстал в конце концов даже президент их собственной страны Трамп, воюющий с либеральной прессой.
Вообще главный, на мой взгляд, корень всех зол — это притязание американских элит на «историческую правоту». В их собственных глазах оно дает им не только монопольное право на использование силы или, например, карательных санкций, но и воистину баснословную привилегию проводить для себя и других границы между правдой и ложью, более того — между добром и злом. Отвергать как «моральный релятивизм» любые ссылки на то, что у других может быть своя правда, опирающаяся на свой набор фактов.
В Вашингтоне всегда предпочитали именовать все это «лидерством», в других столицах говорили о доминировании и даже гегемонии — смысл от этого не меняется. Для себя я его определяю, как американский вариант «доктрины ограниченного суверенитета» — по аналогии с той внешнеполитической концепцией, которая при Леониде Брежневе приписывалась на Западе Советскому Союзу.
Суть этого американского подхода, как я его понимаю, заключается в притязании на то, что в «зоне интересов» США ключевые решения должны если и не прямо приниматься в Вашингтоне, то как минимум его устраивать и с ним согласовываться. Причем встречное движение не предполагается: американцы чужим мнением интересуются только тогда, когда им это зачем-нибудь нужно, а согласия вообще ни у кого и ни на что не спрашивают.
На постсоветском пространстве самая наглядная иллюстрация такого подхода — известный разговор, в котором помощник госсекретаря США Виктория Нуланд и посол США в Украине Джеффри Пайатт обсуждали в феврале 2014 года по телефону на Майдане, кому быть и не быть во власти в Киеве. В ответ на напоминание посла об особой позиции Евросоюза по этому вопросу Нуланд — моя давняя знакомая, к которой, на мой взгляд, замечательно подходит фраза русско-украинского нашего классика Николая Гоголя о «даме, приятной во всех отношениях», — матерно послала тогда партнеров из ЕС подальше. И европейцы «умылись» и даже возмущались позже по поводу утечки этого разговора в печать.
Известны и другие примеры. Скажем, эпизод, когда в 2003 году дипломаты из посольства США в Молдавии в последний момент сорвали подписание так называемого «меморандума Дмитрия Козака», содержавшего план урегулирования конфликта в Приднестровье, — под тем предлогом, что он не был заранее с ними согласован (!). В итоге эта «горячая точка» под боком у России сохраняется до сих пор.
Работая в Вашингтоне, я регулярно наблюдал и за тем, как США фактически по своему усмотрению назначали руководителей МВФ и Всемирного банка (номинально те выбираются на свои посты), и за тем, как «на смотрины» в американскую столицу чередой тянулись претенденты на другие высокие назначения. Причем не только в международных организациях (например, в НАТО и Евросоюзе), но даже в национальных правительствах отдельных стран.
Помню в этой роли и Михаила Саакашвили, и Виктора Ющенко, и Юлию Тимошенко, и Арсения Яценюка, не говоря уже об украинской американке Наталье Яресько. Я же говорю — ограниченный суверенитет!
Соответственно, внешний мир легко делится для США на «своих» и «чужих». То есть на тех, кто «одобряет и поддерживает» установленный американцами порядок и привычно ездит в Вашингтон за «ярлыками на княжение», и тех, кто осмеливается «дяде Сэму» перечить, свое суждение иметь. Верным вассалам позволяется многое — вплоть до физического расчленения политических оппонентов. С остальными периодически возникают проблемы.
Конечно, это противоречит любым представлениям о демократии и вообще ценностям, которые сами США любят провозглашать фундаментальными и универсальными. Но американцев это совершенно не смущает.
Они говорят (а многие и действительно верят), что их страна — «сияющий град на холме», который, подобно маяку, указывает путь в светлое будущее для всего человечества. По умолчанию подразумевается, что остальные страны должны быть за это благодарны Америке. И что в ее собственной политике благая цель оправдывает любые, даже самые негодные средства.
