Тут же ее рыжая кинжалохвостка рявкнула на других драконов и вскинула когтистую лапу.
Тэйрн развернул к ней тяжелую голову, от его рева земля под ногами затряслась. Затем он щелкнул зубами, и маленькая рыжая драконица отступила и вцепилась когтями в стену крепости, понурив голову.
От этого зрелища сердце кровью обливалось — но не из-за Эмбер, а из-за Клэй.
«Это обязательно?» — спросила я Тэйрна.
«Таков обычай».
— Пожалуйста, не надо, — начала умолять я вслух, забывшись.
Одно дело — наказывать Эмбер, но ведь пострадает и Клэй.
Может, с Эмбер получится поговорить? Может, мы еще сможем договориться… Найти общий язык, превратить гнев в дружбу или хотя бы обыденное безразличие. Я качала головой, чувствуя, как колотится сердце в горле. Это я виновата. Так сосредоточилась на том, чтобы мне все поверили, что и не задумалась, что случится, когда они и вправду поверят.
Я повернулась к Ксейдену и снова начала умолять, прерывающимся голосом.
— Пожалуйста, дайте ей шанс.
Он выдержал мой взгляд, но ни на мгновение не изменился в лице.
«Однажды я сохранил человеку жизнь — и он чуть не убил тебя вчера ночью, Серебристая, — сказал Тэйрн. Затем добавил, словно больше ничего не имело значения: — Правосудие не всегда милосердно».
— Клэй, — всхлипнула Эмбер.
Во дворе было так невероятно тихо, что это слышали все.
Строй словно раскололся посередине.
Тэйрн низко наклонился, вытянув голову мимо подиума, к Эмбер. Затем его зубы разомкнулись, он свернул язык и спалил ее таким жарким порывом пламени, что я почувствовала даже на расстоянии.
Все закончилось в один миг.
Страшный вопль разорвал воздух, разбив окно в академическом крыле, и все всадники зажали уши руками — так громко скорбела Клэй.
Глава 21
Не паникуй, если у тебя не сразу получится транслировать силу дракона, Мира. Да, знаю, тебе нужно быть лучшей во всем, но этим управлять невозможно. Способности подчинятся, когда ты будешь готова. И тогда сразу манифестируй печать. Но не раньше. Не торопи события.
Книга Бреннана, с. 61
— Это и правда лишнее, — я покосилась на Лиама, когда мы шагали в библиотеку.
Кстати, тележка больше не скрипела. Он починил ее в первый же день.
— Ты это и на прошлой неделе говорила, — усмехнулся он, продемонстрировав ямочку на подбородке.
— А ты все еще здесь. Каждый день. Весь день.
Не то чтобы он мне не нравился. Что бесило еще сильнее, он оказался… приятным. Вежливым, веселым и до нелепого услужливым. Его было трудно ненавидеть, хоть он и оставлял кучки опилок всюду, куда шел, — то есть теперь всюду, куда шла я. Вчера он закончил вырезать фигурку медведя.
— До нового приказа, — сказал он.
Я покачала головой. Со скамейки у дверей библиотеки вскочил Пирсон, одергивая бежевую форму.
— Доброе утро, кадет Пирсон.
— И вам, кадет Сорренгейл, — он встретил меня вежливой улыбкой, тут же угасшей при виде Лиама. — Кадет Майри.
— Кадет Пирсон, — ответил Лиам так, словно интонация писца ничуть не изменилась.
Пока Пирсон поспешно открывал дверь, у меня напряглись плечи. Может, я просто не жила рядом с мечеными до Басгиата и не привыкла… Но открытая враждебность становилась уже вопиюще и неуютно очевидной.
Мы вошли в библиотеку и стали ждать у стола, как делали каждое утро.
— Как у тебя получается? — спросила я Лиама шепотом. — Терпеть, когда тебе грубят, и даже не реагировать?
— Ты вот мне то и дело грубишь, — поддразнил он, барабаня пальцами по ручке тележки.
— Потому что ты моя нянька, а не потому… — я не могла даже произнести это вслух.
— Потому, что я сын опозоренного полковника Майри? — На его лице заходили желваки, лоб на секунду омрачился, и он отвернулся.
Я кивнула, с упавшим сердцем вспоминая прошедшие месяцы.
— Наверное, я и правда ничем не лучше. Я возненавидела Ксейдена с первого же взгляда — а ведь еще ничего о нем не знала.
Да и теперь не знала, конечно. Ему раздражающе хорошо давалась полнейшая неприступность.
Лиам фыркнул, заслужив укоряющий взгляд от писца в дальнем углу.
— Есть у него такая способность воздействовать на людей, особенно на женщин. Они его либо презирают за то, что сделал его отец, либо ровно по той же самой причине хотят трахнуть — смотря, какую сторону они выбрали.
— А вы правда знакомы, да? — я задрала голову, чтобы взглянуть Лиаму в лицо. — Он выбрал тебя, чтобы всюду таскаться за мной, не просто потому, что ты лучший на нашем курсе.
— Только сейчас догадалась, а? — на его лице мелькнула улыбка. — Я бы тебе это и сам в первый же день сказал, если бы ты хоть ненадолго отвлеклась от того, что рвала и метала из-за моего присутствия.
Я закатила глаза, и тут показалась Есиния в капюшоне.
«Привет, Есиния», — поздоровалась я на языке жестов.
«Доброе утро», — ответила она и застенчиво улыбнулась, бросив взгляд на Лиама.
