Эта комната была освещена магическими светильниками и полна разными деревянными механизмами со стойками, канатами и шкивами, скамьями с рычагами и брусьями, прикрепленными к стене.
А на другой стороне комнаты на коврике отжималась Тирс, одна из первокурсниц, которую я видела в лесу той ночью; рядом с ней присел Гаррик, подбадривая ее.
— Не волнуйся, Сорренгейл, — пропела Имоджен сладким, как сахар, голосом. — Нас здесь только трое. Ты в полной безопасности.
Гаррик обернулся и, продолжая отсчитывать повторения для первокурсницы, посмотрел на меня долгим взглядом. Он кивнул, а потом вернулся к своему занятию.
— Я из-за тебя и волнуюсь, — сказала я, когда она подвела меня к станку с полированным деревянным сиденьем и двумя мягкими блоками, которые сходились перед ним на уровне колен.
Она засмеялась, и я подумала, что это первое искреннее выражение чувств, которое я услышала от нее.
— Справедливо. Поскольку мы не можем работать с твоей лодыжкой или руками, пока они не заживут, то начнем с самых важных мышц, которые помогут тебе удержаться на драконе. — Она скользнула взглядом по моему телу и вздохнула с явным отвращением. — О, эта слабая внутренняя поверхность бедра.
— Ты делаешь это только потому, что Ксейден заставляет тебя, верно? — спросила я, устраиваясь на сиденье с деревянными подушечками между колен, пока Имоджен настраивала механизм.
Она глянула на меня, прищурившись.
— Правило номер один. Для тебя он Риорсон, первогодок, и ты не имеешь права спрашивать меня о нем. Никогда.
— Это уже два правила.
Похоже, моя первая догадка о них была верна. С такой яростной преданностью… они явно должны быть любовниками.
Я не ревновала. Нет. Эта уродливая дыра, растущая в груди, не ревность. Она просто не могла ею быть.
Имоджен рассмеялась и дернула за рычаг, который мгновенно потянул подушечки в разные стороны, разводя мне ноги.
— Теперь приступай к работе. Сожми их обратно. Тридцать повторений.
Глава 18
Нет ничего более священного, чем библиотека. Даже храмы можно перестроить, но книги нельзя переписать.
Полковник Дакстон. Руководство по совершенствованию работы в квадранте писцов
Я толкала поскрипывающую библиотечную тележку по мосту, соединяющему квадрант всадников с квадрантом целителей, потом мимо дверей клиники и в самое сердце Басгиата.
Свет магических шаров освещал тоннели, но путь был настолько хорошо мне знаком, что я могла бы пройти его и с закрытыми глазами. Запахи пыли и камня становились все сильнее, чем ниже я спускалась. Но тоска, которая мучила меня почти каждый день последнего месяца — с тех пор, как мне назначили дежурство в библиотеке, — была уже не такая острая, как вчера. Или как позавчера.
Я кивнула писцу-первогодке, который дежурил у входа в библиотеку, и он вскочил на ноги, торопясь открыть высокую дверь с полукруглым верхом.
— Доброе утро, кадет Сорренгейл, — сказал он, придерживая створку, чтобы я могла пройти. — Тебя не было вчера.
— Доброе утро, кадет Пирсон. — Я улыбнулась ему, проталкивая тележку в дверной проем. Жизнь продолжалась, и когда распределяли обязанности по квадранту, я выбрала самую любимую и привычную. — Я неважно себя чувствовала.
У меня весь день кружилась голова, — несомненно, от недостатка воды, но, по крайней мере, я сумела отдохнуть.
В библиотеке пахло пергаментом, переплетным клеем и чернилами. Здесь пахло домом.
Ряды стеллажей высотой в двадцать футов тянулись по всей длине помещения со сводчатым потолком, и я не просто смотрела, а впитывала окружающую действительность всем своим существом, ожидая у ближайшего к входу стола. Стоя на том же месте, где я провела бо́льшую часть жизни за последние пять лет. Дальше могли пройти только писцы, а я теперь — всадник.
Эта мысль вызвала улыбку на моих губах.
Тут ко мне подошла женщина в кремовой рубахе с капюшом, с вышитым на плече золотым прямоугольником. Первокурсница. А когда она стянула ткань с головы и показались длинные каштановые волосы, я взглянула на ее лицо и улыбнулась во весь рот.
«Есиния!» — написала я в воздухе ее имя.
«Кадет Сорренгейл», — прожестикулировала она в ответ.
Ее карие глаза сияли, но она не позволила себе улыбнуться.
На мгновение мне стали противны ритуалы и обычаи писцов. Не было ведь ничего плохого в том, чтобы обнять подругу, но тогда бы ее наказали за потерю самообладания. В конце концов, как можно понять, насколько серьезно писец относится к работе и как сильно он предан своему делу, если он станет постоянно улыбаться?
«Очень рада тебя видеть, — я продолжила этот безмолвный разговор, двигая ладонями. — Я так и знала, что ты отлично сдашь тесты».
«Только потому, что я занималась с тобой весь последний год, — ответила она, поджав губы, чтобы они случайно не выгнулись вверх. Затем ее лицо погрустнело. — Я была в ужасе, услышав, что тебя заставили отправиться в квадрант всадников. Ты в порядке?»
