Мучительные размышления солдата прервал грозный окрик:
– Грищенко, зараза такая, ты там уснул, что ли? Зову его, зову, а он как будто не слышит.
Боец оглянулся. Начальник караула торопливо приближался к воротам. Обтянутый форменной рубашкой защитного цвета толстый живот смешно колыхался над ремнем в такт шагам капитана. Сдвинутая на затылок фуражка открывала гладкий, как у младенца, лоб с крупными, сверкающими бриллиантовым блеском каплями пота. Мясистые щеки раскраснелись и тоже лоснились от влаги.
Капитан Цибуля не любил ни быстрой ходьбы, ни занятий спортом. Отчасти поэтому его тело по форме напоминало грушу. Дни напролет он сиднем просиживал у себя в кабинете и был бы рад никуда не выходить из него. Звонок коменданта заставил Цибулю покинуть удобное кожаное кресло и в кои-то веки выбраться на улицу раньше окончания рабочего дня.
Сегодня на посту номер один дежурил зеленый новичок рядовой Грищенко. Слишком дотошный, он мог не пропустить на охраняемую территорию то ли журналиста, то ли маскирующегося под него прощелыгу, и тогда завуалированный под просьбу приказ Семченко остался бы невыполненным. Цибуля даже думать боялся, что сталось бы с ним в этом случае. Ради сохранения столь выгодного в плане заработной платы и минимальных трудозатрат места он был готов на любые временные трудности. Даже на вынужденную прогулку.
Капитан остановился в пяти шагах от закрытых ворот. Достал носовой платок из кармана брюк с красным кантом по шву, снял фуражку, вытер лицо и лоб.
– Журналист не появлялся?
– Так вот он, товарищ капитан. – Часовой кивком показал на Андрея.
– Ну и чего стоишь, как истукан? Отворяй ворота.
– Товарищ капитан, так у него…
– Отворяй, я сказал! – рявкнул Цибуля и водрузил фуражку с только что протертым изнутри околышем на голову.
– Слушаюсь!
Грищенко заскочил в будку и с размаху хлопнул ладонью по зеленому грибку кнопки. Басовито загудели электромоторы приводов. Створки дрогнули и медленно поползли в стороны. Андрей дождался, когда они откроются на достаточное расстояние, шагнул на охраняемую территорию и подошел к пыхтящему, как паровоз, начальнику караула.
– Капитан Цибуля, – представился тот, приложив кончики коротких и толстых пальцев к виску.
– Журналист Воронцов, – в тон ему ответил Андрей.
Начальник караула растянул слюнявые губы в улыбке и протянул пухлую ладонь. Андрей, улыбнувшись в ответ, сжал ее в руке. Ладонь оказалась прохладной и влажной на ощупь. Воронцов скривил лицо в брезгливой гримасе и вытер руку о штаны. К счастью, Цибуля этого не видел. За мгновение до непроизвольной реакции Андрея он повернулся спиной к незваному гостю и жестом велел идти за ним.
– А я наслышан о вас, – сказал капитан, когда они молчаливо прошагали с десяток метров. – У нас тут людей немного, все давно друг друга знают. Каждый новый человек – как глоток свежего воздуха. Потому и распространяется информация о новичках быстрее лесного пожара. Скажите, вы в самом деле хотите снимать фильм о молодых ученых?
– Да. Они делают важную для нашего общества работу, и я хочу, чтобы люди знали о них. Возможно, мой фильм поможет кому-то из нынешних старшеклассников определиться с будущей профессией.
– Похвальная цель. Я бы даже сказал – благородная. Ученые действительно делают очень много для нашей страны. Да что там, для всего мира. Но без нас, скромных трудяг невидимого фронта, они вряд ли бы смогли спокойно работать. Может, вы и о нас расскажете в вашем фильме? Я первый готов дать интервью. Потом можем еще кого-нибудь позвать. Моего заместителя, например, ну или Грищенко, того солдатика у ворот. Он как раз часа через два пост будет сдавать. Как освободится, я его на беседу с вами приглашу. Сделаем, так сказать, взгляд на одно и то же дело с разных сторон. С точки зрения простого работяги, то есть солдата, разумеется, и его непосредственного руководителя. Как вам мое предложение? Неплохо придумано, да?
Андрей кивнул. Его не прельщала идея зря тратить время на липовое интервью с капитаном, но и отказаться от него он не мог. Пока ему тут верят на слово и не требуют документов, но все может измениться в любой момент, если он заартачится. И тогда неизвестно, чем для него закончится это неожиданное путешествие во времени. Он, конечно, и так не знает, какая судьба ему тут уготована, но лучше не будить лихо, пока оно тихо, и четко следовать в русле им же придуманной легенды.
– Вот и хорошо, вот и ладненько. Сейчас придем ко мне в кабинет, я вас чайком угощу. Там, за кружечкой горяченького, и поговорим о делах. – Капитан привел Андрея к одноэтажному кирпичному зданию, открыл дощатую, со следами облезлой краски, дверь: – Милости прошу к нашему шалашу, так сказать.
Андрей первым вошел в небольшой приступок с похожим на детскую карусель роторным турникетом. За стеклом крохотной и полутемной каморки угадывался силуэт охранника. Андрей кивком поздоровался с ним, но тот даже не шелохнулся. Не отреагировал он и на появление капитана. Пока Цибуля протискивался сквозь визгливо-скрипучую поворотную преграду, Андрей внимательно пригляделся к охраннику. Оказывается, он принял манекен за живого человека.
