— А какая у тебя печать?
Как только дракон начинает питать своего всадника силой, всадник может творить малую магию, но печать — это уникальная способность, индивидуальная, самое сильное умение, которое является результатом особенной связи между драконом и человеком.
У некоторых печати одинаковые. Владение огнем, владение льдом и владение водой — вот лишь некоторые из наиболее распространенных способностей, полезных в бою.
Но еще есть знаки, которые делают всадника необыкновенным. Моя мать может заклинать бури.
Мельгрен — предвидеть исход битв.
Я не могла не задаться вопросом, что за знак у Ксейдена — и не использует ли он его, чтобы убить меня, когда я меньше всего этого ожидаю.
— Я могу читать недавние воспоминания человека, — тихо признался Даин. — Не так, как прорицатель читает мысли или что-то в этом роде, — я должен прикоснуться к тому, чьи мысли читаю. О моей печати не распространяются. Думаю, меня будут использовать в разведке.
Он постучал пальцем по нашивке компаса под эмблемой Четвертого крыла на плече. Ношение этого знака указывало на то, что печать строго засекречена. Просто вчера я этого не заметила.
— Никому ничего не скажу, — я улыбнулась и с облегчением выдохнула, вспомнив, что на форме Ксейдена не было никаких дополнительных нашивок.
Даин кивнул и возбужденно улыбнулся.
— Я все еще учусь, и конечно, чем ближе я к Кэт, тем лучше результат, но да. Я кладу руки на чьи-то виски и могу видеть то, что видел человек. Это… невероятно.
Эта печать не просто выделила Даина из толпы. Она сделает его одним из самых ценных инструментов допроса, которые у нас есть.
— И ты говоришь, что не изменился, — поддразнила я.
— Это место сильно меняет людей, Ви. Оно отсекает все наносное, обнажая твою сущность. В этом цель. Твои прежние связи рвут, чтобы ты был предан только своему крылу. Это одна из многих причин, по которым первокурсникам не разрешают переписываться с семьей и друзьями, иначе я бы обязательно тебе писал. Но год не изменил того, что я по-прежнему считаю тебя своим лучшим другом. Я все еще Даин, и в следующем году ты все еще будешь Вайолет. Мы все еще будем нами.
— Если я останусь жива, — пошутила я одновременно со звоном колокола. — Мне нужно на занятия.
— Да, а я теперь опоздаю на летное поле. — Даин шагнул в сторону, готовясь выйти из-за колонны. — Слушай, Риорсон все же лидер крыла. Он будет преследовать тебя, но… но сначала он найдет способ делать это в рамках правил Кодекса, по крайней мере на виду у всех. Я был… — Его щеки заалели. — В прошлом году я очень подружился с Эмбер Мэвис — нынешним лидером Третьего крыла, и говорю тебе, Кодекс для них священен. Теперь ты иди первой. Увидимся в зале для спаррингов.
Он ободряюще улыбнулся.
— Увидимся.
Я улыбнулась в ответ и, повернувшись на пятках, прошла вокруг основания массивной колонны в полупустую ротонду. Здесь было уже несколько десятков курсантов, идущих от одного здания к другому, и мне потребовалась секунда, чтобы сориентироваться.
Затем я заметила вход в учебный корпус между оранжевой и черной колоннами и направилась туда, сливаясь с толпой.
Волоски на затылке встали дыбом, а по позвоночнику пробежал холодок, когда я пересекла центр ротонды, затем мои шаги замерли. Кадеты продолжали двигаться вокруг меня, но мой взгляд устремился вверх, прикипел к верхней ступени лестницы, ведущей в зал собраний.
Вот дерьмо.
Ксейден Риорсон смотрел на меня сузившимися глазами, рукава его униформы были закатаны, массивные руки сложены на груди, метка на запястье и предплечье выставлена напоказ. Третьекурсник рядом что-то говорил ему, но Ксейден откровенно его игнорировал.
Мое сердце подпрыгнуло и застряло в горле. Между нами было около двадцати футов. Мои пальцы дернулись, готовые выхватить один из клинков, закрепленных в ножнах у ребер. Так вот где он это сделает? Посреди ротонды? Мраморный пол серый и гладкий, так что персоналу не составит труда убрать кровь…
Он наклонил голову и изучал меня своими невероятно темными глазами, словно выискивая слабое место.
Я должна бежать, верно? Но, по крайней мере, я смогу уловить начало его атаки, если замру здесь, глядя на него.
Тут его внимание переключилось, Ксейден увидел что-то за моим правым плечом и поднял одну бровь.
У меня свело живот, когда Даин вышел из-за колонны.
— Что ты… — начал было он, подходя ко мне и хмурясь в замешательстве.
— На верху ступеней. Четвертая дверь, — прошипела я, прерывая его.
Взгляд Даина метнулся вверх. Толпа вокруг нас уже поредела, и он, пробормотав проклятие, не очень скрытно шагнул ближе ко мне. Меньше людей — меньше свидетелей, но я не настолько глупа, чтобы думать, что Ксейден не убьет меня на глазах у всего квадранта, если захочет.
