— Ридок и Квинн уже в воздухе, — бросил Лиам, когда Эмери взлетел туда, где уже, зависнув, били крыльями Кэт и Деи.
— Ты следующий! — крикнул Ксейден Лиаму, и Даин кивнул.
Деи приземлился так, что раскрошил каменную кладку, и Лиам бросился по узкой стене к крупному красному кинжалохвосту.
— Дальше ты, Аэтос, — рявкнул Ксейден.
— Вайо… — начал Даин.
— Это приказ. — Его голос не оставлял пространства для споров, и мы оба это знали — особенно когда место Деи на стене заняла Кэт. — Она со мной. Иди.
— Иди, — поторопила я.
Я бы не смогла жить, если бы с Даином что-то случилось из-за меня. Может, в последние месяцы он и вел себя как козел, но это еще не перечеркивает все годы, когда он был моим лучшим другом.
Даин словно вначале хотел противиться, но наконец кивнул и повернулся к Ксейдену.
— Доверяю ее тебе.
— Сегодня все только и говорят о доверии, — хмыкнул Ксейден. — Давай уже садись на дракона, чтобы потом я посадил ее.
Даин долго и пристально всматривался в меня, затем развернулся и побежал, забравшись по лапе Кэт, ярко напомнив мне о маневрах во время прохождения Полосы.
«Где ты?» — спросила я Тэйрна, обшаривая глазами пустые небеса.
«Почти на месте. Помогал остальным чем мог».
— Я не могу так, — сказала я Ксейдену, с трудом поворачиваясь к его груди в кольце рук. — Остальные улетели. Хочешь, считай это одолжением, мне плевать. Мы можем остаться. Я не могу ее просто бросить. Это неправильно, она бы меня не бросила никогда. Я должна остаться ради нее. Просто должна.
В его глазах было столько сопереживания, столько понимания, что, когда он отпустил мою талию, я уже решила, что он позволит мне остаться. Затем его руки легли на мои щеки, скользнули под затылок, и он прижался своими губами к моим.
Я растворилась в этом отчаянном и всепоглощающем поцелуе, зная, что он может оказаться последним. Язык Ксейдена двигался у меня во рту с силой и страстью, и я на нее отвечала, привлекая его все ближе.
Боги, совсем не так, как я фантазировала, вспоминая ту ночь. А намного лучше. Тогда он со мной осторожничал, но сейчас в том, как он сминал мои губы, не было ни малейшей сдержанности, и совсем неопасной казалась боль, что заныла у меня в животе. Он прервал поцелуй, только когда мы оба уже задыхались, затем приложился лбом к моему.
— Предоставь это мне, Вайолет.
«Почти на месте», — сказал Тэйрн.
Проклятье! Ксейден просто тянул время, чтобы успели прибыть Тэйрн и Сгаэль. Мое сердце упало как камень, прижав меня к стене.
— Я возненавижу тебя за это.
— Да, — кивнул он, и на его лице мелькнуло раскаяние. — Это я переживу. — Его ладони отпустили мое лицо и вцепились в мои плечи. — Руки вверх. Держись.
— Пошел. Ты.
Тут за ним возник огромный силуэт, и Ксейден бросился на каменный пол, когда Тэйрн пролетел прямо над ним. Его тень накрыла меня, а секунду спустя он подхватил меня передней лапой — как во всех тех бессчетных случаях, когда я выпадала в полете из седла.
«Мы должны вернуться!»
«Я сделал все, что мог, и не стану рисковать твоей жизнью. — Он набрал высоту, потом с натренированной легкостью перекинул меня себе на спину. — А теперь держись, нам надо от них оторваться».
Я оглянулась и увидела, как нас быстро нагоняют Ксейден на Сгаэль, а за ними, в сотнях футов ниже, крепость окружал десяток грифонов.
Глава 28
Для победы в Военных играх нужна не сила. А ловкость. Чтобы знать, как ударить, надо понимать, где твои враги — и твои друзья — уязвимее всего. Никто не остается другом навсегда, Мира. Рано или поздно те, кто к нам ближе всего, становятся врагами, пусть даже из-за благонамеренной любви или безразличия, а если дать срок, то и мы станем для них злодеями.
Книга Бреннана, с. 80
Каменная стена рядом с кабинетом профессора Маркема в квадранте всадников впивалась мне в спину и раздражала след от связи, но, не обращая на это внимания, я продолжала стоять, привалившись к ней всем весом. Возле запертой двери. Я чуть из кожи вон не лезла из-за волнения и невыносимо нарастающей силы, грозившей того и гляди прорваться наружу.
С отлета из Монсеррата прошло два дня. День полета в Басгиат и мучительно долгий день тишины.
Солнце еще не успело толком показаться из-за горизонта. Я не работала в библиотеке после возвращения и ухитрилась выскользнуть за дверь раньше, чем об этом узнал Лиам. Завтрак меня не волновал. Плевать на построения. Я могла представить себя лишь в одном месте. Здесь.
От эха шагов по винтовой лестнице мой живот напрягся, а пульс ускорился — я вскинула глаза к двери, ожидая появления фигуры в бежевой форме.
Но в коридор вошел Ксейден с двумя дымящимися оловянными кружками и направился прямо ко мне.
— Все еще меня ненавидишь?
— Всей душой.
Не совсем правда, но так было легче — свалить всю вину, что глодала меня два дня подряд, на него.
