На следующей день после шестнадцати, когда начало уже смеркаться, Фармацевт позвонил и, запыхавшись, словно после тяжелой пробежки, доложил, что загрузка грузовика почти завершена. Однако проехать на нем в центр Москвы они, к сожалению, не смогут, и мне нужно через час самому подъехать к станции метро «Южная» на окраине столицы, где они будут меня ждать.
– В этот раз мы едем на одной машине, – пояснил Олег. – Когда подъедешь к станции метро, позвони, я тебя встречу. А вообще, на борту нашего фургона изображен огромный лик Иисуса Христа. Мы будем грузиться неподалеку – у торгового центра.
К семнадцати часам я в предвкушении дальнейших приключений (они ведь уже начались!) подъехал на такси к указанной станции метро и сразу увидел метрах в ста от нее – на заснеженной автостоянке у какого-то большого торгового центра – машину «Газель», на белом кунге которой был изображен красный стяг с ликом Иисуса. На другой стороне фургона была помещена репродукция известной картины Ильи Глазунова «Вечная Россия». И когда я со своим маленьким дорожным чемоданчиком на колесиках, повидавшим Гонконг, Сингапур, Стокгольм и Мадрид, и в синей щегольской осенней курточке, совсем не подходящей, как я понял именно в ту минуту, для поездки в Донбасс, подошел к машине, я увидел, как в кромешной тьме ее холодного, как морозильник, фургона в теплых военных бушлатах и штанах цвета хаки возятся с тяжелыми коробками и тюками разных вещей трое взмыленных невысоких, седых, но вполне крепких мужичков, в одном из которых узнал своего некогда гламурного товарища. Двое других были его коллеги – сам директор благотворительного фонда «Руспомощь» Василий Александров и руководитель направления по спецпроектам Максим Бабенко. Именно так строго официально почему-то и представил мне его Олег. Вскоре, правда, выяснилось, что этот «руководитель направления», человек очень скромный, простой в общении и глубоко верующий, сам же и вел машину бо́льшую часть длинного пути до Луганска, то есть был нашим водителем, а директор фонда Василий Александров временами его подменял.
Закончив погрузку, оба они заняли передний ряд мест в кабине «Газели», и между ними стояла, прикрепленная ремнями к спинке сиденья, большая, в позолоченном киоте, под стеклом икона царя-мученика Николая Второго. Мы с Олегом удобно разместились на трех сиденьях позади.
Я первый раз в жизни оказался в такой машине, и, признаюсь, эта «рабочая лошадка» мне понравилась – просторная, теплая, и даже сверху у нее имелся люк, из которого, правда, хотя он и был закрыт, периодически сыпался нам с Олегом на головы снежок, каким-то образом проникавший на скорости сквозь резиновую прокладку. Но все это мелочи. Нам было хорошо. А что русским хорошо, то немцам, как говорится, смерть.
День первый
– А что вы сейчас везете? – спросил я, когда наша «Газель», аккуратно маневрируя между другими машинами и огромными сугробами (в те дни снег завалил Москву, а морозы стояли под двадцать), покинула автостоянку у торгового центра.
– В основном теплую одежду, термобелье, зимние одеяла, – обернувшись ко мне, ответил Василий. – Генератор везем, электрообогреватели, продукты питания, кофе, кое-какое оборудование, технику и всякое другое. Сейчас еще быстренько заскочим в зоомагазин – купим корм для домашних животных. Это – последнее.
– Да, нас постоянно об этом просят, – негромко пояснил Олег, – люди даже на войне переживают за своих четвероногих.
– А икону кому везете? – поинтересовался я через некоторое время.
– Никому, – ответил сидящий за рулем Максим. – Это моя икона. Точнее, копия одной большой известной иконы. Бог, Он ведь нигде и везде. А икона помогает общению с Ним. Икона – это связь между человеком и Богом. Сакральная связь. И еще… в присутствии иконы никто не курит.
Олег наклонился ко мне и с улыбкой ткнул пальцем себя в грудь:
– Вот я и терплю от остановки до остановки.
– И наверное, это еще и оберег? – предположил я.
– Да, наверное… – согласился Максим, не отрываясь от запорошенной снегом дороги. – Хотя это не главное.
– Ну, как нательный крестик или ладанка на груди, – пояснил свою мысль я. – Солдаты наверняка носят? И во время Великой Отечественной носили.
– Да, почти все носят, – подтвердил Максим. И не без гордости рассказал, что они с Василием отвезли в Донбасс много икон, а еще – большой кованый крест и бюст царя Николая Второго. Крест поставили с солдатами в Бахмуте (Артемовске), едва только там закончились бои, а бюст установил возле строящегося храма Святых Царственных Мучеников в поселке Горняк на окраине Донецка их знакомый священник Виктор Пелченко. В Горняке есть еще одна церковь, старая, но храм Святых Царственных Мучеников протоиерей Виктор строит сам. И вот однажды, по рассказу Максима, бюст царя при очередном украинском артобстреле поселка принял на себя значительную часть осколков и тем самым спас жизнь отцу Виктору. Тот был госпитализирован, лечился в Москве, в Центре хирургии имени Вишневского, и остался жив.