А что до демократии в мировых делах, так ведь в Нью-Йорке функционирует штаб-квартира Организации Объединенных Наций. И там никто никому не запрещает вести любые дискуссии. Хотя США, между прочим, имеют наглость порой даже и поругивать ООН — за неэффективность и склонность к пустопорожним словопрениям.
Скажу крамольную вещь: по-моему, американцы на самом деле вообще не очень-то верят в демократию — во всяком случае, неуправляемую. Потому что слова на этот счет у них заметно расходятся с делами.
У себя дома они полностью подчиняют демократию диктатуре закона и гордятся этим. В принципе их можно понять: верховенство закона — традиция славная и завидная.
Но ведь закон закону рознь. А в Америке та же традиция освящает, например, архаичную непрямую систему выборов и такие правила финансирования избирательных кампаний и лоббирования законодателей, которые даже сами СМИ США нередко называют «узаконенной коррупцией».
Под сенью той же традиции преспокойно сохраняются и крупнейшее в мире тюремное население, и даже фактическое неравенство людей перед законом. Никто ведь не скажет, что богач и бедняк в Америке имеют равные шансы на справедливый приговор. Полицейских и других блюстителей порядка вообще, как правило, выгораживают и освобождают от ответственности, даже если те «при исполнении» стреляют в безоружных людей.
А на международной арене США считают альтернативой своему единоличному доминированию — фактически глобальному авторитарному режиму — не многополярную демократию, а хаос, анархию.
Графически это выражается в образе «группы зеро» (G-Zero) — в противовес «семерке» (G7), «двадцатке» (G20) и другим реальным и потенциальным конфигурациям ведущих мировых держав.
Если Вашингтон при Трампе окончательно «сбросит балласт глобального лидерства», то мир останется вообще без рулевого, сказал мне в свое время основатель и руководитель нью-йоркской аналитической «Группы Евразия» Иэн Бреммер. По его убеждению, такой G-Zero world «во многих отношениях гораздо опаснее» даже былой классической холодной войны между Востоком и Западом.
Я ушел в сторону от исходной темы, но, думаю, понятно, к чему я клоню. Россия сейчас — одна из главных сторонниц многополярного мироустройства, реальной международной демократии. Она позволяет себе действовать по своему усмотрению в самых разных обстоятельствах — от защиты русскоязычного населения в странах своего ближнего зарубежья до предоставления убежища американскому диссиденту Эдварду Сноудену или прокладки трубопроводов не по указке из Вашингтона, а туда и так, как хочется самой Москве и ее партнерам.
Президент России Владимир Путин в свое время называл это реальным суверенитетом. Как он подчеркивал, им обладают в мире немногие, но наша страна им никогда не поступится.
Вот, собственно, это и раздражает США. Я целиком и полностью солидарен с такой точкой зрения. Весь мой опыт жизни и работы в Америке ее подтверждает или во всяком случае ей не противоречит.
И «Руссогейт», грянувший в отношениях Вашингтона и Москвы в 2016 году, был, по моему убеждению, не причиной, а следствием радикального ухудшения этих отношений. Во всяком случае дело уж точно было не во вмешательстве в выборы как таковом. Ведь тогда, как я уже отмечал, традиционные друзья и союзники США и тайно, и явно поддерживали Клинтон — с политических трибун, через СМИ, по каналам спецслужб. И никто им на это не пенял и не пеняет.
Хотя, например, тот же одиозный британец Стил, реально повлиявший со своим досье на ход американской предвыборной гонки, не регистрировался в США в качестве иностранного агента. Россиянку Марию Бутину за отсутствие такой регистрации американские власти надолго упекли за решетку — при том что ее былая «художественная самодеятельность» по налаживанию неофициальных контактов между Москвой и Вашингтоном выглядела, как детский лепет, в сравнении с тем, что Стил творил для дискредитации и Трампа, и России.
