а характера – систематичность, дисциплинированность! Только где их взять, если к ним с детства нет привычки!
Это ведь не то что научиться делать самые трудные фигуры на коньках или взять рекорд в беге на короткую дистанцию. И потом – на свете слишком много интересного!
Вот уж Гуля исправила отметку по физике – два «отлично» после одного «плохо», штурмом взяла геометрию и вызубрила всю хронологию по русской истории.
И вдруг – новая радость, от которой трещат по швам кое-как налаженные «система и дисциплина».
Гуля возвращалась с катка румяная, весёлая, с коньками под мышкой. Она с удовольствием думала о том, что ей осталось всего только раскрасить уже нарисованную географическую карту. А это очень приятное занятие! Гуля любила рисовать, и карты у неё выходили лучше, чем у всех в классе.
В глазах у неё ещё сверкали огни, отражённые в ледяном зеркале катка. В ушах ещё звучал весёлый марш, прорезывавший морозный воздух.
Тихонько напевая, взбежала Гуля на лестницу и увидела за решёткой почтового ящика конверт.
– От кого бы это?
Гуля вытащила письмо и узнала почерк Эрика.
Тут же, на площадке лестницы, прочитала она письмо от строки до строки. Оно было короткое. Эрик звал Гулю в Москву на каникулы.
Он писал, что зима в Москве в этом году чудная, снежная, что в Сокольниках будет замечательный лыжный кросс и «мировое» состязание на беговых коньках.
А в конце письма говорилось, что Гулин отец тоже ждёт её и обещал достать билеты во все театры.
В Москву!.. У Гули захватило дыхание при одной только мысли о поездке. Подумать только – побывать во всех театрах, во всех музеях, от Третьяковки до Зоологического и Этнографического! Побродить с Эриком по старым местам, которые они обошли и обегали в детстве. А вечером посидеть с папой за чаем, рассказать ему про всё, что было без него, и поздно-поздно, часов в двенадцать, вдруг пойти гулять с ним под лёгким снежком по московским улицам и слушать играющий звон часов на Красной площади… Только где взять денег на дорогу? Можно потратить совсем мало, взять билет без плацкарты, чтобы было подешевле. Ведь это совсем не обязательно – спать в вагоне. Выспаться можно и потом. В Москве тоже много денег не нужно – разве только на метро. А пропущенное в школе Гуля нагонит после каникул – будет заниматься круглые сутки. Ей не впервой догонять.
Гуля влетела в комнату и, не раздеваясь, всё разом выложила матери.
Мама в это время писала что-то за столом. Она молча выслушала Гулю. Потом посмотрела на неё пристально и сказала:
– Никуда ты не поедешь. Право на радость нужно сначала заработать.
Больше мама ничего не сказала. Но этих слов было достаточно. Гуле показалось, что не мама, а она сама сказала такие верные суровые слова. Право на радость надо заработать, а пока что оно не заработано.
Ах, как хочется ехать в Москву – прямо до смерти хочется! Но, может быть, ещё лучше остаться наперекор себе дома и отодвинуть праздник до тех дней, когда можно будет с полным правом дать себе отпуск? А зима пройдёт? Ну и пусть проходит – будет другая зима!
Больше она о Москве с матерью не говорила ни разу.
Мать поглядывала на неё даже с какой-то тревогой. Она знала, как сильно Гуля умеет хотеть чего-нибудь и как трудно ей отказываться от своих планов.
Но Гуля была спокойна, приветлива и даже как будто чему-то рада. Чему же это?
А у Гули уже возник новый план.
ГУЛИНА ТАЙНА
Ещё весь дом спал, когда Гуля проснулась.
«Что за последнее время случилось хорошего? – подумала она. Такая уж у неё была привычка: просыпаясь утром, оглядываться на вчерашний день. – Письмо от Эрика? Нет, письмо принесло только огорчение. Катание на коньках? Нет, не то… Ах да! Мой план! Моя тайна…»
И Гуля начала быстро одеваться.
«С сегодняшнего дня всё пойдёт по-другому».
Она вскочила, открыла форточку. В комнату ворвался поток свежего воздуха.
Гуля тихонько запела:
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река…
Кудрявая, что ж ты не рада
Весёлому пенью гудка?
Это была песенка из нового кинофильма.
Сделав зарядку, Гуля принялась стелить кровать. Покрывая подушку вышитой накидкой, она постаралась придать своей белой кроватке самый аккуратный и строгий вид.
Она и на столе своём прибрала так, что он стал неузнаваем.
Раньше книжки лежали на нём вперемешку с тетрадями, тут же валялись обломанные карандаши, чернильница стояла боком, угрожая залить чернилами библиотечные книги. Теперь же всё стало на свои места: книги перешли на свою постоянную квартиру – на полку, а тетради аккуратной стопочкой скромно разместились в сторонке. Чернильница, накрытая металлическая крышечкой, взобралась на верхнюю площадку своей мраморной лестницы. Наконец очередь дошла и до карандашей. Гуля их все отточила, и теперь из высокого деревянного бокала весело выглядывали их заострённые кончики. На самом почётном месте, на мраморной площадке, рядом с гордой чернильницей, приютились и Гулины часики.
Испуганная всей этой возней, белка взобралась на самую верхнюю полку и, спрятавшись за толстый словарь, недоверчиво поглядывала вниз на непривычный порядок.
Гуля погрозила ей пальцем и уселась за чистый, спокойный, уютный стол.
В квартире царила та благодатная утренняя тишина, при которой так приятно думается, так просто и легко всё запоминается.
Незаметно прошло утро. Впереди ещё предстоял целый день, а Гуля уже успела решить с десяток задач по алгебре и прочесть всё, что было пройдено по истории за целую неделю.
«Если так пойдёт, – думала она по дороге в школу, – ещё, чего доброго, выйду наконец в отличницы. Тогда уж наверно добьюсь своего».
Прошло несколько дней. Мать смотрела на Гулю и удивлялась. Что с ней такое? То еле-еле удавалось выпроводить её вовремя в школу, а тут она вскакивает ни свет ни заря. Прежде, бывало, убежит и оставит постель неубранной, на столе творилось такое, что и подойти к нему нельзя, а теперь после её ухода и убирать не нужно. Приходит из школы – занимается, да и по хозяйству успевает помочь домашней работнице Фросе.
«Старается заработать поездку в Москву», – думала мама.
А Гуля о поездке совсем и забыла. У неё была теперь совсем другая забота.
Во Дворце пионеров она записалась в группу прыгунов в воду.
«Займусь водным спортом, – думала Гуля. – Как следует потренируюсь, тогда уж обязательно примут. Только надо лохмы свои подстричь».
Она сунула в портфель свой купальный костюм и по дороге во Дворец пионеров забежала в парикмахерскую.
– Подстригите меня «под мальчика», – попросила она парикмахера, усаживаясь в кресло.
Парикмахер взял в руки гребёнку и ножницы и сказал, качая головой:
– А жалеть не будете, гражданочка? Лучше бы к лету подстриглись…
– Ничего, – ответила Гуля, – к лету второй раз подстригусь.
И под острыми ножницами рассыпались по простыне, накинутой Гуле на плечи, светлые крупные пряди волос.
«Не так уж плохо, – подумала она, увидя в зеркале задорную мальчишечью голову, – только шее прохладно».
И Гуля помчалась во Дворец пионеров.
Она представляла себе, что, как только войдёт в зал бассейна, её сразу же поведут на вышку.
Но оказалось, что до прыжков ещё далеко. Прежде чем попасть в зал, где находился бассейн, новички обычно проходили несколько этапов: их осматривал врач, потом они принимали душ и делали гимнастику. Гуля узнала, что множество очень сложных гимнастических упражнений, которые ей пришлось преодолеть, служат для развития мышц.
Свежая, бодрая, в купальном костюме с белой чайкой на груди, Гуля вошла наконец в залитый светом зал бассейна. За окнами падали хлопья снега, а здесь было лето – настоящее лето с мягким теплом и плеском воды.
– Начнём с высоты одного метра, – сказала черноволосая девушка в синем купальном костюме.
Это была Олеся, тренер женской группы.
Гуля поднялась вместе с ней на несколько ступенек по крутой металлической лестнице. Почти у самых ног тихо плескалась вода.
Первые прыжки дались Гуле легко и просто: ведь она не раз уже прыгала в воду со скал в Артеке.
– А теперь, – сказала Олеся, когда Гуля немного отдохнула, – будешь прыгать с трёх метров.
И она повела Гулю ещё на несколько ступенек выше. Гуля посмотрела с площадки вниз.
«Ничего, не так уж страшно», – подумала она, вспоминая, что скалы на артекском берегу были ненамного ниже.
– Ну вот, – сказала Олеся.
И она объяснила Гуле, что первые прыжки, с которых начинается тренировка, называются не прыжки, а «спады» и что они служат подготовкой для прыжков в воду.
Олеся стала лицом к воде.
– Нужно вот так выпрямиться, – сказала она, – и, не сгибаясь, упасть вперёд. Тогда ты обязательно войдёшь головой в воду.
– Я так не смогу, – проговорила Гуля. – Это очень страшно – падать вниз головой.
– Научишься – и не будет страшно, – сказала Олеся.
И, не сгибаясь, словно ей это ничего не стоило, она легко, всем корпусом, наклонилась вперёд и полетела… Миг – и она вошла головой в воду.
– Ой! – вскрикнула Гуля и даже зажмурилась.
Но Олеся уже выходила из воды как ни в чём не бывало. Теперь прыгать нужно было Гуле. «Сверну шею, убьюсь!» – подумала она, но сдержалась и ничего не сказала. Выпрямившись, она замерла в ожидании команды.
– Прыгай! – крикнула Олеся.
У Гули задрожали колени. С шумом и плеском врезалась она в воду.
– Ничего, неплохо, – сказала Олеся, когда Гуля, отряхиваясь на ходу, поднималась наверх из бассейна. – Только не надо отталкиваться ногами, когда падаешь. Ну-ка давай ещё разок.
И тренировка началась. Когда Гуля научилась входить в воду не сгибаясь и без толчков, Олеся сказала:
– А теперь будешь прыгать солдатиком.
– Как – солдатиком? – удивилась Гуля и подумала: «Вот хорошо! Это, наверно, как раз от меня и потребуется».