«Я в порядке, — заверила я ее, затем сделала паузу, чтобы поискать в памяти правильный знак для обозначения связи с драконом. — Я связана теперь и… — В душе роились сложные чувства, но я подумала о том, каково это — парить на спине Тэйрна, о нежных подбадриваниях Андарны и ее словах о том, что нужно продолжать путь, когда я думала, что мои мышцы лопнут во время тренировок с Имоджен, о моих отношениях с друзьями, и поняла, что не могу отрицать очевидное. — Я счастлива».
Ее глаза расширились.
«Разве тебя не беспокоит, что в будущем ты можешь… — Она посмотрела налево и направо, но рядом никого не было, чтобы увидеть нас. — Ну, знаешь… умереть?»
«Конечно, — я кивнула. — Но, как ни странно, со временем к этому привыкаешь».
«Ну, раз ты так говоришь… — Она посмотрела на меня скептически. — Давай займемся делом. Это все возвраты?»
Я кивнула, достала из кармана штанов небольшой свиток пергамента и протянула ей, прежде чем продолжить разговор.
«И еще несколько просьб от профессора Деверы».
Всадник, отвечающий за нашу маленькую библиотеку, каждый вечер присылал список запросов и возвратов, а я забирала их перед завтраком, и, наверное, поэтому у меня все утро бурчало в животе от голода.
Тренировочные полеты, занятия-пытки с Имоджен и уроки рукопашного боя от Рианнон вместе сжигали столько калорий, что у меня появились ранее неведомые способности к уничтожению еды.
«Что-нибудь еще?» — спросила Есиния, положив свиток в потайной карман мантии.
Может быть, это случилось из-за того, что в библиотеке тоска по дому одолевала особенно сильно, но я неожиданно спросила:
«Может, у вас есть экземпляр «Сказок Пустошей»?»
Мира была права, мне не стоило брать с собой книгу фольклора — жизни на парапете она не стоила, но теперь было бы здорово провести вечер, свернувшись калачиком в компании знакомых историй.
Есиния нахмурила брови:
«Я не знакома с этим текстом».
Я удивленно моргнула:
«Это не для учебы или чего-то подобного, просто сборник фольклора, который мы читали с отцом. Немного про темную сторону, честно говоря, но мне нравится. — Я задумалась на мгновение. Знаков «виверна» или «вэйнитель» не существовало, поэтому я показала их по буквам. — Виверна, вэйнитель, магия, битвы добра и зла — и прочие классные вещи, ну, ты понимаешь».
Я улыбнулась.
Если кто и разделял мою любовь к книгам, так это Есиния.
«Никогда не слышала о ней, но поищу, пока буду собирать остальные книги».
«Спасибо. Буду и вправду благодарна».
Теперь, когда я собиралась овладеть магией, мне не помешали бы несколько хороших сказок о том, что случается, когда люди оскверняют силу, направленную на них. Несомненно, они были написаны как притчи, чтобы предупредить нас об опасностях, связанных с драконами, но за шестисотлетнюю историю объединения Наварры я никогда не читала ни об одном всаднике, потерявшем душу из-за своей силы. Драконы хранят нас от этого.
Есиния кивнула и толкнула тележку, исчезая среди полок.
Обычно на поиск книг по заявкам, поступающим как от профессоров, так и от курсантов моего квадранта, уходило около пятнадцати минут, но я совсем не тяготилась ожиданием. Писцы приходили и уходили, некоторые группами — потому что вместе легче готовиться стать историками целого королевства, — и в какой-то момент я обнаружила, что смотрю на каждую фигуру в капюшоне, в поисках лица, которое, конечно, никогда больше не увижу — своего отца.
— Вайолет?
Я повернулась налево и увидела профессора Маркема, ведущего за собой отряд писцов-первокурсников.
«Здравствуйте, профессор».
Держать лицо, не выражая никаких эмоций, рядом с ним было легче, потому что я знала, что он этого ожидал от меня.
«Не знал, что ты дежуришь в библиотеке, — он посмотрел между рядами полок, туда, где только что исчезла Есиния. — Тебе уже помогли?»
«Есиния… — Я поморщилась. — Я имела в виду, кадет Нейлварт, она делает все возможное, чтобы помочь».
«Знаете, — сказал профессор отряду из пяти человек, когда они обступили меня, — кадет Сорренгейл была моей любимой ученицей, пока квадрант всадников не украл ее. — Он внимательно посмотрел на меня из-под капюшона. — Я надеялся, что она вернется, но, увы, она связала себя узами даже не с одним, а с двумя драконами».
Девушка справа от него задохнулась от удивления, а потом забормотала извинения, прикрыв рот ладонью.
«Ничего, я отреагировала примерно так же», — успокоила я ее.
«Возможно, ты сможешь кое-что объяснить кадету Насе, который только что жаловался, что здесь не хватает свежего воздуха. — Профессор Маркем показал на мальчика слева от себя. — Эта группа только начинает ротацию в библиотеке».
Лицо Наси под кремовым капюшоном мгновенно приобрело свекольно-красный оттенок.
«Это часть системы защиты от огня, — сказала я ему. — Меньше воздуха — меньше риск, что вся наша история сгорит дотла».
«А душные капюшоны?» — приподнял бровь Нася.