– В измененном тобой варианте реальности твой отчим действительно стал для тебя крестным, потому что его друг и твой отец двадцать три года назад не погиб во время эксперимента. По идее, ты должен помнить об этом: слишком мало времени прошло с момента вмешательства в прошлое. Замещение воспоминаний не проходит за такой короткий срок. Полагаю, ты так быстро забыл о твоем влиянии на ход истории из-за постигшего тебя горя и связанных с этим переживаний. Сработал защитный механизм твоего сознания. Оно отбросило лишнее, чтобы у тебя не развился диссоциативный психоз, или, говоря по-простому, раздвоение личности.
Андрей вспомнил о своих снах, в которых нередко бывал на ЧАЭС или бился с жуткими на вид тварями. Он искренне считал их пьяным бредом, а это, оказывается, были фрагменты его воспоминаний!
Профессор ненадолго умолк, словно давал Андрею время обдумать его слова, и продолжил:
– Теперь что касается трагической судьбы твоего отца в этой реальности. Я не имею к его смерти никакого отношения, как и к покушению на Владимира Александровича…
– Но я сам видел вас на распечатанных кадрах видеозаписи, – перебил его Андрей. – Вы приехали на стоянку рядом с домом моего крестного на убившей отца машине, вышли из нее со свертком – теперь я знаю: в нем была бутылка с зажигательной смесью, – и вернулись с пустыми руками.
Профессор пристально посмотрел в его глаза.
– Ответь себе на один вопрос. Если это действительно сделал я, с чего мне встречаться с тобой?
– Откуда я знаю? – пожал плечами Андрей. – Может, вы и меня хотите убить.
– Думаю, тебя действительно хотят убить, но не я, а мой антипод. Он явился за мной в Москву до того, как вы с отчимом поменяли реальность, и теперь последовательно убирает всех, кто в первоначальном варианте истории был причастен к созданию машины времени. Своим вмешательством в прошлое вы забрали у человечества Зону и все то хорошее и плохое, что с ней было связано. Антипод физически не может долго существовать без ее аномального излучения, оно жизненно необходимо ему. Отсюда высохший труп моего двойника из этой реальности. Вероятно, профессор не один умер такой смертью. Антипод забирает жизненную силу у своих жертв, превращая их в мумии. Он должен вернуться в тот вариант реальности, где есть Зона, и сделать это как можно скорее ради своего же блага. Но он хочет навсегда остаться единственным, кто может перемещаться во времени.
Андрей помолчал. Машина времени, антипод, какая-то непонятная зона. Интересно, это тюрьма или что-то другое? А-а, неважно. Куда как важнее, что все это сильно похоже на бред, как и его сны. Он тоже до недавнего времени считал их больной фантазией затуманенного алкоголем ума, а они оказались отражением реальных событий.
– У нас есть шанс все исправить, и твой отчим… – Андрей непроизвольно поморщился. Шаров это заметил и поправился: – Ну хорошо, крестный. А вообще, неважно, кем он тебе приходится, важно другое. С его помощью мы построим трансмиттер по моим чертежам, и ты вернешь все как было. А я отправлюсь в ключевой момент моего прошлого и уничтожу врага раньше, чем он станет моим двойником и натворит бед.
У Андрея будто шоры упали с глаз, когда профессор сказал о возвращении измененной реальности в прежнее русло. Он вспомнил, что было с ним в прошлой жизни, и воскликнул:
– Но ведь если я верну все как было, мой отец погибнет! А потом мой второй отец будет винить себя в его гибели, хоть он ни в чем не виноват, и положит всю жизнь на поиски способа исправить чужую ошибку. Лишится здоровья и любимой женщины, моей мамы.
– Из двух зол выбирают меньшее. Иногда смерти самых близких спасают миллионы ни в чем неповинных душ. Ты сам прекрасно видишь, к чему привели твои путешествия во времени. Если сегодня не вернуть все на круги своя, завтра нечего будет возвращать. Знакомый тебе мир перестанет существовать.
– Почему?
– Потому что ты создал симулякр. Это было бы полбеды, если бы сохранилась главная историческая последовательность. Как в случае с моими экспериментами в рамках проекта «О.З.О.Н.». Но ты замкнул основную реальность на саму себя, и она превратилась в подобие огромного мыльного пузыря. Пока развитие симулякра продолжается, но оно не бесконечно. Как и любой пузырь, он рано или поздно лопнет, и тогда наступит конец всему.
– А вдруг вы меня обманываете? Я же не могу проверить ваши слова насчет этого… – Андрей пощелкал пальцами: – Как вы его назвали?
– Симулякр, – подсказал Шаров.
– Да, симулякра. Это несправедливо. Ведь если вы меня обманули и я все исправлю, у меня не будет отца, а вы получите, что хотели. А если вы говорите правду и я вам не поверю, тогда будет плохо всем. Для меня оба варианта проигрышные.
