Губы женщины маняще приоткрылись. Семен почувствовал упругое давление в штанах и покачнулся. Голова закружилась, но не от паров принятого внутрь алкоголя, а от нереализованной страсти. Ему захотелось немедленно обнять эту женщину и впиться в нее губами. Он, даже не подумав об абсурдности ее нахождения в этом месте, шагнул к зовущей его жестами женщине, ощутил исходящий от нее запах фиалки и пьяно улыбнулся. Он обожал духи с запахом этих цветов. Отец дарил их матери каждый год на Восьмое марта.
В детстве, когда он оставался дома один, Семен пшикал перед собой из флакончика и полной грудью вдыхал волнующий аромат. В подростковом возрасте с ним случился приятный конфуз. В очередной раз, когда в квартире никого не было, он побрызгал духами и почувствовал ранее не известное ему возбуждение. Напряжение росло, и когда оно стало нестерпимым, Семен почувствовал, что внутри него как будто лопнул наполненный горячей водой воздушный шарик. По всему организму растеклась жаркая волна. Он испытал невероятное облегчение и слабость во всем теле. Это было так восхитительно, что он потом не раз и не два проводил над собой подобные эксперименты.
Парень подошел к незнакомке, хотел взять ее за руку, но она сама схватила его. Ее губы приблизились к его губам. Волнующий аромат фиалки исчез, и Семен вдруг ощутил запах тлена и разложения.
Наваждение схлынуло. Он увидел, что перед ним стоит не обворожительная женщина в красном платье, а уродливый старик с изъеденным язвами костлявым лицом. Шишковатый череп плотно обтягивала кожа с коричневыми пигментными пятнами. Прилипшие к ней редкие седые волосы казались длинными белесыми червями. Белки глаз тускло светились в темной глубине огромных глазниц.
Семен закричал. Попробовал оттолкнуть от себя старика, но тот крепко прижал его к себе. И откуда только сила взялась в тощих, как плети, руках? Тонкие, покрытые коростами губы широко раскрылись. Старик вдохнул с похожим на протяжный стон звуком. Изо рта Семена медленно выплыли сизые, напоминающие сигаретный дым завитки. Старик неспешно втянул их в себя, будто пил студеную воду, и снова засипел.
С каждым таким вздохом из Семена уходила жизненная сила. Он старел, на глазах превращаясь в древнюю развалину, тогда как его визави наполнялся молодостью и уже не напоминал обтянутый кожей скелет. Лицо незнакомца заметно преобразилось: морщины разгладились, глаза поднялись со дна глазниц, тени вокруг них исчезли. Бледные ниточки тонких волос превратились в пышную шевелюру.
Богомолов брезгливо оттолкнул от себя мумифицированный труп и облизнулся, словно сытый кот. Внутри как будто заработал атомный реактор. Казалось, искры вот-вот сыпанут из глаз, а с кончиков пальцев, того и гляди, сорвутся молнии.
Он снял с себя плоский чемоданчик, тот висел на переброшенном через шею ремне. Хрустнув коленями, присел и осторожно, словно внутри находилось хрупкое сокровище, поставил перед собой на грязный асфальт проулка.
Богомолов трепетно прикоснулся к крышке и, прежде чем открыть, несколько раз благоговейно провел по гладким выпуклостям тисненой кожи. Наконец, он сдвинул кончиком большого пальца никелированную головку. Сухо щелкнул замок, и скрытая пружина откинула защелку с петелькой фиксатора на внутренней стороне закругленного конца.
Богомолов поднял крышку. Воткнутый в специальное гнездо переносного трансмиттера артефакт выглядел удручающе. Напоминающие друзы горного хрусталя ступенчатые выступы больше не излучали приятный матовый свет, так похожий на сияние луны ясной ночью, а едва теплились. Три выроста вообще потемнели и по цвету ничем не отличались от сферы, из которой они выступали, будто шипы морской мины. Сама же сфера сильно потускнела и перестала мерцать, как звездное небо.
Он нашел «созвездие» в сейфе профессора Шарова, когда вернулся в прошлое, чтобы узнать, что этот мерзавец хранил у себя в кабинете. Помимо контейнера с артефактом, пухлой записной книжки и папки с бумагами, Богомолов обнаружил флешку с прелюбопытной видеозаписью. Он понял, куда и зачем направился его враг, но прежде чем последовать за ним, тщательно подготовился к предстоящему путешествию.
Богомолов заставил подчиненного его воле другого Шарова сконструировать и построить новый переносной трансмиттер. В этой версии миниатюрной машины времени артефакт играл решающую роль. «Созвездие» не только питало устройство энергией, оно еще и создавало гравитационную аномалию, которую трансмиттер преобразовывал в пространственно-временной тоннель.
При всех преимуществах был у переносного телепорта во времени и пространстве существенный недостаток. Он потреблял огромное количество аномальной энергии артефакта. И если в мире, где Зона благополучно существовала, перезарядка ключевого элемента происходила сама по себе, то в созданной усилиями Андрея реальности с восстановлением уникальных свойств «созвездия» возникли непредвиденные трудности.