– И это все наш святой царь-мученик Николай! Он покровитель и спаситель России, – завершил свой рассказ Максим.
Слушая его, а после просматривая видеоролик с лежащим на больничной койке раненым батюшкой, я вспоминал, как незадолго до своей поездки в Донбасс встречался с писателем Захаром Прилепиным и тот мне рассказывал, что, оказывается, сейчас в среде православных священников и части прихожан РПЦ распространено так называемое царебожие, признающее сакральное значение смерти Николая Второго и призывающее всех русских людей к покаянию за это преступление большевиков. Вспомнил, но Максиму ничего не сказал (ведь, по сути, я был его гостем), и про расстрелянного в Екатеринбурге в 1918 году бывшего императора Всероссийского Николая Романова мы больше не говорили.
Вот так, за разговорами, мы долго мчались по трассе М-4 в сторону Юга, не замечая времени, а потом ритмичное постукивание дворников на лобовых стеклах «Газели» стало нас постепенно убаюкивать. И мы бы уснули, если бы где-то, уже далеко в Тульской области, наш командир Василий (а помимо его должности в фонде, само имя Василий, или древнегреческое Базилевс, что означает «царь, правитель», делало его здесь старшим) не дал Максиму команду остановиться.
– Надо поужинать, – сказал он. – А завтракать будем, надеюсь, уже в ЛНР.
Заведение, у которого мы остановились, называлось Mgrillcafe. Мои спутники здесь бывали не раз, а я оказался впервые, и мне это кафе очень понравилось. Такие чистенькие придорожные кафе с хорошей, разнообразной кухней и внимательным персоналом можно встретить по всей Европе, и тем приятнее мне было увидеть нечто подобное и здесь, в России, в двухстах пятидесяти километрах от Москвы. Не спеша, с удовольствием поев и немного отдохнув, мы поехали дальше.
Однако, когда, мерно посапывая после сытного ужина, мы проехали еще сто семьдесят километров и вышли на заправке выпить по чашке кофе, чтобы взбодриться, наш водитель Максим Бабенко огорошил всех неприятной новостью: оказывается, он забыл в том гриль-кафе сумку со всеми документами, в том числе и с документами на груз.
Приключения есть приключения!
Тут же наш Базилевс принял волевое решение отвезти нас с Олегом в ближайший мотель, а они с Максимом должны были немедленно вернуться в кафе за документами. Говорят, для русских сто километров не крюк, а тут – целых триста сорок!
– У вас будет часа четыре, поспите, – предложил Василий нам на прощание, предварительно выяснив, что в мотеле есть свободный номер. Номер был единственный. А часы показывали двадцать два ноль-ноль.
– Да разве в это время уснешь? – возразил я. И каждый час мы звонили Василию и Максиму, интересуясь, нормально ли они едут и нашлись ли документы. Где-то около полуночи Василий радостно сообщил, что сумку с документами им вернули, все в целости и сохранности. А за это Максим подарил всем работникам кафе по иконке и произнес восторженную речь.
Успокоенные этим сообщением, мы уже как-то расслабленно досмотрели по телевизору воскресную программу Владимира Соловьева, посмеялись над отдельными пунктами разработанного для меня журналистом Александром Чаленко «планом мероприятий в ЛНР и ДНР», а Олег рассказал о своем опыте волонтерской работы.
Например, мне запомнился его рассказ о том, как в 2022 году, вскоре после освобождения Лисичанска, медики одного из госпиталей попросили волонтеров «Руспомощи» привезти им побольше резиновых перчаток, ножниц для разрезания окровавленной одежды раненых и черных мусорных мешков для этой одежды и ампутированных конечностей.
– Лекарств, бинтов и всего прочего у них было достаточно, а вот этого не хватало, – сказал Олег, стоя у зеркала и настойчиво приглаживая мокрой рукой упрямо торчащий чуб.
– Как же ты поседел! – не удержался я. – Старая гвардия…
– Гвардия, – согласился с улыбкой Олег. – Только лучше без слова «старая».
Ну а план мероприятий, или маршрут, разработанный для меня Сашей Чаленко, – вот он. Я приведу его почти полностью, потому что это не только прекрасный образец эпистолярного жанра (где были представлены люди, со многими из которых мне довелось позже лично познакомиться), но еще и доказательство искренних переживаний этого человека за меня, старого адвоката и сибарита, приехавшего в Россию из Европы и вздумавшего вдруг отправиться в воюющий Донбасс.
Маршрут С.Б.
1. Из гостиницы в Луганске (ЛНР) тебя забирает водитель Павел Мещерский, бывший ополченец 2014 года, служил в «Оплоте» у Захарченко, был контужен, лежал в госпитале, сам родом из Макеевки, молодой парень. Везет в город Снежное (ДНР).
2. В Снежном вы забираете (на пересечении улиц Гагарина и Ленина) Наталью Курянскую, члена Общественной палаты ДНР, директора швейной фабрики «Снежинка». Пожалуйста, сразу купите симку местного оператора ДНР «Феникс». Наталья тебе покажет, где купить. Там рядом. Сразу вставь. Тогда у тебя будет и местный номер, и интернет. Сразу положи на телефон 500 рублей, чтоб не бегать не пополнять.