– Скажите, а так и должно быть?
– Вы о чем? – не понял капитан. Андрей взглядом показал на пластиковую фигуру в форме. – Ах, об этом. Так это раньше, когда людей тут было не протолкнуться, нужен был человек для проверки документов. А щас народу здесь немного, через пост номер один просто так и муха не пролетит, вот и убрали должность охранника из экономии. Ну а месту чего зря пропадать? Лет пять назад кто-то из моих орлов, я даже не стал выяснять, кто именно, притащил откуда-то манекен. Форму на него напялил и посадил в каморку. И вы знаете, с Манюней, да-да, не удивляйтесь, мы этому пластиковому парню имя дали, он ведь теперь вроде как один из нас, как-то лучше стало, привычнее, что ли. Вот вы, я заметил, даже поздоровались с ним. Видимо, за живого его приняли.
– Ну да, было такое, – улыбнулся Андрей. – Еще и удивился, почему он меня проигнорил.
– Да, Манюня у нас такой, невоспитанный. Ну что, пойдемте ко мне в кабинет?
Андрей кивнул и зашагал следом за провожатым по длинному коридору с одинаковыми рядами запертых дверей по обеим сторонам кирпичной кишки. Под потолком тускло светились квадратные плафоны с белыми трубками люминесцентных ламп, черными трупиками мух и серыми островками пыли внутри. Под ногами стонали давно не крашенные половицы.
Капитан остановился возле предпоследней двери. Андрей подождал, когда тот отопрет замок вынутым из кармана куртки плоским ключом, первым вошел в просторный кабинет с двумя занавешенными шторами широкими окнами и посторонился.
Топая подошвами ботинок по обшарпанному скрипучему паркету, Цибуля прошел мимо Андрея к стоящей в углу напольной вешалке. Повесил на причудливо изогнутый рог фуражку, достал из кармана брюк мятый и чуть влажный после недавнего применения платок. Снова вытер лицо и лоб, протер передавленную тугим воротничком рубашки пунцовую шею. Шагнул к широкому письменному столу, набулькал в стакан воды из графина. Выпил, жадно втягивая в себя воздух в редких перерывах между шумными глотками. Вытер рукавом губы, поставил стакан на место и упал в печально вздохнувшее под ним кресло.
– Пожалуйста, располагайтесь. – Цибуля показал рукой на противоположную от окон стену. Вдоль нее стояли пять деревянных стульев с продавленными сиденьями. – Берите любой, какой вам больше понравится, поставьте с той стороны стола и давайте приступим к делу.
Андрей взял второй от двери стул, он казался самым приличным на вид, поставил боком к столу. Сел. Пока располагался, заметил висящий на стене календарь и понял, в какое время его переместил отчим. Оказывается, тот отправил его в девятое июня две тысячи шестого – за день до второй катастрофы.
«Не по его ли вине возникла Зона?» – подумал Андрей, достал из кармана куртки телефон и положил на стол перед собой.
Цибуля с интересом покосился на невиданную ранее плоскую вещицу:
– Что это?
– Многофункциональное устройство. Позволяет записывать звук, делать видеозаписи и фотографии в приличном качестве. Незаменимый помощник полевого журналиста. – Андрей настолько вжился в придуманную для себя роль, что слова сами слетали с языка. Он даже не задумывался, что говорить, как будто не придумывал с ходу, а действительно рассказывал всю подноготную своей работы. – Мои коллеги из крупных телерадиоканалов могут позволить себе передвигаться на специальных, напичканных аппаратурой фургонах, а у меня такой возможности нет. Приходится использовать технические новинки на полную катушку. Вы не будете против, если я включу диктофон? Полагаю, вы намерены поведать мне много интересных историй, так что без него не обойтись.
– Ну, пф-ф-ф, – зашипел капитан, словно сдувающийся шарик. – В общем-то да, мне есть что рассказать. Для того я вас и пригласил. Сейчас чайку организую и поговорим.
– Давайте пока без чая обойдемся, – улыбнулся Андрей. Вывел телефон из спящего режима нажатием кнопки сбоку корпуса и заскользил кончиком пальца по экрану, выбирая из списка приложений диктофон. – Готово, можете начинать.
Цибуля не знал, как долго потребуется тянуть время, поэтому начал издалека и долго рассказывал, как учился в военном училище, а потом пятнадцать лет мотался по гарнизонам, пока его не перевели в ЧЗО.
– …а ведь я поначалу отказывался. Шутка ли, служить там, где каких-то двадцать лет назад произошла самая страшная в истории человечества ядерная катастрофа. Мой двоюродный дядька, Василий Игнатенко его звали, здесь с жизнью распрощался. В том проклятом восемьдесят шестом он был одним из первых пожарных, кто приехал на ЧАЭС после взрыва. Хватанул такую дозу радиации – мама не горюй. Всего две недели после аварии прожил, если так можно назвать его мучения на больничной койке. Сам-то я этого не видел, но, говорят, с него при перевязках вместе с бинтами кожу снимали. Заживо гнил, во как плохо ему было. Конечно, я сюда ехать не хотел, но потом знающие люди сказали, что ликвидаторы аварии хорошо здесь поработали и будто бы тут радиационный фон ниже, чем в Киеве на Крещатике. Я не поверил, решил сам убедиться и в отпуске съездил сюда с короткой экскурсией. Подумал, за пару часов ничего страшного со мной не случится. Так и вышло.