— И ты говоришь, что я «могу не беспокоиться»?
— Да, потому что правда возьмет свое. Присяжные — тоже люди, многим из них часто приходилось выпивать. Уверена, они решат, что ты имела полное право на выпивку, да что там — просто обязана была пропустить стаканчик. Ты хотела помочь этим детям, Линдси. А это совсем не преступление.
ГЛАВА 81
— Не забудь, что процесс начнется, как только ты переступишь порог суда, — предупредила меня Юки, когда мы шли по тихой вечерней улице.
Добравшись до гаража на Ван-Несс-стрит, мы спустились в лифте в подземный зал, где Юки оставила свой темно-серый лимузин.
Через минуту машина уже мчалась по Голден-Гейт-авеню к моему любимому кафе, хотя на всякий случай я дала себе зарок не пить ничего, кроме кока-колы. Береженого Бог бережет.
— В суд приезжай на чем-нибудь попроще. Никаких патрульных машин или новеньких внедорожников, ясно?
— У меня есть старый «иксплорер» с разболтанной дверцей. Пойдет?
— Схватываешь налету, — рассмеялась Юки. — Как раз то, что нужно. На предварительное слушание оденься построже. Темный костюм, полицейский значок на лацкане, никаких украшений. Когда на тебя насядет пресса, отвечай вежливой улыбкой, но молчи как рыба.
— Потому что ты все скажешь за меня?
— Верно, — кивнула Юки, и мы подъехали к кафе «У Сьюзи».
Когда я вошла в зал, на меня нахлынула теплая волна. Оркестр наяривал веселую мелодию, публика бурлила от восторга, а сама Сьюзи, облаченная в ярко-розовый саронг, отплясывала зажигательный лимбо[10] на танцплощадке. Мои подружки помахали мне из-за «нашего» столика в конце зала.
Я представила им Юки Кастеллано, и все обменялись рукопожатиями. По напряженным лицам девочек я поняла, что предстоящий процесс беспокоит их не меньше, чем меня. Поздоровавшись с Юки, Клэр заметила:
— Мы с Линдси лучшие друзья, и, конечно, вы в курсе, что я буду свидетелем от обвинения.
— А я работаю в «Кроникл», — с серьезным видом добавила Синди, — и мне придется забрасывать ее у здания суда очень неприятными вопросами.
— И потом разорвать ее на мелкие кусочки вместе с прочей журналистской братией? — хмыкнула Юки.
— Вот именно.
— Не бойтесь, я сумею о ней позаботиться, — заверила мой адвокат. — Схватка будет жаркой, это точно, но мы выиграем ее.
Все четверо, точно по команде, скрестили руки над столиком.
— Вперед, к победе! — проскандировала я.
Мы облегченно рассмеялись, и Юки, сняв пиджак, покосилась на «Маргариту», которую Клэр налила всем, кроме меня.
— Ни разу не пробовала, — протянула она с сомнением.
— Самое время, мисс Советчик, — улыбнулась Клэр. — Только пей медленно и со вкусом, ладно? А теперь, — продолжила она, — расскажи нам о себе. С самого начала.
— Ладно, тогда как насчет моего имени? — спросила Юки, облизав с губ соль. — Вы должны знать, что японцы и итальянцы — как лед и пламя. Возьмем, например, еду: если у одних сырые кальмары с рисом, то у других — спагетти и мидии под луковым соусом! — Ее смех зазвенел как колокольчик. — Когда моя мама, скромная, миниатюрная японка, встретилась на вечеринке с моим будущим папой, огромным и страстным итало-американцем, это было чистой воды волшебство. И вот представьте, — Юки выстреливала в нас сотней слов в минуту, — мой папа ей говорит: «Давай поженимся, пока мы еще влюблены друг в друга». Что они и сделали через три недели после первой встречи! А я появилась девять месяцев спустя.
Юки объяснила, что в консервативных японских семьях до сих пор существует предубеждение против смешанных браков, и ее родителям пришлось переехать в Калифорнию, когда ей исполнилось шесть лет. Но позже она часто вспоминала, что ей пришлось пережить в первые годы в школе, где местные дети издевались над полукровкой.
— Я решила стать адвокатом, увидев по телевизору Перри Мейсона, — со смехом заявила Юки. — На юрфаке у меня были одни пятерки — я не хвастаюсь, просто хочу, чтобы вы знали, — и после университета меня сразу взяли в «Даффи и Роджерс». Мне кажется, мотивация — главный двигатель наших успехов, так что вы должны меня понять. Я всегда старалась доказать себе что-то и никогда не останавливалась на достигнутом. Просто хорошего мне недостаточно. Я хочу быть лучшей. Что до вашей подруги, — а теперь и моей тоже, — то уверена, что Линдси невиновна. И я намерена это доказать.
ГЛАВА 82
Хотя Юки предупреждала меня насчет ажиотажа в прессе, то, что я увидела на следующее утро перед зданием суда, повергло меня в шок. Прилегающие улочки были забиты передвижными телестанциями и спутниковыми тарелками, а густая толпа зевак окружала их с четырех сторон, словно враждебная стена, блокируя все подходы к мэрии.
Я оставила машину в гараже на Ван-Несс-стрит, в трех кварталах от суда, и попыталась пробраться к месту пешком. Не тут-то было. Репортеры сразу заметили меня и бросились наперерез, тыча в лицо микрофонами и камерами и забрасывая вопросами, из которых я едва понимала половину.
