В восприятии граждан, прокуратура и милиция, в которой сосредоточена большая часть следствия, коррумпированы не намного меньше, чем суд[35]. Их тоже нужно радикально чистить. Для этого мы запустили Антикоррупционное бюро, приняли закон о создании Государственного бюро расследований. Считаю правильным воспользоваться идеей грузинских реформаторов и разрешить органам, отвечающим за борьбу с коррупцией, идти на провокацию взятки. Это резко повысит риски для коррупционеров: нечистый на руку судья или прокурор тысячу раз подумает, брать или не брать.
Филатов сторонится публичности. Это не самая выигрышная позиция, но в случае с судебной реформой она, возможно, правильна.
Лидер другой реформы — реформы прокуратуры — 34-летний заместитель генерального прокурора Давид Сакварелидзе, наоборот, постоянно в центре внимания. Как и Згуладзе, он появился в поле моего зрения осенью 2014 года. Вместе со своим бывшим шефом, экс-генпрокурором Грузии Зурабом Адеишвили Давид помогал готовить законы о создании Антикоррупционного бюро. До переезда в Киев и получения украинского гражданства Сакварелидзе четыре года проработал первым заместителем генпрокурора Грузии, был депутатом парламента.
Осенью 2014-го Рада с подачи Президента внесла изменения в Закон о прокуратуре, забрав у прокуратуры функцию общего надзора. Старая норма позволяла прокурорам вмешиваться в деятельность любой организации по любому поводу, создавая мощнейшие стимулы для коррупции. О необходимости этих изменений говорили не один десяток лет, но Петр Порошенко оказался первым Президентом, который согласился ограничить свою власть, урезав полномочия подведомственной ему прокуратуры.
Необходимо было найти человека, который взял бы на себя реформирование коррумпированной и чрезвычайно сплоченной системы. Им стал Сакварелидзе.
По обеспеченности прокурорами на душу населения Украина — один из мировых рекордсменов. Если бы мы поставили задачу довести эту пропорцию, скажем, до грузинского уровня, то вместо 18 500 прокуроров (столько их насчитывалось в середине 2015 года) у нас осталось бы 3500. На первом этапе реформы численность прокуроров сократится до 10 000 человек. Уверен, что в дальнейшем это количество можно будет сократить еще как минимум вдвое. Тем более что параллельно у нас уже работает Национальное антикоррупционное бюро, которое вместе с Государственным бюро расследований (должно быть запущено до конца 2016 года) забирает у прокуратуры значительную часть функций.
Система бешено сопротивляется. Старые прокурорские кадры поначалу недооценили угрозу, исходившую от Сакварелидзе, но летом 2015 года, когда он продемонстрировал серьезность своих намерений, борьба пошла не на жизнь, а на смерть.
Водоразделом стал арест так называемых «бриллиантовых прокуроров». 5 июля созданный Сакварелидзе отдел по борьбе с коррупцией в прокуратуре при поддержке спецназа СБУ задержал за вымогательство заместителя прокурора Киевской области и первого заместителя руководителя Главного следственного управления Генпрокуратуры. Впервые мишенью уголовного преследования стали такие высокие прокурорские чины. Как сказал Сакварелидзе в одном из интервью, неприкасаемых в прокуратуре больше нет.
В ответ старая прокурорская гвардия возбудила уголовное дело против самого Сакварелидзе. Предлог — «захват государственного здания» (бойцы «Альфы», участвовавшие в задержании, выломали дверь в кабинет одного из подозреваемых). Президенту пришлось одернуть «коллег» Сакварелидзе. На протяжении лета эта история повторялась несколько раз.
Параллельно некоторые прокуроры старой школы пытаются убедить Президента, что ничего хорошего перезагрузка правоохранительной системы не принесет. Мол, независимая и некоррумпированная прокуратура станет угрозой для президентской власти. В новейшей украинской истории действительно были случаи, когда прокуроры наносили президенту удар в спину.
Как ни парадоксально, я оцениваю сопротивление системы как позитивный знак. Оно говорит о том, что изменения действительно начались.
Насколько оправданна критика генерального прокурора Виктора Шокина, в котором люди видят чуть ли не главного противника реформ?
Все познается в сравнении.
После победы Майдана исполнять обязанности генпрокурора стал представитель «Свободы» Олег Махницкий. Преследование коррупционеров времен Януковича? Расследование преступлений против Майдана? Ни в том, ни в другом направлениях прокуратура при Махницком не преуспела.
Вскоре после победы на президентских выборах Петр Порошенко заменил Махницкого другим активным участником Майдана, генерал-лейтенантом милиции Виталием Яремой. К сожалению, он тоже не оправдал надежд — ни общества, ни Президента.
Карьера в МВД делала Ярему чужаком в Генпрокуратуре: прокуроры всегда смотрели на милицию свысока. Был у прокурорских работников и другой резон не слишком усердствовать. Осенью 2014-го среди многих чиновников было распространено убеждение, что новая власть долго не продержится. Так зачем рисковать?
