ой улыбке:
– Молодчина! Спас нашу красавицу.
– Ага, спас, знал бы ты, чего мне это стоило. Как хрустнуло что-то в позвоночнике, до сих пор спина болит.
– Ниче, ща хряпнешь стописят, разом вся боль уйдет, – убежденно сказал техник с чемоданчиком и потянул на себя хромированную ручку металлической двери. – Пойдем, укромное местечко покажу, там нас никто не найдет. Посидим, выпьем, за жисть поговорим. Отдохнем малеха от этой работы.
Тем временем Андрей в отцовской лаборатории положил руки на усеянную кнопками, рычажками и тумблерами наклонную панель и закрыл глаза. На нем теперь большая ответственность. Он должен вернуть настройки к прежним значениям, но сможет ли? Что, если у него ничего не получится и он своим вмешательством не поможет отцу, а, наоборот, сделает хуже? Черт знает, что этот тип успел натворить, так увлеченно щелкая кнопками клавиатуры.
Андрей глубоко вдохнул, открыл глаза и только хотел заняться делом, как вдруг послышалось шипение. Створки центрального входа разошлись в стороны, и в лабораторию ворвался мужчина. Андрей не сразу узнал в нем отца, настолько сильно он отличался от себя самого на той фотографии из альбома Владимира Александровича. Там он выглядел солидным молодым человеком с аккуратной прической и скромной улыбкой на чуть смущенном лице, а сейчас в помещение влетела этакая пародия на безумного ученого – волосы встопорщены, в глазах бешеный блеск, пуговицы халата расстегнуты, галстук сдвинут набок.
Андрей приветливо улыбнулся. Наконец-то появился тот самый человек, ради которого он ввязался в эту историю. Не надо больше напрягать извилины и бояться напортачить. Отец сам вернет настройки к прежним значениям, и не будет никакой аварии. История изменится в лучшую сторону, и все будет хорошо.
– Ты кто такой? – с перекошенным от гнева лицом гаркнул Коршунов.
Улыбка исчезла с лица Андрея, словно ее стерли тряпкой, будто написанные мелом каракули с школьной доски. Он подумал, что отец вряд ли ему поверит, если он выльет на него правду, как ушат холодной воды, и снова прибег к легенде:
– Журналист.
– Знаю я, какой ты журналист. Другим лапшу на уши вешай, меня небылицами кормить не надо! – Коршунов говорил отрывисто, зло, с каким-то шипящим присвистом. Как будто рубил слова и сбрасывал их с языка на раскаленную сковороду.
Андрей оторопело смотрел на него. Совсем не так он представлял себе эту поистине историческую встречу. В его мечтах отец с интересом слушал рассказы о будущем от взрослого, почти его ровесника, сына и радовался, как ребенок, что у него вырос такой умный, такой смелый, такой храбрый и отважный наследник.
Коршунов по-своему расценил его медлительность, метнулся к шкафчику на стене. Открыл дверцу, приложив к ней ключ-карту, вытащил из креплений электрошокер и направил короткий с двумя вертикально расположенными отверстиями ствол на Андрея:
– Руки с пульта убрал и отошел на три шага назад! Живо!
Андрей послушно поднял руки на уровень головы, отступил указанное количество шагов от консоли управления.
– Валерий, вы меня не так поняли. Я пришел сюда не навредить вам, а, наоборот, помочь. Я хотел исправить чужую ошибку. Ваш друг, Владимир Воронцов, задумал из ревности провернуть с вами злую шутку. Он хотел, чтобы ваш эксперимент не удался. Надеялся таким способом отбить у вас Нину и жениться на ней.
– Ха! А говорил, журналист.
Коршунов сердито прищурил глаза. Держа палец на спусковой скобе, он медленно приближался к незнакомцу. Они действительно были похожи друг на друга, но не во всем. Небольшие различия в цвете и разрезе глаз, да и кончик носа другой – слегка приплюснутый и чуть вздернут вверх. Радиус действия электрошокера не превышал пяти метров, а Валерий хотел гарантированно обезвредить несущего бред типа, если тот вдруг метнется к пульту управления темпоральной установкой.
– Это легенда. На территорию станции просто так не попадешь, а журналистов везде пропускают. Особенно если сказать, что снимаешь документальный фильм о самоотверженных героях атомной энергетики. – Андрей улыбнулся, стараясь вложить в улыбку максимум обаяния и доброжелательности.
Коршунов сделал два плавных шажочка. Он мог быстрее оказаться в зоне устойчивого поражения электрошокером, но опасался спровоцировать незнакомца на активные действия.
– Ты мне зубы не заговаривай. Говори правду – кто тебя послал?
– Так я и говорю: Владимир Воронцов, ваш друг.
– Сам он не стал руки марать, тебя подослал грязную работу сделать. Очень на него похоже.
Андрей помотал головой:
– Вы заблуждаетесь. Владимир утром изменил настройки, а меня отправил, чтобы я вернул все как было. Его совесть замучила. Он хотел сам вас предупредить, но не смог дозвониться. Поэтому я здесь.
Коршунов молчал. Шажок за шажочком он приближался к незримой границе поражения врага электрическим разрядом.