— Я знаю, что ваши родители крепко повязаны, — сказал Ксейден, и жестокая улыбка искривила его губы. — Но вам двоим обязательно было вести себя настолько очевидно?
Несколько кадетов, которые все еще находились в ротонде, повернулись, чтобы посмотреть на нас.
— Дай-ка угадаю, — продолжил Ксейден, скользя взглядом между мной и Даином. — Друзья детства? Или даже первая любовь?
— Он не может причинить тебе вред без причины, верно? — прошептала я. — Без причины и созыва кворума командиров крыльев, потому что ты командир отряда. Статья четыре, раздел три.
— Верно, — ответил Даин, не потрудившись понизить голос. — Но тебе — может.
— Я ожидал, что ты будешь лучше скрывать свои привязанности, Аэтос. — Ксейден двинулся по ступенькам к нам.
Дерьмо. Дерьмо. Гребаное дерьмо!
— Беги, Вайолет, — приказал мне Даин. — Сейчас же.
И я побежала.
Глава 5
Зная, что тем самым открыто противоречу приказам генерала Мельгрена, я официально возражаю против плана, изложенного на сегодняшнем инструктаже. Я не считаю, что детей лидеров восстания следует заставлять смотреть на казнь их родителей. Ни один ребенок не должен видеть, как убивают его отца и мать.
Генерал Лилит Сорренгейл. Тирское восстание, официальная сводка для короля Таури
— Добро пожаловать на ваш первый инструктаж, — громко сказала профессор Девера с нижнего яруса большого лекционного зала.
Ярко-фиолетовая нашивка секции Пламени идеально сочеталась с ее короткой стрижкой. Инструктаж был единственным занятием, которое проводилось в круглом многоуровневом зале, занимающем значительную долю академического корпуса. Эта аудитория была одним из двух помещений цитадели, где можно было вместить всех кадетов одновременно. Скрипучие деревянные сиденья, все до единого, были заняты учениками, а кадеты с третьего курса стояли позади, прислонившись к стене. Тем не менее мы все поместились.
Инструктаж совсем не походил на прошлое занятие по истории, где присутствовало всего три отряда первогодков, но, по крайней мере, кадетам нашего отряда удалось сесть вместе. Если бы я только могла вспомнить их имена.
Ридока оказалось легко запомнить — на истории он постоянно подавал остроумные реплики, комментируя услышанное. Я надеялась, что ему хватит ума не пытаться провернуть то же самое здесь. Профессор Девера, судя по всему, не любила шутки.
— Раньше всадников редко призывали на службу до выпуска, — продолжала она, поджав губы и медленно расхаживая перед двадцатифутовой картой континента, прикрепленной к задней стене.
Там были замысловато обозначены наши пограничные аванпосты. Десятки магических огней освещали пространство, компенсируя отсутствие окон и отражаясь от длинного меча, который профессор держала на перевязи за спиной.
— А если и призывали, то это всегда были кадеты третьего курса, выступавшие под защитой передних крыльев. Однако теперь мы ожидаем, что вы закончите обучение с полным пониманием того, чему нам приходится противостоять. Дело не только в том, чтобы знать, где базируется каждое из крыльев.
Она сделала паузу, устанавливая зрительный контакт с каждым первогодком, которого видела. Звание на ее плече гласило «капитан», но я знала, что она станет майором раньше, чем закончит вести курс, судя по количеству медалей, приколотых к ее груди.
— Вы должны понимать политику неприятеля, стратегии защиты наших аванпостов от постоянных атак и быть в курсе как недавних, так и текущих сражений. Если вы не в состоянии понять основы, вам будет нечего делать на спине дракона.
Она приподняла бровь — черную, но всего на несколько оттенков темнее ее темно-коричневой кожи.
— «Никакого давления», — говорили они, — пробормотала Рианнон, яростно делая записи.
— Все будет хорошо, — шепотом ответила я. — Кадетов с третьего курса не посылают на фронт, только на посты в центральной части страны, для подкрепления.
Находясь рядом с матерью, я держала ухо востро, поэтому знала подобные вещи.
— Это единственное занятие, которое вы будете посещать каждый день. Потому что только эти знания будут иметь значение, если вас призовут на службу раньше срока.
Взгляд профессора Деверы скользнул слева направо и остановился на мне. Ее глаза на мгновение расширились, но она одобрительно улыбнулась и кивнула, прежде чем продолжать.
— Поскольку этот курс проводится каждый день и опирается на самую свежую информацию, вы также будете подчиняться профессору Маркему, который заслуживает исключительного уважения с вашей стороны.
Она помахала писцу рукой, и тот подошел к лекторской трибуне. Его форма кремового цвета контрастировала с абсолютно черной одеждой профессора Деверы. Маркем наклонился, и она шепнула ему что-то, — в ту же секунду его густые брови удивленно подскочили вверх. Он резко повернул голову в мою сторону.
Усталый взгляд полковника встретился с моим, и я не увидела на его лице одобрительной улыбки, зато услышала вздох, наполнивший мою грудь тяжестью и печалью. Предполагалось, что я стану его лучшей ученицей в квадранте писцов, его главным достижением перед уходом на пенсию. Какая ирония, что сейчас я оказалась последней из тех, у кого есть шанс преуспеть в этом.