На этом фоне 62-летний Шокин, назначенный генеральным прокурором в феврале 2015 года, выглядел весьма выигрышно. Думаю, кстати, что это один из лучших представителей старой системы. Он точно понимает, что жить по-старому невозможно, и поэтому поддержал идею назначить Сакварелидзе своим заместителем (Ярема категорически возражал против этого назначения).
Прокуратуру нельзя просто взять и распустить, как поступили в 2004 году с ГАИ грузинские реформаторы: ей посвящен отдельный раздел в Конституции. У Президента, на мой взгляд, просто нет другого выхода, как обеспечивать личный контроль над реформой прокуратуры. Более простого и короткого пути к трансформации этого органа я не вижу.
Создавать новую систему с нуля куда проще, чем перекраивать хорошо окопавшуюся старую. Хороший пример — запуск Национального антикоррупционного бюро. Одним из главных кандидатов на пост директора был американец Богдан Витвицкий, много лет успешно проработавший помощником федерального прокурора США.
Витвицкий настолько не похож на украинского прокурора, что некоторые называли его «инопланетянином». Пусть так. Чем больше «пришельцев» мы будем вбрасывать в систему, тем лучше. Отсутствие местного опыта здесь скорее плюс, чем минус.
Я, кстати, и себя причисляю к этой категории. Мы — раздражители, которые должны менять организм. Мы задаем вопросы, которые представителям системы кажутся дурацкими, но на самом деле позволяют взглянуть на вещи по-новому.
— А почему так?
— Так надо.
— Почему надо?
— Двадцать лет так работает.
— Это в законе так написано?
— Мы должны проверить.
Проверили:
— В законе не написано, но у нас есть положение.
— А положение это мы сами написали?
— В принципе, да.
— А мы можем его изменить?
— В принципе, можем.
— То есть мы все-таки можем это делать по-другому?.
— Но мы же никогда так не делали.
И так на каждом шагу!
Уверен, Витвицкий обеспечил бы подбор компетентных и порядочных следователей. Контроль над расследованиями с его стороны был бы квалифицированным и беспристрастным (американские технологии следствия вполне применимы и в Украине). Если в ходе расследования и были бы допущены ошибки, решение о виновности или невиновности принимает в конечном счете не НАБУ, а суд.
К сожалению, это оказалось невозможным: Витвицкому на момент проведения конкурса было 67 лет, тогда как глава бюро должен быть не старше 65-ти. Менять закон под конкретного кандидата означало бы открыть ящик Пандоры. Если снимаются возрастные ограничения для НАБУ, то почему они должны существовать для прокуратуры и СБУ? Если можно их снять для прокуратуры и СБУ, то тогда придется снимать и для госслужбы, а если для госслужбы, то и для госпредприятий.
Я горжусь тем, как Администрация Президента организовала работу конкурсной комиссии, выбиравшей главу Антикоррупционного бюро, — прозрачно, публично, независимо. Президент высказал единственное пожелание: провести отбор максимально быстро, чтобы ни у кого не возникло ощущения, что власть затягивает и занимается саботажем.
Комиссия рассмотрела 160 кандидатов. В финал вышли четверо. Директором НАБУ стал 35-летний Артем Сытник, за плечами которого серьезный опыт работы следователем и адвокатом. Важную роль в его команде играет 40-летний Гизо Углава, в прошлом — заместитель генпрокурора Грузии.
Антикоррупционное бюро должно стать главным инструментом очищения власти. В его компетенции расследовать действия высших руководителей государства: премьер-министров, членов правительства, депутатов, губернаторов, мэров, прокуроров и судей, а также — last but not least — бывших президентов. К началу октября 2015 года бюро наняло 70 детективов из 242, предусмотренных по штату. В начале ноября Виктор Шокин назначил антикоррупционным прокурором, который осуществляет надзор за детективами НАБУ, 30-летнего Назара Холодницкого — профессионала с безупречной репутацией. Его заместителем стал 31-летний «киборг» Максим Грищук — так в Украине называют участников героической обороны Донецкого аэропорта. Машина по борьбе с коррупцией полностью готова к запуску.
Мы продолжаем вытягивать себя за волосы из болота. Идет тяжело, но я остаюсь оптимистом.
Борьба с коррупцией — это, пожалуй, единственный способ обеспечить народную поддержку нынешней власти. Экономические реформы, даже если их удастся форсировать, начнут приносить осязаемые плоды не сразу.
Нас часто упрекают в том, что мы плохо объясняем людям, как и куда мы идем. Посадки зарвавшихся чиновников и руководителей госпредприятий — один из самых эффективных способов показать, что «жизнь по-новому» действительно началась.
Глава 6«Спецназ реформ»
Результаты парламентских выборов 26 октября 2014 года не оправдали надежд президентской команды. Еще в сентябре большинство опросов показывало, что Блок Петра Порошенко (БПП) уверенно лидирует и может рассчитывать на 35–40 % голосов избирателей. У ближайших преследователей поддержка была в два-три раза меньше. В случае сохранения отрыва у нас появлялась возможность сформировать более сплоче