Толкотня и давка, громкие вопли, обвинения, дикий шум толпы — от всего этого голова пошла кругом. Меня захлестнули горечь и обида. Какого черта, ведь я хороший коп! Почему все эти люди, которых я всегда защищала, теперь накинулись на меня?
Вик Смит из КОРН-ТВ знал меня по громкому процессу Грязной Гарриет: толстый коротышка с железной хваткой ловко выпытывал у людей подноготную, успевая выпотрошить их прежде, чем они что-нибудь заметят. Один раз Вик брал у меня интервью, и я хорошо знала его манеру, поэтому, когда он вкрадчиво спросил: «Вы обвиняете Кэйботов в том, что они заварили всю эту кашу?» — я едва не сорвалась.
Я уже хотела подкинуть ему пару злобных реплик для шестичасового блока новостей, когда кто-то крепко схватил меня за руку. Я дернулась и увидела своего друга-полицейского.
— Конклин! — выдохнула я. — Слава Богу.
— Давай за мной! — бросил он, потащив меня сквозь толпу к линии оцепления, где полиция расчистила узкий проход к подъезду.
Через минуту меня окружили дружеские рукопожатия, кивки и ободряющие возгласы, которые подняли мне настроение.
— Мы с тобой, Линдси!
— Держись, лейтенант!
На ступеньках подъезда я заметила Юки и поспешила к ней. Конклин передал меня адвокату, и мы дружно надавили на массивную дверь подъезда. Поднявшись по мраморной лестнице на второй этаж, мы вошли в красивый и просторный зал, обшитый вишневыми панелями.
Все головы повернулись в нашу сторону. Расправив свежевыглаженный воротник, я пригладила волосы и прошествовала вместе с Юки по ковру к столику защиты. Небольшая передышка помогла мне привести себя в порядок, но внутри меня все еще кипело.
Как я могла до такого докатиться?
ГЛАВА 83
Юки стояла возле столика, пока я усаживалась на стул рядом с седовласым Микки Шерманом. Он привстал и пожал мне руку.
— Привет, Линдси. Выглядишь отлично. Как самочувствие?
— Превосходно, — улыбнулась я.
Однако мы оба сознавали, что на моем месте ни один человек не чувствовал бы себя превосходно. На карту поставлена моя карьера, а если мне не повезет с присяжными, моя жизнь превратится в ад. Доктор и миссис Кэйбот требовали возмещения ущерба в размере пятидесяти миллионов долларов. Значительная часть из них приходилась на долю города Сан-Франциско, но все равно в случае проигрыша мои финансы окажутся в плачевном состоянии и на меня поставят клеймо второй Грязной Гарриет.
Когда Юки заняла свое место, шеф Траччио перегнулся через перила и похлопал меня по плечу. Это был неожиданный жест, и он меня тронул. По рядам прокатился говорок — в зал вошла «убойная команда» истца и распределилась по местам на противоположной стороне прохода.
Через минуту появились доктор и миссис Кэйбот — тощий как щепка мужчина и светловолосая женщина с измученным лицом, — они сели за столик позади своих адвокатов. Глаза обоих мгновенно устремились на меня.
Эндрю Кэйбот напоминал живую скалу, окаменевшую от ярости и скорби. На лице Евы Кэйбот застыло безысходное горе. Из-за меня она потеряла дочь, а ее сын навсегда стал инвалидом. Ее серые с красным ободком глаза неотрывно смотрели на меня, и я читала в них отчаяние и гнев. Кэйбот ненавидела меня от всей души. Она желала мне смерти.
Прохладная рука Юки легла на мою ладонь и заставила оторваться от взгляда Евы Кэйбот. Но репортеры уже успели запечатлеть нашу безмолвную дуэль.
— Всем встать! — провозгласил судебный пристав.
В зале раздался приглушенный шум, и публика стояла, пока судья Ачакозо — невысокая женщина в очках — не спеша, шествовала к своему креслу. Потом я почти без сил рухнула на стул.
Все мои страхи воплотились в явь.
Суд идет.
ГЛАВА 84
Отбор присяжных занял почти три дня. На вторые сутки, не выдержав лавины телефонных звонков и осаждавших мой дом журналистских полчищ, я собрала вещички и вместе с Мартой перебралась в квартиру Юки, в хорошо охраняемую многоэтажку на Крест-Ройал-стрит.
А шумиха в прессе набирала обороты с каждым днем. Репортеры перемывали косточки кандидатам и кормили публику детальными сведениями о жизни будущих присяжных, не забывая обвинять нас в расовой ангажированности. Если честно, меня саму воротило от того, как обе стороны отсеивали или принимали кандидатов на основании их реальной или воображаемой предубежденности против моей особы. Когда мы отклонили четырех чернокожих и латиноамериканцев, я решила поговорить об этом с Юки.
— Разве тебе самой не пришлось страдать от расовой дискриминации?
— Расизм тут ни при чем, Линдси. Мы отвергли этих людей, потому что они предвзято относятся к полиции. Иногда человек сам не понимает своих мотивов, пока не спросишь его об этом прямо. А кое-кто обманывает нарочно, надеясь урвать свои пятнадцать минут славы, если процесс окажется громким. И вообще отсев присяжных — наше законное право. Доверься нам. Если мы сейчас дадим слабину, то проиграем еще до начала суда.