– Какого хрена?! – рявкнул Богомолов, когда лаборатория наполнилась треском электрических разрядов и посреди нее возникло облако, из которого появился еще один профессор Шаров. В отличие от того, что обещал отправить Богомолова в прошлое, этот был вооружен. – Ты кто такой?!
Богомолов вскинул руку с пистолетом на уровень глаз, но Олег Иванович его опередил. Раздался хлопок, и малокалиберная винтовка выплюнула белесое облачко дыма. Богомолов инстинктивно присел, прижимая пистолет к груди, но мог бы и не утруждаться: недостаток опыта и стрессовая ситуация сказались на меткости выстрела. Пуля прошла намного левее цели и звонко высекла искры из наклонного обруча трансмиттера.
Изорги взволнованно зарычали, завыли и залаяли, как собаки, но без команды не решались сдвинуться с места. Сам же Богомолов настолько опешил (до сих пор никто так нагло не покушался на его жизнь), что на несколько секунд выпал из реальности.
Олегу Ивановичу как раз хватило времени перезарядить оружие. Он снова вдавил выемку приклада в плечо, поймал цель на мушку, зажмурился и нажал на спусковой крючок. Винтовка второй раз плюнула огнем и дымом, но пуля опять ушла мимо цели.
Звонкий щелчок металла о металл вывел Богомолова из оцепенения. Пистолет в его руке взмыл на линию огня. Раздался хлопок, и руки Олега Ивановича как будто коснулся раскаленный прут. Он вскрикнул и, совершенно не думая о последствиях, инстинктивно разжал пальцы.
Винтовка плашмя шлепнулась на пол. Олег Иванович нагнулся за оружием. Снова хлопнул выстрел. На этот раз профессору показалось, что его со всего маху огрели палкой по голове. В глазах помутилось, мир застила красная пелена, как будто он смотрел на солнце сквозь прикрытые веки.
Он покачнулся, упал на колено, начал заваливаться набок, но оперся на раненую руку и взвыл от боли, пронзившей и без того пылающее адским огнем плечо. Алую муть прорезала ослепительно-яркая вспышка. По-прежнему ничего не видя перед собой и кусая в кровь губы, Олег Иванович на ощупь определил центральную из трех кнопку пристегнутого к запястью наладонника и что есть силы нажал на нее скользким от крови пальцем.
Воздух наполнился треском электрических разрядов и свежим запахом озона. Олег Иванович опустился на второе колено и, стараясь не нагружать поврежденную руку, на четвереньках скрылся в возникшем перед ним облаке.
– Стой, гад!
Пистолет в третий раз дернулся в руке Богомолова. Пуля вонзилась в клубящееся по центру лаборатории облако. В пробитую пулей крохотную дырку, как вода в сливное отверстие, устремились пронизывающие дымчатую субстанцию молнии и похожие на клочья тумана протуберанцы.
Облако как будто втягивалось само в себя, словно внутри него образовалось сверхмощное гравитационное поле. Спустя мгновение оно бесследно исчезло с похожим на шипение рассерженной змеи звуком. Если бы не оставленные Олегом Ивановичем винтовка и красные пятнышки на полу, недавние события можно было бы принять за галлюцинацию.
События развивались настолько стремительно, что никто, кроме Богомолова, не успел среагировать. Ошеломленный появлением двойника, профессор Шаров стоял возле консоли с открытым от изумления ртом и хлопал глазами, как заводная механическая кукла. Балабол и Хранители сидели за столом со связанными за спиной руками. Незадолго до появления Богомолова в научном лагере профессор угостил их вызывающим временный паралич вином, а потом повелел близнецам стянуть запястья гостей пластиковыми наручниками.
Комон и Эврибади стояли на страже возле двери и первыми сбросили с себя оцепенение. Стоило облаку бесследно исчезнуть, Эврибади выхватил пистолет из нагрудной кобуры, навел его на Богомолова, но выстрелить не успел. Тот мигом перехватил инициативу, взяв военстала под ментальный контроль, а потом и его брата так же легко подчинил своей воле. Эврибади послушно убрал пистолет на место. Близнецы ударили себя кулаком в грудь и склонили голову перед новым хозяином.
Богомолов шагнул к стоящему за консолью профессору и нацелил на него пистолет:
– Твоих рук дело?
– Нет. Я сам увидел его впервые и не знаю, кто это.
– Да ладно? Неужели себя не узнал? Откуда сюда пришел другой ты? Где мне его найти? Отвечай! – Теплый от недавних выстрелов оружейный ствол вплотную прижался ко лбу профессора. Шаров вздрогнул, но ничего не сказал. – Хочешь поиграть со мной? Хорошо, давай поиграем.
Богомолов резко повернулся боком к Олегу Ивановичу. Хлопнул выстрел. Балабол ударился головой о стол с таким звуком, словно палкой ударили по дереву.
– Давно хотел это сделать, – плотоядно усмехнулся Богомолов, глядя, как из-под головы Балабола по белой скатерти расплывается красное пятно.
– Ах ты, подонок! Мерзавец! Трус! Только и можешь, что безоружных убивать! – Болотный Лекарь побагровел от бесплодных усилий повернуть голову в сторону убийцы и плюнуть в наглую харю.
– Криком горю не поможешь, – ровным тоном сказал Скиталец, глядя невидящим взором в одну точку перед собой. В отличие от мычащего в кляп Крапленого и беснующегося в бессильной злобе Лекаря, он вел себя так, словно ничего не произошло. – Успокойся, истерикой ты только хуже сделаешь.