«Доброе утро», — подмигнул он, явно заигрывая.
В первый раз, когда мы пришли сюда вместе, меня до глубины души потрясло, что он знает язык жестов, но, если честно, это была все та же предвзятость — из-за того, что я не нуждалась в тени.
«Сегодня только эти?» — спросила Есиния, заглядывая в тележку.
«И вот еще», — я протянула ей список, не обращая внимания на то, как Лиам и Есиния переглядывались с явным интересом.
«Прекрасно. — Она изучала список с зардевшимся лицом, затем убрала в карман. — А, и профессор Маркем ушел на завтрак раньше, чем пришли заказанные им свитки и сводки. Ты не против ему передать?»
«С радостью».
Я подождала, пока она уйдет с тележкой, потом хлопнула Лиама по груди.
— Прекрати уже, — прошептала я громко.
— Что прекратить? — он провожал ее взглядом, пока Есиния не скрылась за шкафами.
— Заигрывать с Есинией. Она из тех, кому нужны долговременные отношения, и если это не твое, то просто… не надо.
Его брови взлетели чуть не выше лба.
— Кому тут вообще сдались долговременные отношения?
— Не все находятся в квадранте, где гибель — не вопрос случая, а неизбежный конец. — Я вдохнула запахи библиотеки и попыталась впитать хотя бы частичку их покоя.
— Хочешь сказать, кто-то еще занимается такой ерундой, как строить планы?
— Вот именно, и этот кто-то — Есиния. Поверь, я знаю ее много лет.
— Точно. Ты же сама хотела стать писцом, когда вырастешь.
Он оглядел библиотеку так пристально, что я чуть не рассмеялась. Будто кто-то может выскочить из-за шкафа и напасть на меня.
— Откуда ты знаешь? — я понизила голос, когда мимо прошла компания мрачных второкурсников, сравнивающих достоинства работ двух историков.
— Я наводил о тебе справки после того, как меня… ну, знаешь… назначили, — он покачал головой. — И видел, как ты на этой неделе упражнялась со своими клинками, Сорренгейл. Риорсон прав. В писцах ты бы зарыла свои таланты.
Я едва не лопнула от гордости:
— Это мы еще увидим.
Хорошо, что пока не возобновились вызовы. Видимо, нас достаточно умирало на летных занятиях, чтобы убивать еще и врукопашную.
— А ты кем хотел быть, когда вырастешь? — спросила я, просто чтобы поддержать разговор.
— Живым, — пожал он плечами.
Ну, тоже… план, ага.
— Откуда ты вообще знаешь Ксейдена? — Мне хватало мозга не думать, будто в провинции Тиррендор все знают друг друга.
— Мы с Риорсоном выросли в одной приемной семье после отречения, — ответил он, называя восстание на тирский манер, — этого слова я не слышала целую вечность.
— Вы из приемной семьи? — у меня отвисла челюсть.
Воспитание детей знати — обычай, умерший после объединения Наварры больше шести сотен лет назад.
— Ну да, — он снова пожал плечами. — А куда, по-твоему, попали дети изменников… — он поморщился от этого слова, — после казни родителей?
Я взглянула на бесконечные полки книг, гадая, не найдется ли там ответ.
— Я и не задумывалась. — От этих слов у меня перехватило дыхание.
— Король передал наши особняки знати, сохранившей ему верность, — он прочистил горло. — Как и положено.
Я не удосужилась отреагировать на очевидно заученный ответ. Меры короля Таури после восстания были решительными, даже жестокими, но я тогда была пятнадцатилетней девочкой, страдавшей из-за собственной утраты, и у меня не было сил жалеть тех, из-за кого погиб мой брат. Впрочем, сожжение дотла Аретии — столицы Тиррендора — никогда не казалось мне правильным. Лиам был одного возраста со мной. Он же не виноват, что его мать предала Наварру.
— Но почему ты не отправился с отцом в его новый дом?
Он глянул на меня, нахмурившись.
— Трудно жить с человеком, которого казнили в один день с матерью.
У меня упало сердце.
— Нет. Нет, погоди, что-то не так. Твой отец — Айзек Майри, правильно? Я изучала благородные дома всех провинций, включая Тиррендор.
Я что-то не так поняла?
— Да, Айзек был моим отцом. — Он склонил голову, глядя туда, куда ушла Есиния, и я отчетливо поняла, что ему надоел этот разговор.
— Но он не участвовал в восстании, — я покачала головой. Почему-то мне казалось очень важным разобраться в этом вопросе до конца. — Его нет в списках казненных в Коллдире.
— Ты читала список казненных в Коллдире? — глаза Лиам полыхнули.
Потребовалась вся моя смелость, но я выдержала его взгляд.
— Мне нужно было кое-кого найти.
Он чуть отстранился:
— Фена Риорсона.
Я кивнула.
— Он убил моего брата в битве при Аретии. — Я напряженно думала, пытаясь соотнести все, что я читала, с его словами. — Но твоего отца в том списке не было.
Зато там был сам Лиам — как свидетель. Меня захлестнул стыд. Какого вейнина я к нему пристала?
— Прости. Не стоило спрашивать.
— Его казнили в семейном доме, — его лицо посуровело. — Конечно, до того, как тот отдали другому дворянину. И да, я и это видел. Я уже получил метку восстания, и эта боль была равна… — он отвернулся. Его кадык тяжело ходил. — Затем меня отправили в Тирвейн, в семью графа Линделла, как и Риорсона. А мою младшую сестру отправили в другое место.