— Зови Нолона, или он скормит тебя своему дракону целиком, вместе с твоей кислой физиономией и всем остальным, Хелен! — Винифред изогнула седую бровь, игнорируя Даина, который снова начал настаивать на том, чтобы не вызывать мастера.
Женщина побледнела и исчезла.
Даин пододвинул к моей кровати деревянный стул, и тот ужасно заскрипел, царапая пол.
— Вайолет, я знаю, что тебе больно, но, может быть…
— Может, что, Даин Аэтос? Ты хочешь смотреть, как она страдает? — набросилась на него Винифред.
— Я говорила ей, что они тебя сломают, — проворчала она, наклоняясь надо мной. Ее серые глаза были полны беспокойства, пока она меня обследовала. Винифред была лучшим целителем во всем Басгиате. Она сама готовила все средства, которые прописывала, и за эти годы повидала меня в таком количестве передряг, что трудно сосчитать. — Послушала ли она меня? О нет. Твоя мать ужасно упряма.
Она потянулась к моей раненой руке, и я вздрогнула, когда она приподняла ее на пару дюймов и ткнула меня плечо.
— Это точно перелом, — изучив повреждения, Винифред цокнула языком и приподняла брови. — И похоже, нам потребуется помощь хирурга. Что случилось? — спросила она Даина.
— Поединок, — объяснила я одним словом.
— А ты молчи. Береги силы, — Винифред оглянулась на Даина. — Мальчик, побудь полезным и задерни занавеску. Чем меньше людей увидят ее такой, тем лучше.
Он вскочил и, выполняя приказ, обтянул кровать синей тканью, чтобы создать маленькое пространство, изолированное от других всадников.
— Выпей это, — Винифред достала из-за пояса пузырек с янтарной жидкостью, — Притупит боль, пока мы будем приводить тебя в порядок.
— Вы не можете просить его восстановить Вайолет, — возразил Даин, пока она откупоривала склянку.
— Мы вдвоем лечили ее последние пять лет, — нравоучительным тоном произнесла она, приближая ко мне пузырек. — Даже не думай указывать мне, что я могу и не могу делать.
Даин просунул одну руку мне под спину, другую под голову, помогая немного подняться, чтобы выпить лекарство. Оно оказалось горьким, как и всегда, но я знала, что это поможет. Он уложил меня обратно на кровать и повернулся к Винифред.
— Я не хочу, чтобы она страдала, — и поэтому мы здесь. Но раз уж она серьезно ранена, — возможно, получится отправить ее к писцам? С небольшим опозданием, но прошел всего день.
По мере того как его доводы доходили до моего сознания, внутри нарастал гнев, отогнавший боль на несколько секунд, достаточных, чтобы рявкнуть:
— Я не пойду к писцам.
Затем я вздохнула и закрыла глаза. Приятное гудение растеклось по моим венам. Вскоре боль отступила достаточно, чтобы мыслить ясно, и я снова заставила себя открыть глаза.
По крайней мере, я думала, что вскоре. Однако возле кровати шел разговор, начало которого я явно пропустила, так что, похоже, прошло несколько минут.
Занавес отдернулся, и к нам подошел Нолон, тяжело опираясь на трость. Он улыбнулся своей жене. Ярко-белые зубы контрастировали с коричневой кожей.
— Ты посылала за мной, моя… — Его улыбка погасла, когда он увидел меня. — Вайолет?
— Привет, Нолон. — Я выдавила улыбку. — Я бы попомахла, но одна рука не не работает, а дргаяая очень тя… тяжелая.
Боги, неужели я заговариваюсь?
— Сыворотка Лейхея, — Винифред криво улыбнулась мужу.
— Она была с тобой, Даин? — Нолон бросил обвиняющий взгляд на Даина, и я снова почувствовала себя пятнадцатилетней.
Тогда меня притащили к Нолону, потому что я сломала лодыжку, карабкаясь туда, куда не следовало лезть.
— Я командир ее отряда, — ответил Даин, уступая дорогу Нолону, чтобы целитель мог подойти поближе. — Взять Вайолет под свое командование было единственным, что я смог придумать, чтобы обезопасить ее.
— Не очень-то хорошо ты справляешься, да? — Глаза Нолона сузились.
— Сегодня оценивали рукопашный бой, — объяснил Даин. — Имоджен — кадет второго курса — вывихнула плечо Вайолет и сломала ей руку.
— В первый же день? — зарычал Нолон, разрезая кинжалом ткань моей рубашки с короткими рукавами. Ему было уже восемьдесят четыре года, но он до сих пор носил черную одежду и полный комплект оружия в ножнах.
— Еематьбылллаааа у Фенн-Риорсона… одной из сепппара-сеппара-ссепаратисссстов, — медленно объясняла я, пытаясь выговорить слова правильно и раз за разом терпя неудачу. — А я Сорренгейл, тааак что я получччила…
— Не знаю, — проворчал Нолон. — Я никогда не был согласен с тем, чтобы призывать этих детей в квадрант всадников в наказание за грехи их родителей. В этот квадрант должны идти только добровольцы. Только. На то есть множество причин. Большинство кадетов не выживают — эта, я подозреваю, основная. Как бы то ни было, ты точно не должна страдать из-за своей матери. Генерал Сорренгейл спасла Наварру, захватив Великого Предателя.