– Куда хуже?! – закричал Лекарь, брызгая слюной и так сильно тараща глаза, что они, казалось, вот-вот прижмутся радужкой к стеклам очков. – Этот упырь только что убил Балабола! Ему ничего не стоит и нас пристрелить, как бродячих псов! Да если бы криком можно было взорвать его к нюхачей матери, я бы связки порвал на британский флаг, лишь бы грохнуть ублюдка!
Изорги взволнованно зарычали, заскрипели, как старые деревья под порывами ветра, и застрекотали, будто кузнечики в поле. Примерно треть измененных остались лежать на месте, как собаки с вытянутыми вперед лапами. Остальные вскочили на ноги, запрыгали и заухали, ударяя себя кулаками в грудь, словно самцы гориллы при виде соперников. На них возбуждающе действовал запах свежей крови и вопли Болотного Лекаря. Им хотелось убивать, терзать врагов и рвать их на части.
Богомолов мысленно приказал буйствующим изоргам успокоиться и помахал пистолетом в воздухе, подзывая Комона:
– Эй, ты, заткни очкарику рот.
Тяжело топая подошвами экзоскелета, военстал приблизился к столу рублеными движениями, словно он был робот, а не человек. Лекарь увидел его стеклянные, лишенные осмысленного выражения глаза и ужаснулся. Даже у зомби – сборщиков клюквы на его плантациях – глаза были более живыми и человечными.
– Комон, это же я, Болотный Лекарь! Не поддавайся ему! Очнись! Не слу…
Военстал остался глух к призывам, взял со стола тканевую салфетку, смял ее в комок и так глубоко запихал в рот Болотного Лекаря, что тот подавился на полуслове и заперхал. Две крупных слезинки выступили из глаз Хранителя, потекли по щекам. Лекарь попробовал вытолкнуть языком плотный шершавый ком, но Комон пресек попытки, заклеив его рот двумя отрезками клейкой ленты. Одной полосой обойтись не удалось из-за густой щетки желтоватых усов. Зато вторая закрыла не только губы, но и почти половину подбородка.
– Старику тоже пасть заткни.
Сталкер послушно выполнил приказ, развернулся и потопал к двери, неторопливо шагая, как механическая кукла. Богомолов проводил его взглядом, повернулся к Шарову и снова навел на него пистолет:
– Ну вот, теперь нам никто не мешает поговорить по душам. Другой ты попал сюда из будущего, это понятно. Он знал, что здесь произойдет, и хотел это исправить, иначе с чего бы ему стрелять в меня. На этот раз у него не получилось, но он будет пробовать снова и снова, пока не добьется своего или пока я не убью его. Ты хотел отправить меня в прошлое. Полагаю, это была уловка. На самом деле ты планировал избавиться от меня каким-нибудь особо изощренным способом. Чего молчишь? Отвечай!
Богомолов устал держать пистолет в вытянутой руке и сунул его за пояс. Он нутром чуял, что в данный момент Шаров не представляет для него опасности, но на всякий случай подстраховался. Мысленный приказ хозяина заставил одного из лежащих на полу изоргов встать на четвереньки и повернуться мордой к профессору. На его спине, руках и ногах вспухли бугры напряженных мышц. Он впился в ученого взглядом и был готов атаковать в любой момент.
Медленно, не давая повода изоргу сорваться с места, Шаров скрестил руки на груди. Богомолов верно истолковал его жест:
– Хочешь показать, какой ты сильный духом, смелый и независимый? Похвально. Так даже интереснее. Не люблю, понимаешь, когда сразу выбалтывают все, что надо и не надо. Любая работа ценна результатом, и чем больше сил потрачено для его достижения, тем он приятнее. Думаю, ты разделяешь мой подход к делу.
Профессор по-прежнему хранил молчание. Видимо, пока это устраивало Богомолова, раз он кивнул и продолжил:
– Тебе повезло. Я сегодня добрый и не буду зверствовать, если ты не согласишься сотрудничать. Я вообще считаю, насилием делу не поможешь. Жестокость по отношению к своему врагу или к тем, кто ему по-настоящему дорог, порождает ненависть и жажду мести. Добром можно многого достичь, тогда как зло в ответ порождает большое зло, а это не способствует конструктивному диалогу.
– Чего ты от меня хочешь? – холодно поинтересовался профессор.
Богомолов растянул губы в улыбке, но взгляд его глаз остался таким же ледяным и колючим.
– А то ты не догадался? Отправь меня туда, откуда явился другой ты.
– Хорошо. Иди в трансмиттер, я все сделаю.
– Что? И это все? А я-то думал, ты будешь отказываться, говорить, что это невозможно, что твое изобретение для такого не приспособлено. – Улыбка исчезла с лица Богомолова. Он резко перегнулся через консоль, схватил профессора за грудки и жарко выдохнул ему в лицо: – По-твоему, я идиот? Думаешь, я добровольно отправлюсь в расставленные тобой сети?
Профессор с усилием разжал пальцы Богомолова и расправил замятины на ткани халата.
– Если ты все прекрасно понимаешь, для чего этот фарс? Ты все равно ничего не добьешься. Я, честно, не знаю, откуда появился мой двойник и как это ему удалось. Трансмиттер – не машина времени. С его помощью можно попасть в прошлое любого из созданных ранее хронопластов, но нельзя оказаться в будущем главной исторической последовательности. Это физически невозможно. По крайней мере, пока. Но даже если предположить, что я-будущий сумел модернизировать трансмиттер в полноценное устройство перемещения во времени, сейчас я-настоящий не смогу это сделать как минимум по двум причинам. Первая – я понятия не имею, с какой стороны подходить к решению проблемы, и вторая – я не стану делать из трансмиттера машину времени, даже если пойму, как это делается.