Но не мог же он облегчать сексуальное напряжение с кем-то другим. Не мог же? Эта зловещая мысль расползлась по моему разуму с тошнотворной скоростью.
Я прекратила слушать, и живот скрутило от слишком реальной возможности… измены.
«У тебя есть другая?»
«Не собираюсь обсуждать это сейчас. Слушай внимательно».
Потребовались все силы, чтобы не развернуться и не заорать на него. А вдруг я каждую ночь не могла уснуть одна, пока он…
— Тоже хорошая мысль, Аэтос, — улыбнулась Девера. — Ответ истинного командира крыла, если спросите меня.
О боги, если Девера не прекратит его расхваливать, сегодня на тренировках Даин будет невыносим.
Тренировки… я с силой сжала ручку, вспомнив, как Имоджен смотрела тем вечером на Ксейдена. Блин. Это все объяснило бы. У нее метка восстания — и она уж никак не дочка той, кто убила его отца, тоже плюс.
«Это Имоджен?»
Меня замутило.
«Да твою мать, Вайоленс».
«Она? Я знаю, мы решили, что больше не будем об этом, но… — Теперь я сама себя ругала за признание, что хотела большего, а еще за то, что должна бы слушать инструктаж, а не ссориться с Ксейденом. — Хотя бы скажи».
— Сорренгейл, — не выдержал Ксейден.
Я застыла, чувствуя на себе вес взглядов.
— Да, Риорсон? — спросила Девера.
Он прочистил горло.
— Если подкреплений нет, я бы запросил временный перевод Миры Сорренгейл. В Монсеррате сильные чары, и она, со своей печатью, могла бы залатать бреши до прибытия других всадников.
— Хорошая мысль, — кивнула Девера. — А какие всадники — самый логичный выбор для обновления защиты на этом перевале?
— Третьекурсники, — ответила я.
— Продолжайте, — Девера склонила голову в мою сторону.
— Третьекурсников учат работать с этими чарами, и они все равно как раз готовятся к выпуску, — я пожала плечами. — Можно выслать их и раньше, чтобы приносили пользу.
«Вот именно, блин».
Я с силой опустила щит и закрылась от него.
— Логичный вариант, — сказала Девера. — Тогда на сегодня все. Не забывайте готовиться к последнему этапу Военных игр. А также вы все до единого должны явиться сегодня на плац перед Басгиатом для салюта в девять часов, в честь Дня Воссоединения. Только парадная форма, — она глянула на Ридока, подняв бровь.
Тот пожал плечами:
— А в чем я еще могу прийти?
— Только ты знаешь, что взбредет тебе в голову, — сказала Девера и отпустила нас.
— Мне нужно знать о том, что творится между тобой и… — Лиам поднял брови, пока мы собирали вещи.
— Между нами абсолютно ничего не творится. Ни хрена, — отрезала я. Если Ксейден не хочет этого видеть, будь так. Я повернулась к Рианнон. — Ну что, рада будешь наконец написать сестре через десять дней?
Она улыбнулась:
— Я писала ей раз в месяц с тех пор, как мы сюда попали. Теперь наконец смогу всё скопом отправить.
Хоть что-то хорошее принесет выпуск. Мы сможем снова пообщаться с любимыми.
Тем же вечером я поправила ленту на своей черной парадной униформе, заправила выбившуюся прядь в красивую прическу, с которой мне помогла Квинн, а затем вышла к Рианнон, которая уже ждала в коридоре.
Она отказалась от своих привычных кос и распустила волосы — тугие кудри великолепным нимбом обрамляли ее лицо, подкрашенное золотыми румянами. Стильные парадные брюки и дублет с диагональной лентой от плеча к бедру смотрелись на ней идеально, учитывая ее высокий рост.
— Красотка, — сказала я, кивнув, когда она поправила ленту.
Я выбрала форму с высоким воротником и без рукавов, чтобы скрыть доспехи на груди, и свободную юбку в пол с разрезом до бедра — Девера сказала, что это для удобства в случае нападения. Лично меня сейчас больше радовал проблеск ног в движении, особенно если учесть, как я трудилась над мышцами под началом Имоджен. Моя лента была простой — из того же черного атласа, что и у всех, с вышитым на плече именем и звездой первокурсницы.
— Слышала, там будет полно парней из пехоты, — сказала Надин, присоединяясь к нам.
— Ты разве не предпочитаешь мозги грубой силе? — К нам тут же пристроились Ридок на пару с Сойером.
— Ты что, пыталась уйти без меня? — возмущенно крикнул Лиам, догоняя нас через толпу, пока мы шли к лестнице, ведущей в центральный внутренний двор Басгиата.
— Я надеялась, тебе хотя бы сегодня дали отгул, — ответила я честно, когда он зашагал рядом. — Кстати, шикарно выглядишь.
— Знаю, — он саркастично ухмыльнулся и прихорошился, разгладив ленту на полуночно-черном дублете. — Слыхал, кадеты-целители тащатся по всадникам.
— С чего бы, — рассмеялась Рианнон. — Учитывая, как часто им приходится нас собирать по кускам. Спорим, им больше нравятся писцы.
— А кто нравится писцам? — спросил меня Лиам, когда мы влились в черное море других кадетов, с трудом проталкиваясь вперед по тому пути, которым проходили каждое утро к библиотеке. — Раз ты почти одна из них?