Правда, из этого же следует, что и считать «Руссогейт» чисто внутренней американской разборкой, по сути вообще никак не связанной с нашей страной, тоже не совсем правильно. У нас это достаточно распространенная точка зрения, и я сам не раз так говорил и писал, но теперь все же уточню: нет, стрелки переводились именно на Россию, сознательно и целеустремленно.
Почему — вопрос открытый, и потенциальных объяснений множество. Кому-то нравится думать, что наша страна сама «подставилась» своими «неосторожными» действиями. Собственно, в Вашингтоне России как раз и предлагают «по одежке протягивать ножки» и не претендовать на статус мировой державы.
Иные вспоминают личные обиды Обамы, вызванные, помимо всего прочего, и тем, что он, насколько известно, исходно рассчитывал иметь в качестве российского партнера не Путина, а Медведева и тратил свои силы и время на налаживание взаимопонимания с последним. Ведь и президентская комиссия по сотрудничеству России и США, работавшая в 2009–2014 годах и на пике превосходившая по размаху комиссию Гора — Черномырдина, неофициально вошла в анналы как комиссия Медведева — Обамы.
Конечно, сразу приходит в голову и самый простой из возможных резонов Вашингтона — поиск внешнего врага, необходимого для мобилизации внутренних ресурсов в условиях падения могущества и авторитета Америки на мировой арене.
После распада СССР среди вашингтонских «пикейных жилетов» предполагалось, что роль «главного противника» США достанется Китаю. В ходу были геополитические концепции наподобие «группы двух» держав (G2), якобы готовых впредь делить между собой ответственность за судьбы планеты.
Теперь торгово-экономические войны США с Китаем уже идут. Но вот в военно-политической сфере на амплуа основного своего антагониста Вашингтон вернул Москву.
Объяснения задним числом можно подобрать опять-таки на любой вкус: от идеологической инерции и неприятных воспоминаний о прошлом страхе перед «советской угрозой» до недобросовестной коммерческой конкуренции и стремления потрафить «клеветникам России» из числа ее близких соседей. В Америке, как я уже упоминал на примере Билла Клинтона, это порой приносит и внутриполитические барыши.
Как бы то ни было, при всех президентах США на моей памяти, кроме Рейгана, отношения между Вашингтоном и Москвой развивались по одной схеме. Каждая новая американская администрация сулила начать их с чистого листа и улучшить, а заканчивала очередным скандалом и еще большим ухудшением. В общем, все шло по бессмертной фразе Черномырдина: «Хотели, как лучше, а получалось, как всегда» — и даже хуже.
Теперь вот дожили — неожиданно скоро — и до того, что впору пожалеть об эпохе прежней системной конфронтации между Востоком и Западом. Специалисты хором утверждают, что нынешний исторический этап, который пока даже не имеет устоявшегося названия, во многом опаснее той классической холодной войны.
Тогда «равновесие страха» перед взаимным гарантированным уничтожением заставляло обе стороны хотя бы минимально считаться с интересами друг друга, искать пути сосуществования и поддержания общей безопасности, создавать страховочные договорно-правовые механизмы. А на этой почве рождалось и мало-мальское взаимопонимание, и даже взаимное уважение.
Теперь страх во многом утерян даже в старшем поколении американских политиков, и «ястребы» вроде усатого Джона Болтона, экс-помощника Трампа по национальной безопасности, самозабвенно демонтируют те самые механизмы, чтобы они «не мешали» США. А следом к власти в Вашингтоне рвется и вовсе непуганая генерация: ее становление пришлось на недолгий период «однополярного» миропорядка, и она привыкла думать, что Америке море по колено.
Это я опять к вопросу о том, «может ли стать еще хуже», чем сейчас. О своем мнении я выше уже сказал; так же настроены и многие специалисты, причем по обе стороны Атлантики.
