Андрея выписали через две недели, как и обещал лечащий врач. Из больницы его забирали отец и Владимир Александрович. Приехали на машине крестного, как теперь называл отчима Андрей, потому что у отца не было прав и он не собирался их получать.
Светланы с ними не было. Вместе с мамой Андрея она с раннего утра готовилась к возвращению мужа домой.
Еще в больнице, сославшись на некоторые провалы в памяти, Андрей выяснил, что они поженились в тот же год, когда он в предыдущей реальности ушел из дома, и одной большой семьей жили в родительской квартире. В сформировавшейся после его вмешательства в прошлое новой исторической последовательности он познакомился с Мариной после того, как встретил ее младшую сестру в кафе, куда забрел с однокурсниками отметить успешное завершение первого семестра. У Марины на тот момент уже был парень, так что их судьбы благополучно разошлись в разные стороны. Но даже если бы ее сердце оказалось свободно, Андрей все равно не стал бы с ней встречаться. В этой реальности он влюбился в будущую жену с первого взгляда и непременно хотел связать с ней дальнейшую жизнь.
– Не боишься? – Владимир Александрович открыл заднюю дверь черной старенькой «Волги», когда Андрей спустился с крыльца и подошел к встречающим его мужчинам.
– Чего?
– Машины. Вдруг у тебя психологическая травма. Все-таки ты был на волосок от смерти.
– Володя! – укоризненно сверкнул глазами отец.
– А что я такого сказал? – удивленно развел руками Владимир Александрович.
– Нет у меня никакой травмы. Поехали домой. Я по всем соскучился и есть хочу. – Андрей нырнул в салон «Волги», удобно устроился на заднем сиденье и захлопнул за собой дверь.
Он с головой окунулся в счастливую жизнь, но расплата за игры со временем не заставила себя ждать. Спустя две недели отец рано утром ушел на работу. Синий «мерседес» с заляпанными грязью номерами сбил его на перекрестке, когда он переходил дорогу на разрешенный сигнал светофора, и скрылся в неизвестном направлении. Вместе с ним по желто-белой чересполосице пешеходного перехода шел молодой парень. Он успел отскочить за секунду до происшествия, а отца от сильного удара подбросило в воздух и перекинуло через машину.
Как потом выяснили прибывшие на место трагедии врачи «скорой помощи», отец скончался от полученных при столкновении с машиной травм и уже мертвый упал на дорогу.
Мать Андрея хватил удар, когда ей позвонили из морга, куда доставили жертву ДТП, и сообщили о гибели мужа. Светланы в то время не было дома. Она ушла в женскую консультацию незадолго до звонка и вернулась через три часа, по дороге зайдя в магазин за продуктами.
Светлана вошла на кухню с пакетами в руках и сильно испугалась. Нервное потрясение плохо сказалось на ребенке. У нее случился выкидыш, но не в тот момент, когда она обнаружила свекровь лежащей на полу кухни лицом вниз, а двумя часами позже.
Светлана решила не звонить Андрею на работу в надежде, что все обойдется. Вызвала «неотложку» и стала ждать приезда врачей.
Когда медики приехали, оказалось, что свекровь уже умерла от последствий инсульта. Светлана посчитала себя виновной в ее кончине, потому что покорно сидела в ожидании врачей и ничего не делала. Тогда-то и произошел выкидыш.
Бригада «скорой» смогла остановить кровотечение, но все равно Светлана потеряла много крови. Ее экстренно доставили в больницу, положили в реанимацию. Врачи несколько часов напряженно боролись за ее жизнь, но спасти так и не смогли.
Потеря в один день родителей, жены и будущего ребенка стала для Андрея тяжелым испытанием. Он запил. И если первые несколько дней еще как-то держался, решая связанные с похоронами вопросы, то после поминок окончательно слетел с катушек.
Из почти двухнедельного запоя Андрея вытащил Владимир Александрович. Он сделал бы это раньше, но сам слег в больницу после столь ужасных новостей, и навестил крестника в первые часы после выписки.
Воронцов долго звонил в дверь той самой квартиры, в которой он жил с Ниной до вмешательства Андрея в прошлое. Он решил, что сын его погибшего друга куда-то ушел, и на лифте спустился на первый этаж. Пересек просторную площадку с ровными рядами почтовых ящиков на исписанной каракулями стене и нажал кнопку электронного замка сбоку от входной двери в подъезд.
Две бабули сидели на лавочке и о чем-то беседовали, наблюдая за купающимися в пыли воробьями. Пять минут назад они признали в Воронцове частого гостя семьи Коршуновых, заверили, что Андрей у себя в квартире, и пожурили за неторопливость:
– Молодой человек такое горе пережил, а вы только сейчас решили его проведать, – неодобрительно сказала бабка в фланелевом халате с забавными котиками и тапочках на босу ногу. – Раньше-то чуть ли не кажий божий день в гости бегали. Ни стыда, ни совести в вас нету.
– А еще строите из себя ителихента, – поддакнула другая старушка в лоскутной жилетке поверх коричневой вязаной кофточки с металлическими пуговицами. Узловатые пальцы ее сухощавых рук лежали на обтянутых темно-синей шерстяной юбкой коленях и казались паучьими лапками. Она, как и ее подружка, поджала бледные губы и сердито зыркнула на Воронцова.