Богомолов испытал что-то вроде нервного шока, когда впервые столкнулся с этой проблемой. Он думал, больше никогда не сможет воспользоваться трансмиттером, но скоро нашел выход из сложной ситуации.
Как обычно, помог случай. После очередного использования трансмиттера в новой реальности Богомолов дотронулся до одного из потемневших выступов артефакта, и тот заметно посветлел. Правда, палец почернел и стал похож на обломок ветки старого дерева.
С такими метаморфозами Игорь Михайлович и раньше сталкивался. Подобные изменения тела происходили, когда его сознание не могло прижиться в новой оболочке[5]. За день он мог состариться на десять лет и без применения кардинальных мер через неделю выглядел бы дряхлой развалиной. Богомолов прибег к уже испытанному способу решения проблемы, и Москву захлестнула волна жутких убийств. Столичные эфэсбэшники сбились с ног, разыскивая преступника, чьи жертвы напоминали древних мумий, но он был неуловим.
Богомолов недавно заряжал артефакт, но полностью не смог восстановить его свойства. После каждого перемещения в пространстве или прыжка во времени «созвездие» вытягивало из него все больше энергии. По этой причине он и выглядел как старик, когда Семен наткнулся на него в проулке.
Если честно, парень не по своей воле свернул в подворотню. Богомолов почуял его задолго до того, как тот подошел к нему в уверенности, что видит прекрасную незнакомку. Доставшиеся в наследство от одной из прошлых оболочек способности к ментальному доминированию позволяли Игорю Михайловичу приманивать к себе жертвы. Он чувствовал, чего они хотят, и внушал им это. Они тянулись к нему, как мотыльки к пламени свечи, и точно так же, как крылатые букашки, находили смерть вместо блаженства.
Богомолов положил ладонь на «созвездие». Артефакт постепенно забирал недостающую энергию из его руки. Чем ярче светились выросты и заметнее мерцала сфера, тем быстрее кожа на руке темнела и покрывалась морщинами, а пальцы скрючивались, как когти.
Богомолов с усилием, будто «созвездие» не отпускало его, оторвал руку от сияющего, как праздничная гирлянда, артефакта. Один из высохших пальцев отломился с сухим треском и торчал из-за светящегося матовым светом выступа, будто обломок древесного сучка. Игорь Михайлович растер его в мелкое крошево и подул на «созвездие». Над артефактом поднялось облачко коричневой пыли. Он дунул еще раз, и пыль бесследно развеялась в воздухе.
С минуту Богомолов крутил перед глазами кисть правой руки. Она скукожилась, усохла и мало чем отличалась от скрюченной куриной лапы. Богомолов разглядывал ее с неподдельным интересом со всех сторон, то так, то сяк поворачивая перед глазами. Изредка чмокал губами, цокал языком и думал, что придется еще кого-нибудь приманить, и не раз.
Он убил всех, кто был связан с давними экспериментами над перемещениями во времени, чтобы больше никто, даже гипотетически, не смог помешать ему стать единоличным хозяином всех возможных ответвлений реальности. Но профессор Шаров, тот самый Шаров, который чуть его не убил, специально вернувшись для этого в прошлое, до сих пор жив и прячется где-то в Москве. Он знает это, как и то, что ему не будет покоя, пока профессор ходит по земле. Шарова надо найти и уничтожить! И сделать это как можно скорее.
Богомолов захлопнул крышку трансмиттера, повесил ремень на плечо и зашагал прочь из переулка. Он не охотился дважды в одном и том же месте.
Андрей пришел в парк за десять минут до назначенного времени, сел на скамейку под раскидистым вязом и стал ждать. Впереди весело журчал фонтан. От него веяло приятной прохладой. Солнце давно скрылось за шапками деревьев. Прощальные отсветы закатных лучей подкрасили облака в розовый цвет, и от этого лазурное небо казалось особенно прекрасным. На востоке понемногу накапливалась вечерняя синь. Откинувшись на спинку скамейки и сложив руки на груди, Андрей наблюдал, как густая стена кустов, еще недавно казавшаяся далекой грядой скалистых гор, медленно растворяется в постепенно густеющей темноте.
– Добрый вечер!
Андрей не слышал шагов и вздрогнул от неожиданности. Он посмотрел на стоявшего сбоку от него человека и едва не подскочил. Волосы на голове зашевелились, а в животе заворочался холодный и липкий комок страха.
– В-вы к-кто? – выдавил он из себя, чувствуя, как дрожат пальцы.
– Шаров Олег Иванович, профессор, бывший друг вашего отца и отчима, – незнакомец приветливо улыбнулся и протянул руку.
Андрей машинально пожал ее и немного успокоился: призраки не могут быть теплыми на ощупь. Первоначальный испуг прошел, но вопросов стало больше. Андрей задавал их один за другим. Если это Шаров, то кого нашли в его квартире похожим на мумию? Зачем он насмерть сбил отца, пытался живьем сжечь крестного и почему назвал его отчимом?
Профессор взглядом показал на скамейку:
– Ты не против?
Андрей кивнул. Шаров сел рядом с ним, положил ногу на ногу, обхватил колено руками и начал с ответа на последний вопрос: