Крупный поджарый кобель с розовыми пятнами лишая на рыжеватой шкуре, по-видимому, был у этих собак за вожака. Он первым двинулся к Рексу, скаля зубы и сердито рыча в ответ. Стая последовала за ним. Медленно переставляя лапы, собаки окружали чужака.
Мышцы худющего тела напряглись. Рекс слегка присел на задние лапы, готовясь драться до последнего. Он понимал: стоит броситься наутек, бродячая стая догонит его и разорвет в клочья.
До начала кровавой схватки оставались считаные мгновения, как вдруг между Рексом и собаками появилось крохотное светло-серое облачко и начало быстро расти в размерах. Внутри него образовалось отверстие, в котором пес увидел выпуклые прутья знакомой клетки-яйца. За ними стремительно вращались спирально закрученные блестящие ленты. Рекс понял – это его единственный шанс остаться в живых и, не раздумывая, прыгнул в облако.
– Ура, Владимир Александрович! Получилось! Это успех!
Черноволосый мужчина средних лет схватил затянутую в перчатку руку профессора Воронцова, когда в клетке, словно из воздуха, появился Рекс. Оба ученых стояли перед работающей темпоральной камерой и внимательно следили за ходом эксперимента. Появление живого и здорового пса внутри клетки стало для старшего научного сотрудника неожиданностью, потому он так бурно отреагировал. До этого все эксперименты заканчивались трагически для четвероногих испытателей. Они или не возвращались вовсе, или оказывались в клетке в виде окровавленных, бесформенных кусков мяса. Причем первые мгновения, когда повторно открывалось окно в пространственно-временной тоннель, с собаками все было в порядке, но потом что-то происходило и бедняг разрывало на части. Прошлое как будто четвертовало их в наказание за то, что они посмели нарушить естественный ход времени.
Видя столь бурное проявление чувств старшим как по возрасту, так и по должности коллегой, двое молодых лаборантов переглянулись. Один из них тряхнул рыжей шевелюрой, озорно подмигнул другому, с нависающей над оттопыренными ушами шапкой светлых волос, и кивком показал на парочку возле темпоральной камеры. Дескать, смотри, что сейчас будет.
Второй лаборант недавно появился в профессорской команде и многого пока не знал. Помимо торчащих в стороны ушей, природа наградила его длинными, невероятно подвижными пальцами. Он мог бы стать неплохим музыкантом, но еще в раннем возрасте страсть к науке победила в нем любовь к искусству, а когда он начал брать призовые места на школьных олимпиадах по математике, информатике и физике, то и вовсе охладел к музыке. Профессор Воронцов заприметил подающего надежды студента на пятом курсе физтеха МГУ, когда читал лекции в качестве приглашенного преподавателя, и предложил стать частью его команды после окончания вуза. Естественно, это предложение было принято с большим энтузиазмом.
Рыжий добровольно взял шефство над новичком и, по мере сил, вводил в курс дела не только касательно работы, но и всего, что было так или иначе связано с лабораторией и ее научным руководителем. Он неспроста дал знак приятелю. Профессор не приветствовал панибратства, сам соблюдал определенную дистанцию в отношениях с подчиненными и того же требовал от них.
Старший научный сотрудник поднял глаза на Владимира Александровича, пересекся с ним взглядом и осознал, что переступил незримую черту. Зрачки за выпуклыми стеклами очков испуганно расширились. Он хотел выпустить профессорскую руку, но твердые, как камень, пальцы сжали его ладонь.
– Вы правы, Игорь, это успех, – пророкотал профессор и засмеялся.
Рекс как будто понял, что говорят о нем. Лаборатория наполнилась радостным лаем.
Ассистенты снова переглянулись. Лопоухий слегка вытянул шею вперед и округлил глаза, словно спрашивая: ну и где обещанное тобой? В ответ рыжий смущенно приоткрыл рот и виновато пожал плечами: мол, сам не понимаю, что происходит. Оба стояли спиной к занавешенному вертикальными жалюзи окну и находились поодаль от темпоральной камеры. Профессор и старший научный сотрудник не видели молчаливую беседу лаборантов, а Рексу было все равно. Он радовался, что так легко избежал кровавой схватки, и счастье рвалось из него на волю звонким, заливистым лаем.
Владимир Александрович окинул пса добродушным взглядом и посмотрел на помощника. Улыбка исчезла с его лица. Оно вновь стало серьезным, глубже прорезались морщины на лбу, в уголках глаз и на чуть впалых щеках.
– И все же, Игорь, эксперимент необходимо повторить, – строго произнес Воронцов. – Появление пса в камере могло стать результатом удачного совпадения случайных факторов, а мы должны быть уверены в безопасности путешествий во времени. Будьте добры, дайте нашему подопытному колбасы.
Игорь направился к стоящему в углу лаборатории холодильнику, достал из него наполовину початый батон вареной колбасы и отрезал небольшой кусочек.
– Ну что вы как от сердца отрываете? – поморщился Владимир Александрович. – Не жалейте, режьте больше. Если повторный эксперимент окажется не столь удачным, пес хотя бы умрет счастливым.
Помощник профессора отрезал толстенный ломоть, убрал остатки колбасы в холодильник, вернулся к темпоральной камере и бросил угощение в клетку. Рекс махом слопал аппетитный кусок и, помахивая правой лапой перед собой, жалобно заскулил.