Вот примечательное совпадение. В начале сентября 2019 года бывший главный аналитик ЦРУ США по России Джордж Биби опубликовал книгу[2], в которой утверждал, что наши страны ведут друг с другом «виртуальную войну» почти без «тормозов» и «в основном без правил». Он опасается, что это чревато непреднамеренным срывом в смертельное пике, к «ядерной катастрофе», хотя и думает, что ее можно предотвратить.
Буквально через полторы недели с предостережением о том, что «угроза ядерной войны и уничтожения человечества возросла — даже при отсутствии у сторон намерения ее развязывать», выступила группа российских исследователей во главе с Сергеем Карагановым. Опасения аналитиков в России и США оказались поразительно схожими, хотя работали те совершенно независимо друг от друга.
Мне определение «виртуальная война» кажется, к сожалению, вполне обоснованным. И я, как и Биби, не склонен забывать о том, что у обеих наших стран виртуальные возможности подкреплены абсолютно реальной и чудовищной по своему разрушительному потенциалу военной мощью.
Кстати, Запад считает, особенно после распада СССР, что он несравненно сильнее России по всем статьям — политической, экономической, военной. Допустим, пусть так. Москва и сама всегда подчеркивает, что не лезет на рожон, а лишь купирует, причем как можно более экономно, угрозы для своей безопасности.
Но вот чего я не могу взять в толк: разве пытаться загнать Россию в угол — это правильная, безопасная стратегия для самой Америки? Даже для тех же «ястребов»? И уж тем паче — для увенчанного нобелевскими лаврами либерала Обамы?
Кашу-то ведь нынешнюю еще он заваривал. Где же был его хваленый рационализм? Он же вроде божился «не вляпываться в дерьмо по глупости». А тут ради чего рисковал будущим своих детей? Ради мелочных партийных интересов? Или просто исходил из того, что его время истекло и это в любом случае уже не его проблема?
Я этого не понимал и не понимаю.
Ну и уж заодно, в том же духе. О друзьях и союзниках.
Сколько в мире должно быть «полюсов», пусть разбираются специалисты. Сам я вообще-то считаю, что мир всегда был, есть и, видимо, будет сложнее любых умозрительных схем.
Но вот признанный корифей геополитики Киссинджер еще полвека назад вывел формулу «треугольника» в составе США, России и Китая. По его убеждению, среди трех вершин этой стратегической фигуры в лучшем положении находится та, которая ближе к двум остальным, чем те друг к другу.
Наверное, всем ясно, что сейчас самая удаленная от других вершина — в Вашингтоне. И американские специалисты наперебой предупреждают власти собственной страны о том, что те своей политикой фактически толкают Москву и Пекин в объятия друг друга.
Об этом же толковали в 2020 году и участники Мюнхенской конференции по международной безопасности, включая глав МИД России и Китая. Главной темой форума стал выразительный политический неологизм — «Беззападность».
После распада СССР, когда американцам хотелось побольнее уколоть Россию, они язвили, что, мол, все ее друзья и союзники чохом переметнулись на Запад. А саму ее, дескать, чуть ли не из милости сначала пригласили присоединиться к «Большой семерке» ведущих западных держав, но потом исключили из этого клуба. И грозили дальнейшим усилением «международной изоляции».
Но вот теперь при Трампе Москву по сути зазывают обратно. Она прямо не отказывается, но и большого энтузиазма не проявляет.
И не только потому, что дорожит своим суверенитетом. Наряду с принципиальными есть и более приземленные, прагматичные причины. Ведь и по численности населения, и по размерам экономики (по паритету покупательной способности) «семерка» уже уступает группе БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР). В управлении мировыми финансово-экономическими процессами ведущую роль взяла на себя «Большая двадцатка».
А у США столько проблем с собственными традиционными союзниками и партнерами, включая Францию и Германию, что американская и в целом западная пресса постоянно пишет о международной изоляции… Вашингтона.