— Обычно — другие писцы, — ответила я. — Но в случае моего отца — всадники.
— Лично я просто рад увидеть хоть кого-то, кроме всадников, — сказал Ридок, придерживая для нас дверь в туннель. — А то это уже смахивает на инцест.
— Точно, — кивнула Рианнон.
— Ой, только не начинай. Вы с Тарой весь год то вместе, то опять вместе, — сказала Надин и тут же побледнела. — Вот дерьмо. Или уже нет?
— Мы объявили передышку до парапета, — ответила Рианнон, когда мы вошли в квадрант целителей.
— Трудно поверить, что меньше чем через две недели мы будем второкурсниками, — сказал Сойер.
— Трудно поверить, что мы выжили, — добавила я.
На этой неделе в списке было только одно имя — третьекурсника, который не вернулся с ночной миссии.
Когда мы вышли на двор, вечеринка уже была в разгаре. Разрозненные черные фигуры почти потерялись в море бледно-синих (целители), бежевых (писцы) и темно-синих пехотинцев. Тут, должно быть, собралось не меньше тысячи человек.
Над нами в десятках люстр повисли магические огни, каменные стены Басгиата были покрыты роскошным бархатом, и плац преобразился в бальный зал. В углу даже играл струнный квартет.
«Где ты?» — спросила я Ксейдена, но не получила ответа.
Мы рассеялись в толпе, как только вошли, но Лиам оставался при мне — натянутый, как тетива арбалета.
— Скажи, что не забыла надеть под платье броню.
— Думаешь, кто-нибудь зарежет меня на глазах у моей матери? — Я показала на балкон, где восседала мама, обозревая свои владения.
Наши взгляды встретились — и она шепнула что-то человеку рядом, пропав из вида.
Угу. И я тоже рада тебя видеть.
— Думаю, если кто-то и хочет тебя зарезать, сейчас — самое время, особенно если твое убийство поможет заодно покончить с сыном Фена Риорсона.
Его голос звенел от напряжения.
Тогда я и заметила взгляды офицеров и кадетов вокруг. Они пялились не на мои серебристые волосы или имя на ленте. Нет, их глаза округлялись при виде запястья Лиама — и заметных завитков метки восстания.
Я подхватила его под руку и высоко подняла подбородок.
— Прости меня.
— Тебе-то извиняться не за что. — Он успокаивающе погладил меня по запястью.
— Еще как есть за что, — шепнула я. О боги, все собрались здесь в честь расправы с тем, что он и другие, такие же как он, называли отречением. В честь казни его матери. — Можешь идти. Даже лучше, чтобы ты ушел. А то здесь… — я покачала головой.
— Куда ты, туда и я, — он сжал мою ладонь.
В горле у меня встал… не комок, нет, будто целый валун, и я оглядела толпу, чутьем понимая, что его здесь не будет. Не будет ни Гаррика, ни Боди, ни Имоджен — ни тем более Ксейдена. Неудивительно, что сегодня Лиам был в таком поганом настроении.
— Ты этого не заслужил. — Я обожгла взглядом пехотного офицера, которому хватило наглости изобразить шок при виде запястья Лиама.
— Весьма сомневаюсь, что тебе самой нравится праздновать годовщину смерти своего брата. — Лиам держался с таким чувством собственного достоинства, какого я и вообразить не могла.
— Бреннану бы это не понравилось, — я обвела рукой толпу. — Ему больше нравилось делать дело, чем почивать на лаврах.
— Да, прямо как… — он осекся, и я сжала его руку сильнее, заметив, как перед нами расступилась толпа.
Показался король Таури вместе с моей матерью, и, судя по его широкой зубастой улыбке, направлялся он в мою сторону. Его дублет рассекала пурпурная лента, приколотая к груди десятком медалей, которые он заслужил (точнее, не заслужил) на сотнях полей сражений, где ни разу не ступала его нога.
А вот медали матери были заслужены — и они, словно жемчуга, украшали ее черную ленту, охватывавшую форменное платье с высоким воротом и длинными рукавами.
— Иди, — прошипела я Лиаму, выдавив ради матери улыбку при виде генерала Мельгрена.
Может, Мельгрен и гений, но находиться в его присутствии жутко.
— Когда показалась главная для тебя угроза? Не дождешься. — Его спина выпрямилась.
Хотелось оторвать Ксейдену его очаровательную головушку за то, на что он обрек Лиама.
— Ваше величество, — пробормотала я, убрав ногу назад, как учила Мира, и присела, склонив голову, заметив, что Лиам поклонился в пояс.
— Ваша мать говорит, что вы связаны не с одним, а с целыми двумя исключительными драконами, — произнес король Таури, сверкнув улыбкой из-под усов.
— Да, и она весьма уверена в твоей силе, — холодно добавил Мельгрен, смерив меня взглядом.
— Сейчас бы я так не сказала, — ответила я с вежливой улыбкой. Я достаточно пообщалась с самовлюбленными генералами, политиками и знатью, чтобы знать, когда показать скромность. — Я только учусь владению силой.
— Не прибедняйся, дочь, — подала голос мать. — Ее профессора говорят, что видели столь мощный дар всего пару раз за десятилетие — у Бреннана и мальчишки Риорсонов.
Этот «мальчишка» — двадцатитрехлетний мужчина, но мне хватало соображения не поправлять ее и не вешать на Ксейдена мишень еще заметнее.