— Так и думал, что ты будешь ждать здесь, — он протянул одну кружку, словно в знак перемирия. — Кофе. Сгаэль говорит, ты не спишь.
— Сгаэль не касается, сплю я или нет, — огрызнулась я. — Но спасибо.
Я взяла кружку. Ксейден выглядел так, будто со вчерашнего дня успел проспать полные восемь часов и сгонять в отпуск.
— Ты-то наверняка дрыхнешь как младенец.
И проворчала Тэйрну: «Хватит докладывать Сгаэль о моем сне».
«Даже не удостою это ответом».
«Мне больше нравится Андарна».
Тэйрн фыркнул.
Ксейден прислонился к стене напротив и отпил кофе.
— Я плохо сплю с той ночи, когда отец покинул Аретию, чтобы объявить о том, что мы отделяемся.
У меня раскрылся рот.
— Это же было больше шести лет назад.
Он уставился в свой кофе.
— Тебе было… — я замолчала. — Я даже не знаю, сколько тебе сейчас.
Мира была права. Я не знала о нем почти ничего. И все же… такое ощущение, что я понимала, кто он в глубине души. Если бы я еще могла собрать мысли в кучку, когда он рядом.
— Двадцать три, — ответил он. — День рождения был в марте.
А я даже не знала.
— Мой…
— В июле, — ответил он с намеком на улыбку. — Знаю. Стоило увидеть тебя на парапете, как я поставил себе задачу узнать о тебе все.
— Это звучит совершенно, абсолютно не стремно.
Я грела руки кружкой.
— Нельзя же сломать жизнь человеку, если ты не понимаешь, кто он.
Я подняла глаза и увидела, что он пристально смотрит на меня.
— Ты продолжаешь придерживаться этого плана?
Слова Миры преследовали меня уже два дня.
Он поморщился:
— Нет.
— И что изменилось? — От досады я сжала кружку. — Когда именно ты решил не ломать мне жизнь?
— Может, когда увидел, как Орен держит нож у твоего горла, — ответил он. — Или, может, когда понял, что синяки у тебя на шее — отпечатки пальцев, и захотел убить их всех заново, только теперь уже медленно. Может, в первый раз, когда я сгоряча поцеловал тебя, или когда понял, что влип, потому что не могу не думать о чем-то кроме поцелуя.
От признания у меня перехватило дыхание, но он только вздохнул и прижал затылок к стене.
«Какая разница когда, если главное — что между нами все изменилось?»
— Не надо, — прошептала я, и он снова поднял голову, выдержав мой взгляд.
«Чего не надо? Говорить, что я не могу выкинуть тебя из головы? Или говорить напрямую в твою?»
— Ни того ни другого.
«Ты тоже можешь этому научиться».
Какого вэйнителя от него невозможно отвернуться? Помнить, что поцелуй на той башне был для него игрой — что все это может быть для него игрой? Затушить невозможную боль, что плещется в животе каждый раз, когда я думаю о нем?
«Давай попробуй».
Глядя в его глаза с золотыми блестками, я решила, что он прав. Можно хотя бы сделать шаг навстречу, попробовать. Я мысленно поставила одну ногу на пол библиотеки — и почувствовала, как в моих венах полыхает сила. Из двери у меня за спиной струилась ярко-оранжевая гудящая энергия, а из окна, созданного специально для Андарны, сиял золотой свет. Я сделала глубокий вдох и медленно повернулась.
И вот, под самым полотком, — тень искрящейся ночи. Ксейден.
На лестнице раздались шаги, и мы оба оглянулись.
— Видимо, и вы об этом подумали, — сказал Даин, увидев нас, и встал у стены рядом со мной. — Сколько уже ждете?
— Недолго, — ответил Ксейден.
— Часами, — ответила одновременно я.
— Проклятье, Вайолет. — Даин провел рукой по своим мокрым после душа волосам. — Есть не хочешь? Может, сходишь на завтрак?
«Нет, дурень, она очевидно не хочет», — возникла у меня в голове ехидная ремарка Ксейдена.
«Прекрати», — бросила я ему.
— Нет, спасибо.
«Вы посмотрите, кто научился говорить», — на миг уголок рта Ксейдена изогнулся вверх.
Новые шаги на лестнице, и я затаила дыхание, уставившись на дверь.
Профессор Маркем остановился, увидев нас перед своим кабинетом, затем продолжил движение.
— Чем обязан визиту?
— Скажите сразу, если она погибла. — Я встала посреди коридора, отлепившись от стены.
Маркем посмотрел на меня с неодобрением бо́льшим, чем обычно.
— Ты же знаешь, я не могу разглашать засекреченные сведения. Если будет, что обсудить, мы обсудим на инструктаже.
— Мы сами там были. Если это засекречено, мы уже все знаем, — возразила я, и мои руки, сжимавшие кружку все сильнее и сильнее, задрожали.
Ксейден забрал ее у меня.
— Я не в том положении, чтобы…
— Она моя сестра, — взмолилась я. — Я заслуживаю знать, жива она или нет, и заслуживаю услышать об этом не перед всеми всадниками.
Он поджал губы:
— Форпост в Монсеррате понес значительный ущерб, но всадников мы не потеряли.
Слава богам. Колени подогнулись, и Даин подхватил меня, притянув в знакомые объятия, пока меня захлестывало облегчение.