— Значит, вы не станете ее восстанавливать, правильно? — тихо спросил Даин, чтобы его не было слышно за занавеской. — Я прошу, чтобы целители сделали свою работу и затем дали природе взять свое. Никакой магии. У нее не останется шансов, если она вернется в гипсе или если ей придется защищаться, пока плечо заживает после восстановления. В последний раз это заняло четыре месяца. Это даст возможность вытащить ее из квадранта всадников, пока она еще жива.
— Я не пойду к пппе… — так много сил уходило, чтобы говорить внятно. — Песцм, — попыталась я снова, — песцм.
Вот дерьмо.
— Восстнвименя.
— Я всегда буду тебя восстанавливать, — пообещал Нолон.
— Только. В этот. Раз. — Я концентрировалась на каждом слове. — Если. Другие. Увидят. Что нужно. Восстановление. Все время. Они. Решат. Я слабая.
— Поэтому мы и должны использовать эту возможность, чтобы вытащить тебя! — В голосе Даина нарастала паника, разрывая мне сердце. Он не мог защитить меня от всего. Зрелище того, как я ломаюсь и в конце концов умираю, разрушило бы его. — Уйти отсюда и отправиться прямо в квадрант писцов — твой единственный шанс выжить.
Я уставилась на Даина, тщательно подбирая слова.
— Я. Не. Оставлювсадников. Простотак. Дажемама. Незаставит. Я. Остаюсь. — Я повернула голову, чтобы найти взглядом Нолона. Комната кружилась.
— Исцели меня… но только на этот раз.
— Ты знаешь, что будет очень больно и будет болеть еще пару недель, верно? — спросил Нолон, садясь в кресло рядом с моей кроватью и глядя на мое плечо.
Я кивнула. Это было не первое мое восстановление. Когда ты рожден настолько хрупким, боль от заживления уступает лишь боли от первоначальной травмы. Обычное дело.
— Пожалуйста, Ви, — тихо взмолился Даин. — Пожалуйста, поменяй квадрант. Если не ради себя, то ради меня. Потому что это именно я не вмешался сразу. Я должен был остановить ее. Я понял, что не могу защитить тебя, и…
Жаль, что я не разгадала его план до того, как приняла зелье Винифред. Тогда я могла бы объясниться. В этом нет его вины, но он возьмет на себя ответственность, как всегда. Я сделала глубокий вдох и сказала:
— Этомойвыбор.
— Возвращайся в квадрант, Даин, — приказал Нолон, не поднимая глаз. — Если бы на ее месте была другая первокурсница, ты бы уже ушел.
Взгляд Даина, полный страдания, устремился на меня.
Я настояла:
— Иди. Утромвстретимся.
Я все равно не хотела, чтобы он это видел.
Он смирился с поражением и кивнул, затем повернулся и, не говоря больше ни слова, ушел сквозь проход в занавесках. Я искренне надеялась, что мой сегодняшний выбор не приведет в дальнейшем его, моего лучшего друга, к гибели.
— Готова? — спросил Нолон.
Его руки замерли над моим плечом.
— Зажми в зубах. — Винифред поднесла кожаный ремешок к моему лицу, и я взяла его зубами.
— Ну вот, — пробормотал Нолон, кладя руки мне на плечо.
Его брови сосредоточенно сдвинулись, прежде чем он сделал дугообразное движение ладонями.
Белоснежная боль вспыхнула в моем плече. Мои зубы впились в кожу, и я закричала, поддавшись агонии, которая длилась один удар сердца, потом второй, а потом я потеряла сознание.
Когда ближе к вечеру я вернулась обратно, казармы были почти заполнены. Моя пульсирующая болью правая рука висела на светло-голубой перевязи, что делало меня еще более заметной мишенью, если это вообще возможно.
Перевязь говорила о слабости. О хрупкости. Говорила об ответственности перед крылом. Если я так легко пострадала на матах, то что произойдет, когда я попаду на спину дракона?
Солнце давно село, но зал освещал мягкий свет магических огней. Другие первокурсницы готовились ко сну. Я улыбнулась девушке, которая прижимала окровавленную тряпку к распухшей губе, и она, поморщившись, улыбнулась в ответ.
Я насчитала три пустых койки в нашем ряду, но это не означало, что владельцы коек мертвы, верно? Они могли быть в квадранте целителей, как я, или в душевых комнатах.
— Ты вернулась!
Рианнон спрыгнула с кровати, уже одетая в спальные шорты и тунику. Она смотрела на меня с улыбкой и облегчением.
— Я здесь, — заверила я ее. — Моей рубашки больше нет, а я здесь.
— Можешь взять новую в центре выдачи завтра.
Она хотела обнять меня, но взглянула на перевязь и отступила на шаг, садясь на край своей койки. Я устроилась на своей, лицом к ней.
— Насколько все плохо?
— В следующие несколько дней будет больно, но со мной все будет в порядке, если не тревожить руку. Я полностью выздоровею еще до того, как мы начнем практиковать вызовы на матах.
Пока у меня было две недели, чтобы понять, как не допустить повторения подобного.
— Я помогу тебе подготовиться, — пообещала Рианнон. — Ты единственный друг, который у меня здесь есть, поэтому я бы предпочла, чтобы ты не погибла, когда все начнется по-настоящему.
Уголок ее рта растянулся в кривой улыбке.
— Изо всех сил постараюсь этого не сделать, — я улыбнулась, превозмогая пульсирующую боль в плече и руке. Лекарство уже давно выветрилось, и мне становилось дико больно. — А я помогу тебе с историей.