Из скрытых за плитами подвесного потолка динамиков раздался тревожный вой сирены и равнодушный механический голос произнес:
– Внимание! Критическая нагрузка! Всему персоналу немедленно покинуть лабораторию! Внимание! Критическая нагрузка!..
Андрей не видел, что происходило с прототипом машины времени. Он в это время лежал на полу и смотрел слезящимися глазами в потолок. Из уголка рта к подбородку текла тонкая ниточка слюны. Сам он чувствовал себя так, словно вчера вечером изрядно перебрал спиртного.
Владимир Александрович схватился левой рукой за сердце и грузно сполз по стене на пол. Он, как и Андрей, не видел, что происходило в момент начала катастрофы, зато прекрасно слышал. Богатое воображение нарисовало недостающие детали.
– Пожалуйста, кто-нибудь, вытащите оттуда моего сына, – попросил он слабым голосом и потерял сознание.
Руслан ближе всех находился к потрескивающему, как огонь в камине, порталу. Он прыгнул в него, подхватил Андрея под мышки и потащил в родное время. Камера волочилась рядом с безвольно повернутым в сторону ботинком Андрея, зацепившись ремнем за пуговицу на рукаве спецодежды.
Коршунов заметил прыгнувшего из облака человека в белом халате и понял, что похожий на него парень говорил правду.
– Стойте! – Он бросился к гостям из будущего, но те уже скрылись в портале. Коршунов хотел заглянуть внутрь облака и снова потерпел неудачу: оно стремительно сжалось в размерах и пропало так же внезапно, как и появилось. – Ах, черт, не успел!
Из скрытого панелями потолочной отделки громкоговорителя снова донесся лишенный эмоций механический голос:
– Внимание! Критическая нагрузка! Всему персоналу немедленно покинуть лабораторию!
Валерий встал за консоль управления, попробовал отключить установку, но ничего не вышло. Если бы разрушились все до единого зеркала, то, возможно, дело кончилось бы банальным взрывом и гибелью одного человека, но треть из общего числа спирально закрученных зеркал уцелела, и это сыграло роковую роль.
Резкое повышение мощности из-за частичного разрушения генератора искривлений пространства-времени привело к концентрации избытков энергии на ставших своеобразными проводниками зеркалах. Сфокусированная в одном месте колоссальная мощь вырвалась на волю шестью ослепительно-белыми столбами. Тонны сталебетона и земли мгновенно испарились, как и потолок лаборатории, над все еще работающей темпоральной установкой.
Светящиеся столбы, словно клинки острых ножей, вонзились в небо, и облака рядом с этими столбами мгновенно испарились, как будто их и не было вовсе. Территория возле Саркофага озарилась настолько нестерпимо ярким светом, что все, кто в этот момент находился подле защитного сооружения над разрушенным давним взрывом реактором, ослепли.
Над всей тридцатикилометровой зоной отчуждения на несколько мгновений воцарилась тишина, а потом раздался такой оглушительный грохот, словно разом взорвались тысячи атомных бомб. Земля заходила ходуном, как при двенадцатибалльном землетрясении, небо окрасилось во все оттенки красного, и на только что возникшую Зону обрушился первый в ее истории Выброс.
Глава 17. Гроза
Владимир Александрович очнулся от едкого запаха аммиака, открыл глаза и увидел Андрея. Тот держал его за руку, сидя на стуле рядом с тахтой. Профессор высвободил руку, закряхтел, приподнимаясь с узкого неудобного ложа. Андрей обхватил его за плечи, помог сесть.
– Как себя чувствуешь, отец?
Владимир Александрович издал звук, будто подавился, шумно сглотнул и так посмотрел на Андрея, словно увидел его впервые за много лет.
– Я думал, ты меня больше никогда так не назовешь, – сказал он. В уголках глаз засверкали слезинки.
– Почему?
– Хотя бы потому, что у тебя есть настоящий отец.
Владимир Александрович полез в карман халата за платком, но его там не оказалось, и он вытер глаза рукавом.
– Все эти годы я ничего не знал о его существовании, а ты меня вырастил. Одно это дорогого стоит.
– Ты не знал его по моей вине.
– А вот и нет. – Андрей поднял с пола видеокамеру и положил ее на колени: – Здесь доказательство твоей невиновности.
– О чем ты говоришь? Ты вернул прежние настройки и снял это на видео? Хочешь сказать, ошибка крылась в первоначальных расчетах? – Андрей хитро улыбнулся и помотал головой. Владимир Александрович пожевал губами и взмолился: – Скажи, что у тебя там?
– Незадолго до катастрофы в лаборатории был еще один человек. Здесь видео, как он жмет на кнопки пульта управления. Я стопроцентно уверен, тот злополучный взрыв – его рук дело.
– Ты знаешь, кто это?
– Нет. У него был бейдж, но мне не удалось разобрать надписи на нем. В одном уверен точно: это не мой родной отец. Он появился в лаборатории после того, как тот странный тип сбежал. Я пытался объяснить, кто я такой и почему оказался в лаборатории, но он не поверил. Я виноват, плохо старался, – сказал Андрей и поник головой, как непоседливый ученик в кабинете директора школы.
Владимир Александрович погладил его по затылку:
– Ты молодец и все сделал правильно. Тебе не за что винить себя. Давай посмотрим запись. Может, я узнаю того человека.