Андрей на интуитивном уровне ощутил нарастающую угрозу. Подумал, это как-то связано с его отцом, полным решимости действовать наверняка, но, когда случайно скользнул взглядом по висящим на боковой стене часам, понял, в чем дело. Минутная стрелка перевалила за половину третьего пополудни. До изменившей не только его жизнь, но и судьбу всего человечества трагедии оставалось меньше двух минут. Андрей сорвал с плеча ремень, поставил видеокамеру на ладонь и вытянул вперед обе руки.
– Ваш друг не единственный, кто хотел насолить вам, но у него хотя бы хватило смелости признать ошибку и попытаться ее исправить. Когда я оказался в вашей лаборатории, за пультом кто-то хозяйничал. Этот человек есть на записи. Я не знаю, что он успел натворить, и вряд ли смогу устранить внесенные им изменения. Вам надо вернуть прежние настройки и сделать это как можно скорее, иначе грянет беда!
Андрей непроизвольно шагнул ближе к пульту.
Валерий принял его оплошность за хитрый ход и рявкнул:
– Стоять! Не прокатило с Воронцовым, приплел какого-то типа на видеозаписи? Вздумал одурачить меня своими россказнями? Не выйдет!
Пользуясь моментом, он сделал три быстрых шага, но все равно не достиг зоны уверенного поражения электрошокером и скорчил недовольную гримасу.
– Да пойми же ты, я говорю правду! Не до шуток сейчас! – крикнул Андрей с таким отчаянием в голосе, что Коршунов заколебался. Секунду спустя он тряхнул головой, словно гоня прочь наваждение, и продолжил сокращать расстояние до незнакомца. Андрей решился открыться: – Я твой сын из будущего! Пришел спасти тебя, отец! Не веришь мне, посмотри видеозапись, но лучше не трать зря время и верни прежние настройки!
– Ах-ха-ха! Ну ты и брехло! Получше ничего не мог выдумать? Ты себя давно в зеркале видел? Какой ты мой сын? Мы с тобой почти одного возраста, да и детей у меня нет.
– Есть! Спроси у мамы… у Нины. Она беременна мной!
– Хватит! Говори, на кого работаешь?!
Андрей скрипнул зубами с досады: столько времени ушло на пустые разговоры.
– Теперь понятно, в кого я такой упрямый осел, – грустно сказал он. – Раскрой глаза, отец. Неужели не видишь, как я на тебя похож?
Коршунов навскидку оценил оставшееся до липового журналиста расстояние: еще немного – и можно стрелять. Сделал несколько скользящих шажков, чуть согнул руки в локтях и непроизвольно прищурил левый глаз.
– Не надоело честным людям по ушам ездить?
«Сейчас выстрелит», – отстраненно подумал Андрей, как будто наблюдал за происходящим со стороны, и вздрогнул от легкой вибрации на левой руке. Это сработал таймер в его часах. В тот же миг слева от консоли, в метре от нее, открылся портал.
Неожиданное появление странного облака послужили сигналом для Коршунова. Он нажал на спусковую скобу. Электрошокер звонко щелкнул. Из отверстий в коротком, с пачку сигарет, стволе вылетели толстые иглы электродов. За ними тянулись серебристые спирали похожих на паутинки проводков.
Андрей инстинктивно согнулся в поясе, поворачиваясь боком к отцу, лицом к порталу. Если бы он остался стоять, как стоял, или просто согнул ноги в коленях, оба электрода вонзились бы в его грудь или, того хуже, в голову, а так его вскользь зацепил один токопроводящий стержень. Но и этого с лихвой хватило, чтобы ощутить всю прелесть удара током. Камера сорвалась с руки Андрея, плашмя упала на консоль, как раз на то место, где под защитным колпаком из прозрачного пластика ждала своего часа кнопка запуска. От удара похожий на усеченную пирамиду колпак треснул и разлетелся на обломки неправильной формы. Камера грузно плюхнулась на красную шестигранную кнопку с белыми буквами «START», и произошло то, чего так хотел избежать Андрей.
На консоли и на стоящих по обеим сторонам от темпоральной установки металлических шкафах замигали разноцветные лампочки. Послышалось нарастающее гудение. Спиральные зеркала закрутились вокруг вертикальной оси. Они стремительно набрали скорость вращения и стали похожи на воющие, как ветер в проводах, сверкающие столбы.
Внутри высокого подиума, на котором стояла похожая на яйцо клетка Фарадея, заискрила проводка. Из щелей между металлических листов облицовки повалили струйки белого дыма. Визгливо завыли подшипники, и одно из бешено вращающихся зеркал завиляло, как пьяное. Сначала едва заметно, оно с каждым мгновением все сильнее наклонялось из стороны в сторону, как качающийся на волнах поплавок, пока не лопнуло от непомерной нагрузки основание его оси. «Танцующий» столб влетел в соседнее бешено вращающееся спиральное зеркало. Раздался треск, больше похожий на звон бьющегося стекла, и обе сверкающие, словно молнии в грозу, громады разлетелись на тысячи мерцающих звездами в ночи осколков.
«Хрустальная» шрапнель брызнула в стороны. Зазвенели, разбиваясь, другие, похожие на бриллиантовые колонны и крутящиеся, как волчки, зеркала. На отполированных до стального блеска выпуклых прутьях клетки появились глубокие вмятины. Некоторые из прутьев лопнули и торчали загнутыми концами внутрь сетчатого яйца. Сильнее повалил дым из подиума. Появились первые языки пламени.