Причем прежде всего — именно в G7. Буквально каждый саммит группы при Трампе сопровождается рассуждениями специалистов и СМИ по обе стороны Атлантики о том, что никакой единой «семерки» больше нет, а есть формат «6+1», в котором партнеры США пытаются общими усилиями урезонить, а порой и обуздать капризного и непредсказуемого «старшего брата».
И даже публично все чаще признают — как, например, хозяин саммита 2019 года француз Эмманюэль Макрон, — что эпоха западного доминирования, когда члены клуба могли келейно решать любые вопросы в своем узком кругу, безвозвратно уходит в прошлое.
В американо-российских отношениях в обозримой перспективе никто ничего хорошего не ждет. В доктринальных документах силовых ведомств США наша страна официально отнесена к стану неприятелей. Смысл наших собственных доктрин мне один знакомый дипломат в свое время сформулировал предельно доходчиво: «Наша линия — как в свое время на электрических столбах писали: „Не влезай, убьет!“».
Биби в своей книге призывал открыто отказаться от стремления к партнерству и заняться вместо этого инвентаризацией разногласий и вообще «антикризисным управлением». Караганов с коллегами предлагали «поставить в центр общей политики укрепление взаимного ядерного, стратегического сдерживания». Призывы аналитиков, насколько мне известно, резонируют и в официальных «коридорах власти».
Но я все же считаю, что не все так плохо. Прежде всего потому, что простые американцы, по-моему, всегда хотели и теперь хотят не враждовать с Россией, а поддерживать с ней нормальные отношения. И совсем не случайно чуткий популист Трамп даже в разгар «Руссогейта» твердил, что «ладить» с Москвой — «это хорошо, а не плохо».
Да, под влиянием оголтелой антироссийской пропаганды последних лет общественное мнение в США о нашей стране меняется не в лучшую сторону. Но даже на своем личном веку я уже не раз наблюдал приливы и отливы подобных настроений.
Летом 2019 года я общался с группой американских студентов, приезжавших учиться в Москву. Спрашивал их, в частности, о том, что им кажется ошибочным в представлениях россиян об Америке. «Вам кажется, будто мы все время думаем про вас плохо, а это не так», — ответила мне одна темнокожая девчушка из американской глубинки.
Сколько раз я слышал за свою жизнь нечто подобное — не перечесть. И смысл не в том, будто американцы на самом деле думают про нас хорошо, а в том, что они в подавляющей массе своей вообще про нас не думают. И это правильно, так и должно быть: все заняты своими делами и оглядываться на чужих людей, живущих где-то за тридевять земель, совершенно не обязаны.
О таких вещах голова должна болеть «у начальства». А в этом смысле я сохраняю определенные надежды на Трампа и его единомышленников.
Понятно, что власти США от своих претензий на глобальное доминирование без боя не откажутся. Но Трамп, будучи американским националистом, признает и чужое право на защиту национальных интересов. Для него суверенитет — не пустой звук.
«Будущее не принадлежит глобалистам; будущее принадлежит патриотам», — сказал он осенью 2019 года с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН. И добавил: «Прописная истина: если хочешь свободы, гордись своей родиной. Если хочешь демократии, береги свой суверенитет. А если хочешь мира, люби свой народ».
По-моему, с этим трудно не согласиться руководству любой страны. А значит, и в отношениях с США все же еще не все потеряно. Поладить все-таки можно. Просто заниматься этим придется, на мой взгляд, уже не нынешнему, а следующим поколениям лидеров.
9.1 Приглашение на церемонию инаугурации Д. Трампа и М. Пенса с их фотографиями, 20.01.2017
9.2. Первый пресс-брифинг генерала Майкла Флинна в Белом доме, 1 февраля 2017 года. Слева — Шон Спайсер
9.3. Делегация ТАСС в Белом доме: автор, М. С. Гусман, пресс-секретарь президента США Джей Карни, В. Н. Игнатенко, С. В. Михайлов
9.4. Полицейский поит лошадь из фонтана у Белого дома