Андрей подошел к телевизору на стеклянной подставке в углу лаборатории, подсоединил к нему камеру и вывел видеозапись на экран. Владимир Александрович жестом подозвал одного из помощников, пересел с его помощью на стул и впился взглядом в телевизор.
– Это Белоглазов! – воскликнул он, едва на экране появились первые кадры с жамкающим консольные кнопки человеком. – Он завидовал твоему отцу, люто ненавидел и страстно желал занять его место. – Владимир Александрович грустно усмехнулся: – Тебе, наверное, странно слышать такое от меня, да? Один завистник и недоброжелатель обвиняет другого.
– О чем ты… – начал было Андрей, но Владимир Александрович жестом прервал его и продолжил:
– Да, я завидовал Валерке, но только не по работе. Твою маму мечтал отбить у него, не отрицаю, и был на седьмом небе от счастья, когда женился на ней. Правда, потом сам себя возненавидел, жизнь и здоровье потратил на исправление страшной ошибки. Да что там говорить, – профессор досадно махнул рукой: – Виноват, со всех сторон виноват. Но я никогда… – он постучал себя кулаком в грудь – …ты слышишь меня, Андрей, никогда не испытывал к твоему отцу ненависти и не скрипел зубами от злости, если он добивался успехов по работе. Наоборот, радовался за него, в отличие от того же Белоглазова. Этот упырь, по-другому его и не назовешь, строчил кляузы на Валерку по любому поводу. Он винил его во всех своих неудачах, хотя сам был их основной причиной. Несомненно талантливый, Белоглазов обладал уникальным даром видеть самую суть проблемы. По этой причине он часто работал спустя рукава, ведь для познания истины ему не требовалось ставить десятки, а то и сотни бесполезных на первый взгляд опытов. Но эти опыты как раз и дают настоящим ученым бесценный материал для дальнейших открытий. Белоглазов ленился делать рутинную и бесполезную, по его мнению, работу, а вот Валерка работал дни и ночи напролет. Из-за чего нередко ссорился с Ниной. Она, как и любая женщина, хотела видеть от претендента на ее сердце больше внимания и любви. Если бы я проявил тогда больше терпения, мне бы не пришлось столько лет терзаться угрызениями совести. Нина сама бы ушла от твоего отца ко мне, ведь я не был так сильно помешан на работе, как он.
Владимир Александрович облизнул пересохшие губы. В его печальных, как у бездомной собаки, глазах было столько боли и отчаяния, что у Андрея защемило сердце. «Как же ему тяжело. Вот так сделаешь какую-нибудь глупость по молодости, а потом мучаешься всю жизнь и тащишь на себе неподъемную тяжесть греха», – подумал он и сказал преувеличенно бодрым голосом:
– Зато теперь мы оба знаем: твоей вины в той катастрофе нет. И это благодаря твоей настойчивости у нас появился шанс спасти твоего лучшего друга. Может, и к лучшему, что ты тогда так поступил. Кто знает, сделал ли бы ты машину времени, не будь у тебя такого сильного чувства вины. Так что не переживай, отец.
Андрей выключил видеокамеру, отсоединил от телевизора и подошел к Владимиру Александровичу. Сел перед ним на корточки, взял его руки в свои.
– Предлагаю больше никогда не касаться этой темы. Что было, то прошло и быльем поросло. Хватит терзать себя. Да, ты совершил ошибку, но ты сделал все, чтобы ее исправить, и даже больше. Разве не так?
Владимир Александрович кивнул, и Андрей мысленно похвалил себя. Непроизвольно устроенный им сеанс психотерапии принес желанные плоды. Профессор заметно приободрился и даже как будто немного помолодел.
– Ну вот и договорились. А теперь давай подумаем, как нам предотвратить катастрофу. – Андрей отпустил руки Владимира Александровича, выпрямился и сел на тахту. – Мне кажется, у меня созрел неплохой план. Я снова отправлюсь в прошлое, но теперь не буду искать отца, а сразу потопаю в лабораторию. Возьму электрошокер из ящика, спрячусь за одним из шкафов и буду ждать Белоглазова. Когда он появится, я его временно нейтрализую и свяжу. Потом отменю введенные тобой изменения и буду ждать, когда откроется портал. Может быть, увижу, как пройдет эксперимент. Ну как, нормально придумал?
– Хороший план, толковый, мне нравится. Но я бы внес в него кой-какие правки, если ты не против.
– Конечно. Я только «за», – сказал Андрей, хотя его слегка покоробило. Он-то думал, его план безупречен и не нуждается в корректировке.
– На твоем месте я взял бы с собой травматический пистолет. Электрошокер вещь хорошая, но вдруг ты не сможешь открыть ящик.
– Почему? У меня есть пропуск. Я видел, как отец точно таким же пропуском открыл дверцу ящика и вооружился шокером. И где я возьму пистолет? Если ты думаешь, что у меня дома полно оружия, спешу тебя огорчить.
– Не кипятись. Просто подумай вот над чем: вдруг твой пропуск не подойдет и ты не сможешь открыть ящик с электрошокером? – Андрей покраснел. Он и впрямь не подумал о подобной ситуации, а ведь шансов на неудачу было ровно столько же, сколько и на успех. Владимир Александрович продолжил: – А еще пистолет может пригодиться до того, как ты проникнешь в лабораторию. Лучше, конечно, чтобы такого не случилось, но надо всегда быть готовым ко всему. Насчет оружия не волнуйся. Один мой знакомый давно собир