– Даром ничего не дается. За счастье всегда приходится платить, и порой эта цена слишком велика. Как бы странно это ни звучало, но иногда она обесценивает полученное счастье. Ты сам недавно в этом убедился. Долго ты получал дивиденды с операции по изменению прошлого? Месяца не прошло, ты потерял всех, кто тебе дорог. Разве что кроме отчима. Ты извини, Андрей, но для меня Владимир Александрович был и навсегда останется твоим отчимом. Но и здесь не все так просто. Его спасение на пожаре – не более чем счастливый случай. Не будь дома его соседки, все могло кончиться по-другому.
Олег Иванович положил руку на плечо Андрея:
– Я понимаю твои сомнения и готов пойти навстречу. Когда мы сделаем трансмиттер, ты сможешь вернуться в прошлое и опять спасти своего отца. Я дам тебе эту возможность, чтобы ты убедился в истинности моих слов. Но я должен предупредить: твоя семья снова погибнет, а может быть, кто-то еще. Тот, кто остался жить после той трагедии в первоначальном варианте развития главной исторической последовательности и в созданном тобой симулякре. Пойми, ты можешь пробовать снова и снова, до бесконечности, но ты каждый раз будешь терять близких, а вместе с ними и частичку своего сердца. Потому что прошлое нельзя изменить. Оно инертно. Мертво. Это все равно что пытаться оживить сожженное дерево. Менять можно настоящее и через эти перемены воздействовать на будущее. Все остальное – как игра в карты с шулером: ты всегда будешь в проигрыше. Хочешь раз за разом переживать эту боль, чувствовать, как умирает твоя душа и каменеет сердце? Подумай и ответь честно на этот вопрос. Не мне. Я знаю на него ответ.
Андрей надолго задумался. Олег Иванович не торопил его. Видел по глазам парня и по тому, как он то поджимает губы, то покусывает их, какая трудная борьба идет в глубинах его души. Он хотел, чтобы Андрей принял осознанное решение и никого потом не винил. Особенно его.
Профессор солгал, преследуя собственные интересы, и боялся разоблачения. По этой причине он запугивал Андрея. Не было никакого симулякра, и миру ничего не угрожало. Если Андрей попробует снова поменять прошлое, в новой версии главной исторической последовательности для него, возможно, все сложится самым лучшим образом. Его попытка добыть себе счастье провалилась из-за Богомолова и частично из-за самого профессора. Ничего бы не случилось, не вздумай он спасти Балабола. Это по его вине упырь Богомолов дышит одним с ним воздухом и творит беспредел в измененном Андреем будущем.
Но недаром говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло. Профессор, сам того не подозревая, оказал Зоне огромную услугу. Если бы не его самонадеянная попытка вырвать Балабола из лап смерти, весь его мир, все, что он любит и без чего не может жить, исчезло бы навсегда. И он, нынешний, тоже бы исчез.
Нет, в физическом смысле он бы существовал в новой реальности. Возможно, тоже был бы профессором какого-нибудь НИИ. Может быть, даже столичного, с мировым именем. Да и сам он наверняка имел бы мировое признание. С его-то тягой к науке и фантастической работоспособностью было бы странно не добиться успеха в ином варианте развития истории. Но он никогда и ни при каких обстоятельствах не попал бы в Зону. Потому что она бы не появилась из-за вмешательства Андрея в прошлое.
«Может, вся Зона – один большой сверхразум? Вдруг она способна заглядывать в будущее и просчитывать тысячи вариантов развития событий? Что, если она узнала об исходящей от Андрея опасности и поэтому сделала меня одним из своих Хранителей, а потом внушила мысль поменять прошлое ради спасения друга?..»
– Хорошо, я сделаю, как вы говорите, – прервал Андрей размышления профессора.
Олег Иванович обрадовался, но лицо его осталось бесстрастным. Он встал. Андрей тоже поднялся со скамейки и протянул руку. Профессор крепко стиснул его ладонь:
– Молодец! Я знал, что ты примешь верное решение.
Глава 23. От меня не уйдешь
Андрей рассказал крестному о планах Шарова построить трансмиттер на следующий день после встречи с профессором в парке. Воронцов пришел в восторг от этой затеи и выказал горячее желание поучаствовать в проекте. Для него это было все равно что найти потерпевший крушение инопланетный космический корабль и получить доступ к неизвестным ранее технологиям.
Владимир Александрович долгие годы вынашивал идею сделать телепорт и даже построил прототип на выделенные под другие исследования деньги, но на испытаниях дальше перемещения апельсина из камеры устройства на стул рядом с нею дело не пошло. Долгие месяцы экспериментов не привели к желаемому результату. Все, чего добилась команда ученых под его началом, это перемещение не одного апельсина, а целой сетки этих фруктов сначала на стол в дальнем углу лаборатории, а потом и в соседний кабинет.
Только это обстоятельство спасло Воронцова от обвинения в растрате и неэффективном расходовании бюджетных средств. Проект закрыли за несостоятельностью, а Владимир Александрович отделался наименьшим наказанием за подобное деяние: получил устный выговор от директора института и лишился месячной премии. Если бы результата вообще не было, его могли уволить, а в худшем случае – отдать под суд.
Последние три дня в больнице он провел как на иголках. Когда же медсестра сказ