– Вы твердо уверены, что Андрей дома? – спросил Владимир Александрович у Глафиры Степановны, а может, у Зинаиды Прокопьевны. Он частенько путал бабулек, называя Зинаиду Глафирой и наоборот. Бабульки сердились на неуважительное, по их мнению, отношение к себе, поэтому он предпочитал общаться с ними исключительно на «вы» и без упоминания имен.
– Хдеш ему ишо-то быть, касатик? Опять напился поди и спит себе. Он из дому только за водкой выходит. Другие-то на его месте в церкве кажий день за умерших молются, шоб им на том свете хорошо жилося, а этот все пьет, никак запиться не может, – сказала та же бабуся, что совсем недавно отчитывала Владимира Александровича за черствость.
– Алкаш он! – со знанием дела заявила ее соседка.
Воронцов понял: им все равно о ком судачить, лишь бы найти повод. Он развернулся и потопал вверх по ступенькам, крепко держась за перила и тяжело, с присвистом, втягивая в себя воздух. Пережитый стресс и почти две недели на больничной койке плохо сказались на здоровье. Владимир Александрович осунулся и постарел. Его мучила одышка и слабость в ногах. При выписке доктор рекомендовала как можно больше гулять, тогда организм окрепнет и плохие симптомы пройдут сами по себе. По этой причине он отправился к Андрею на общественном транспорте, а не поехал на машине.
– Даже спасибо не сказал. Грубиян! – сердито бросила ему в спину бабка в халате с котиками. Владимир Александрович сделал вид, что не услышал, набрал код на входной двери и шагнул в подъезд.
– Вот и помогай после этого людям, – поддержала подружку бабуся с похожими на пауков костлявыми ладонями.
На этот раз Владимир Александрович не только жал на кнопку звонка, но и барабанил в дверь до тех пор, пока Андрей не проснулся.
В квартире послышались шаркающие шаги, и Андрей заспанным голосом спросил:
– Кто там?
– Я! Открывай!
Андрей, видимо, долго не мог нащупать барашек замка. Воронцов слышал, как сын покойного друга скребет ногтями по внутренней облицовке двери. Наконец раздался щелчок, дверь открылась, и парень одной ногой шагнул за порог.
– Посмотри на себя! – сердито прошипел Владимир Александрович, схватил крестника за воротник заблеванной рубахи, втолкнул в прихожую и сильно встряхнул. Ткань лопнула с оглушительным треском. – Разве твоя жена и родители этого заслужили?
– Имею право! Ты кто такой, чтобы мне запрещать?! – пьяным голосом заорал Андрей и вздрогнул от ожегшей щеку оплеухи.
– Твой крестный, вот кто! Теперь я тебе вместо отца, и – знаешь что? – ни черта ты не имеешь! Ты только позоришь память об умерших безобразным поведением! Пьешь, как последняя скотина! О тебе соседки каждому встречному талдычат, что ты алкаш!
Владимир Александрович говорил резко, отрывисто, будто забивал гвозди. Андрей смотрел на него с пьяной ухмылкой, а когда крестный умолк, жадно хватая воздух бледными, будто покрытыми пленкой губами, икнул и утробно выдохнул.
– Ну и пусть. – Он булькнул горлом и шумно сглотнул. – Мне плевать, что они там несут. Дуры безмозглые!
Владимир Александрович скривился от неприятного запаха перегара и помахал рукой перед носом.
– Зато мне не плевать. Живо пошли в ванную.
– Нет, – мотнул головой Андрей. Сальные волосы упали на глаза. Он провел по лбу рукой, смахивая грязную челку в сторону. – Не пойду.
– А я говорю, пойдешь, – процедил сквозь зубы Владимир Александрович и попытался развернуть крестника в узком коридоре. Андрей упрямо набычился, а когда Воронцов снова отвесил ему оплеуху, поднял сжатую в кулак руку над головой и бешено сверкнул глазами.
– Ну давай, ударь меня! – Владимир Александрович расправил плечи и выпятил грудь. – Вытолкай за дверь! Ведь я мешаю тебе заливать горе водкой! Только ты хоть запейся, это их не вернет!
Несколько секунд Андрей смотрел на крестного, злобно скаля зубы и сердито раздувая ноздри. Потом вдруг уронил занесенную над головой руку, разжал кулак и горько заплакал.
– Почему они все ушли? За что ты забрал их, Господи? Что я сделал тебе плохого? – забормотал он, кривя губы, хлюпая носом и размазывая пьяные слезы по грязным щекам.
Владимир Александрович обнял Андрея за плечи, прислонил его голову к себе и гладил по жирным волосам, чуть слышно приговаривая:
– Поплачь, поплачь, миленький, легче будет. Хоть немного выжги слезами горюшко. Поплачь.
Видимо, от этих сказанных шепотом слов, а может, просто время пришло выплеснуть боль, тоску и лютую горечь утраты, накопившиеся за проведенные в пьяном бреду дни, но Андрей вдруг завыл в голос, как брошенный всеми пес. И сердце казалось кипящей расплавленной лавой, так сильно жгло оно грудь.
Мужчины долго стояли, обнявшись, в темноте прихожей. Потом Андрей легонько оттолкнул от себя Владимира Александровича: