— Вижу.
— Идеально. У тебя талант. Большинство учатся заземляться не меньше недели. А теперь мысленно делай все, что потребуется, чтобы закрыться от этого течения. Источник — это Тэйрн. Блокируй силу — и вернешь себе частичный контроль.
Дверь. Надо просто закрыть дверь и повернуть огромную круглую рукоятку, установленную, чтобы защищать библиотеку от пожара.
Сердце колотилось от страсти, и я ухватилась за руки Ксейдена, укрепляясь в реальном мире.
— Ты справишься. — Его голос казался напряженным. — Все, что ты создашь в разуме, для тебя реально. Перекрой клапан. Построй стену. Все, что логично в том месте.
— Это дверь. — Мои пальцы впились в мягкую ткань его рубашки, и я мысленно навалилась на дверь, сдвигая ее дюйм за дюймом.
— Ну вот. Продолжай.
Мое настоящее тело трясло от мысленных усилий, но я все-таки закрыла дверь.
— Получилось закрыть.
— Отлично. Теперь запри.
Я представила, как проворачиваю огромную рукоятку и слышу щелчки запоров, встающих в пазы. Облегчение наступило сразу же — холодным порывом снега на лихорадочно горящей коже. Сила пульсировала, делала дверь прозрачной.
— Все изменилось. Я вижу сквозь дверь.
— Да. Полностью ты его никогда не заблокируешь. Заперла?
Я кивнула.
— Открой глаза, но старайся держать дверь запертой. Одной ногой нужно быть заземленной. Не удивляйся, если соскользнешь. Просто начнем заново.
Я открыла глаза, представляя закрытую дверь библиотеки, и, хоть тело все еще пылало от жара, та невыносимая, сводящая с ума нужда, к счастью… приглушилась.
— Он… — я не могла подобрать слова.
Ксейден рассматривал меня так пристально, что я придвинулась к нему.
— Ты поразительная, — он покачал головой. — У меня не получалось неделями.
— Видимо, у меня хороший учитель.
То, что плескалось во мне теперь, было больше чем радость. Скорее, эйфорией, от которой я разулыбалась как дурочка. Наконец-то я не просто хороша, а просто-таки поразительна.
Его большие пальцы погладили мягкую кожу у меня под ушами, взгляд опустился к губам, стал горячим. Он понемногу, по паре дюймов, придвигал меня к себе, но вдруг отпустил и сделал шаг назад.
— Проклятье. Трогать тебя было не лучшей идеей.
— Просто ужасной, — согласилась я, но сама провела языком по нижней губе.
Он застонал — и у меня внутри все растаяло.
— А поцеловать тебя было бы вообще катастрофической ошибкой.
— Роковой. — Что сделать, чтобы снова услышать этот стон?
Расстояние между нами было хворостом, готовым вспыхнуть от первого намека на искру, а я — живым пламенем. Это все, от чего я должна бы бежать, и все же отвергнуть первобытное влечение было совершенно, абсолютно невозможно.
— Мы оба об этом пожалеем, — он покачал головой, но, когда он посмотрел на мои губы, в его глазах был не просто голод.
— Конечно, — прошептала я.
Но знание, что я об этом пожалею, не мешало этого хотеть — хотеть его. А о сожалениях голова будет болеть у будущей Вайолет.
— В топку это все.
Только что он был в стороне, а теперь его губы прижимались к моим, раскаленные и настойчивые.
Боги, да. Именно то, что нужно.
Я застыла между неподвижным камнем стены и жесткими линиями тела Ксейдена — и не променяла бы это ощущение ни на что другое. Одна мысль об этом уже должна бы отрезвить, но я только сильнее прижалась к нему.
Он провел рукой по моим волосам, взял за затылок, наклонил для глубокого поцелуя — и мои губы с готовностью раскрылись. Он принял приглашение, мастерски и дразняще играя своим языком с моим, и я вцепилась в его грудь, комкая ткань рубашки, чтобы притянуть сильнее, пока страсть жаром и холодом ползла по моей спине.
Он был на вкус как чурам и мята — как все, что мне нельзя было хотеть, но в чем я нуждалась, — и я целовала его в ответ изо всех сил, засосав его нижнюю губу и царапнув ее зубами.
— Вайоленс, — простонал он, и от звука этого прозвища на его губах меня охватил хищный голод.
Ближе. Он нужен мне еще ближе.
Словно читая мысли, он впился в меня сильнее, покоряя каждую черточку и изгиб губ с самозабвением, от которого мое тело пело. Ему это было нужно так же, как мне, и когда он опустил руки, чтобы подхватить меня под задницу, я обвила ноги вокруг его талии и держалась так, словно вся моя жизнь зависела от того, чтобы этот поцелуй не кончался. Никогда.
Камни стены впивались в спину, но мне было плевать. Я — наконец-то — запустила руки в его волосы, и они оказались такие мягкие, как я и представляла. Он целовал, пока не поглотил и не исследовал всю меня, и тогда он всосал мой язык, чтобы я сделала так же.
Это полнейшее безумие — но я не могла остановиться. Не могла насытиться. Я могла бы вечно жить в этом крошечном мгновении безумия, если его губы вечно будут у моих, если весь мир сузится до жара его тела и опытных движений его языка.
Его бедра давили на мои, и я вздыхала от этого восхитительного трения. Он прервал поцелуй, заскользил губами вниз по подбородку, шее — и я знала, что сделала бы все, лишь бы он остался со мной здесь и сейчас. Я хотела ощутить его губы везде.
Мы превратились в сплетение языков, странствующих губ и рук, а вокруг падал снег, и поцелуй поглощал меня так же, как только что поглощала сила, так всеохватно, что я чувствовала его каждой клеточкой тела. Между ног пульсировало желание, и я вздрогнула от простого знания, что буду рада всему, что он сделает. Я хотела его.
Только его. Здесь. Сейчас. Где угодно. Когда угодно.
Никогда я еще так не сходила с ума от простого поцелуя. Никогда не хотела кого-либо так, как его. Это было одновременно восхитительно и ужасающе, потому что в тот момент я поняла: он мог бы меня с легкостью уничтожить.
А я бы ему позволила.
Я целиком сдалась, слилась с ним, мое тело стало податливым, я теряла ту мысленную опору, которую он назвал заземлением. Перед моими закрытыми веками полыхнула вспышка света, за ней — раскат грома. Снежные грозы в здешних краях дело обычное, но, проклятье, как удачно она подчеркнула эти чувства — бешеные, неуправляемые.
Но тут Ксейден с резким вдохом прервал поцелуй. Нахмурился, лицо его дернулось, словно в панике, и он зажмурился.
Я все еще пыталась отдышаться, когда он резко отшатнулся от стены и снова поставил меня на землю. Убедившись, что я стою на ногах, отошел на несколько шагов, словно расстояние могло спасти ему жизнь.
— Тебе пора. — Его слова были отрывисты и противоречили огню в его глазах, рваному дыханию.
— Почему? — Без тепла его тела мне стало внезапно холодно.
— Потому что я не могу. — Он с силой провел обеими руками по волосам и заложил ладони за голову. — И я отказываюсь подчиняться желанию, если оно не принадлежит тебе. Поэтому ты должна подняться обратно. Сейчас же.
Я покачала головой:
— Но я хочу…
Всего.
— Этого хочешь не ты, — он закинул голову к небу. — В этом, сука, вся беда. А я не могу оставить тебя здесь одну, так что пожалей меня, уйди.
Между нами заледенело молчание, и я взяла себя в руки. Он сказал нет.
И самое паршивое — не холод рыцарского отказа. А то, что он прав. Это и началось потому, что я не могла отличить чувства Тэйрна от своих. Но теперь те чувства ушли, правильно? Моя дверь открыта нараспашку, а я не чувствую со стороны Тэйрна ничего.
Меня хватило на кивок, а затем я сбежала второй раз за сегодня, взметнулась по ступенькам как можно быстрее, обратно в цитадель. Мои щиты были опущены, но я не потрудилась задержаться и запереть мысленную дверь — ведь Тэйрн уже ко мне не рвался.
К верхней ступеньке здравый смысл взял верх. Ноги горели от усилий. Ксейден спас нас от страшной ошибки.
А я — нет.
Какого хрена со мной не так? И почему я была в секунде от того, чтобы сорвать с себя одежду, лишь бы стать еще ближе к тому, кто мне не нравится, даже хуже — кому я не могу доверять до конца?
Плестись в сторону своей спальни оказалось труднее, чем что бы то ни было в мире, ведь все, чего я хотела, — спуститься по этой дурацкой лестнице обратно.
Как же завтра будет хреново.
Глава 23
Самое тревожное зрелище для любого инструктора — бесспорно, когда силы вырываются из-под контроля. В мой первый год мы потеряли девятерых кадетов, не удержавших свои манифестации.
Жаль.
Майор Афендра. Руководство для драконьих всадников (запрещенное издание)
— Даже не знаю, о чем я думала, — говорила я Рианнон, сидя со скрещенными ногами у нее на постели и глядя, как она набивает свою сумку учебниками.
След на моей спине отчаянно жег — словно напоминая, что теперь я могу транслировать, и я разминала плечи, чтобы ослабить это ощущение. Но оно не уходило. Избавиться от него было невозможно. Для меня теперь пошел обратный отсчет.
— Не могу поверить, что ты мне сразу все не рассказала, — она перекинула ремень сумки через голову и обернулась, опершись на стол. — Но я не осуждаю. Вообще ни разу. Я обеими руками за то, чтобы ты исследовала… ну, что там хочешь исследовать.
— Этим утром, с той самой секунды, как я ступила за дверь, со мной был Лиам, а вчера ночью, уж прости, я слишком ошалела, чтобы перекладывать это в слова. — Из-за узла между лопатками я разминала шею в поисках хоть какого-то облегчения. После летных занятий и силовых тренировок с Имоджен — чтобы укрепить мышцы в надежде, что подвывихи будут пореже, хотя полностью это не спасало, — я стала комком боли и натянутых связок. — Не считая того, что Тэйрн наконец транслирует, а потом — всего остального, просто ночь как ночь.
— Тоже верно. — Улыбка растянула ее губы, карие глаза сверкнули. — Здорово же было? Скажи, что да. Судя по его виду, он отлично знает, что делать.
— Да просто целовались. — На моих щеках вспыхнул жар, напоминая, какая это наглая ложь. — Но да. Он отлично знает, что делать.