– Хватит тебе, – с улыбкой сказал Воронцов. – Вернешься, снова получишь.
Рекс как будто понял его слова, сел на задние лапы и, свесив голову набок, высунул язык. Со стороны казалось, он улыбается в предвкушении новой порции вкусняшки.
– Ну что, попробуем снова? – Профессор скользнул взглядом по квадратному лицу Игоря и посмотрел на лаборантов: – Куда на этот раз пошлем нашего естествоиспытателя? Называйте любое место и дату.
– А пусть он отправится в Воркуту двадцатого января две тыщи восьмого, – предложил рыжий.
– Хорошо. – Профессор защелкал кнопками панели управления. Компьютер определил координаты по набранному ученым названию города. На дисплее высветилось цифровое значение широты и долготы места. – А почему именно этот день? У вас с ним связаны особые воспоминания? – поинтересовался Владимир Александрович, вводя дату в расположенное под координатами поле.
– Никаких. Насколько я знаю, новорожденные не помнят, как появились на свет.
– Ах, вот оно что! Хотите отправить пса в день вашего рождения? Ну что ж, пусть будет так, молодой человек.
Воронцов запустил установку. Спиральные зеркала завращались вокруг вертикальной оси, постепенно набирая обороты. Когда они превратились в гудящие, как ветер в печной трубе, сверкающие столбы, с установленных в промежутках между ними электродов сорвались молнии и ударили в похожую на яйцо клетку. Темпоральная камера засверкала алмазным блеском трескучих электрических разрядов. В тот же миг пес исчез из виду и снова появился внутри работающей установки ровно через две минуты. Весь в ярко-желтой пыльце и застрявших в колтунах шерсти сухих веточках чернобыльника, он терпко пах полынью, хотя, по идее, ему следовало быть в снегу и пахнуть характерной смесью запахов мороза и мокрой собачьей шерсти.
– Ничего не понимаю. – Владимир Александрович изумленно уставился на лающего в ожидании колбасы Рекса. – Я отправил его в разгар зимы, а он как будто с югов вернулся.
– Может, вы не те координаты ввели? – предположил рыжий и втянул голову в плечи под сердитым профессорским взглядом.
– В отличие от вас, юноша, я никогда не ошибаюсь, ибо внимательно отношусь к работе, – отчеканил Владимир Александрович. – Но вы можете меня проверить. – Он отошел в сторону от панели управления и показал на нее обеими руками: – Что вы там замерли? Прошу.
Веснушки на щеках рыжего скрылись под слоем густого румянца.
– Не надо, профессор, я вам верю. Ой, простите, я не это хотел сказать, – невнятно промямлил лаборант и еще больше налился краской стыда. Теперь он выглядел как помидор. Даже уши горели пунцовым огнем.
– Ну уж нет, юноша, раз выдвинули гипотезу, извольте доказать ее или опровергнуть. Это основное правило ученого. Наша работа в том и состоит, чтобы делать предположения и проверять их на практике. Что вы там мнетесь с ноги на ногу, как красна девица? Смелее! Или я вас уволю. Мне нужны ученые, а не инфантильные мальчишки.
Угроза возымела действие. Медленно шаркая подошвами кроссовок по шершавой поверхности керамогранита, лаборант приблизился к профессору и встал перед панелью управления.
– Вы помните координаты Воркуты? – Лаборант помотал головой. Профессор удовлетворенно кивнул: – Я так и думал. Было бы странно, если б вы знали их наизусть, хотя ваш мозг, по обилию в нем неструктурированной информации, мало чем отличается от забитого хламом сундука. Достаньте ваш телефон, погуглите широту и долготу Воркуты и сверьте с цифрами на экране.
Рыжий выполнил задание профессора и еле слышно пробормотал:
– Все верно.
Владимир Александрович приподнял изогнутую домиком правую бровь и демонстративно приложил согнутую ковшиком ладонь к уху.
– Все верно, – повторил лаборант. На этот раз громко и отчетливо.
– А теперь, будьте любезны, проверьте дату, а то вдруг я ошибся, – саркастически улыбаясь, попросил Воронцов.
– Владимир Александрович…
– Выполняйте! – холодно потребовал профессор.
– Двадцать ноль один две тысячи восемь, – прочитал рыжий информацию с экрана и уставился в пол перед собой.
Все это время Рекс гавкал не замолкая.
– Да угомоните вы его, наконец! – не вытерпел профессор. – У меня от его лая скоро голова лопнет.
Игорь метнулся к холодильнику, достал из него остатки колбасы и скормил собаке.
– Больше нет, – сказал он, когда Рекс, облизываясь, просительно глянул в его глаза.
– Значит, надо купить. – Владимир Александрович повернулся к лопоухому: – Михаил, сходите, пожалуйста, за колбасой и возьмите побольше. Пес не покинет темпоральную камеру, пока мы не выясним причину отклонений пространственно-временного тоннеля от заданных значений.
В отсутствие Михаила Рекса опять отправили в прошлое. Теперь на пятьдесят лет назад в глухую таежную деревню периода осенней распутицы. И снова он вернулся из путешествия во времени сухой и с чистыми лапами. Правда, на э