— Мы их вычислили, — доложил Клут. — Молодые парни, по двадцать лет, сотрудники ядерных лабораторий МТИ. Гении, ай-кью за 160, из богатых семей, левые, участвовали в маршах сторонников запрещения атомного оружия. Имеют допуск к секретной документации. Полностью соответствуют психологическому портрету. Работают в бостонской лаборатории над правительственными и государственными проектами. Пару месяцев тому назад приезжали в Нью-Йорк, какой-то приятель привел им девочек, и они с удовольствием потрахались. Приятель считает, что именно тогда они лишились девственности. Убийственная комбинация, идеализм и бунтующие гормоны юности. Я держу их под наблюдением.
— Есть твердые улики? — спросил Кли. — Что-нибудь конкретное?
— Мы же не судим их и даже не предъявляем обвинение, — напомнил Клут. — Это превентивный арест, разрешенный законами об атомной бомбе. Как только они попадут к нам, они во всем признаются и скажут, где искать эту гребаную бомбу, если она вообще есть. Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь. Скорее всего, это блеф. Но письмо определенно написали они. Портрет совпадает. И дата отправления письма — в этот день они зарегистрировались в нью-йоркском «Хилтоне». Ошибки быть не может.
Кристиана просто изумляли ресурсы федеральных ведомств, мощь их компьютеров и уровень электронного оборудования. Они могли подслушать любой разговор, какие бы меры предосторожности ни предпринимались. Регистрационные файлы всех нью-йоркских отелей сканировались меньше чем за час. И более серьезная информация добывалась в рекордно короткие сроки. Стоило это, разумеется, жутких денег.
— Хорошо, арестуй их, — решил Кристиан. — Но я не уверен, что мы сможем добиться признания. Больно они умны.
Клут встретился с Кли взглядом.
— Хорошо, Крис, они не признаются, а живем мы в цивилизованной стране. Поэтому позволим бомбе взорваться, не будем мешать гибели тысяч людей. — Он злорадно улыбнулся. — Или ты пойдешь к президенту и получишь у него подписанный приказ на использование при допросе психотропных препаратов. В полном соответствии с разделом IX закона о контроле над атомным оружием.
К этому Клут и старался подвести Кли. А вот Кли весь вечер уходил от этой мысли. Само наличие у Соединенных Штатов такого закона шокировало его. Пресса без труда могла бы просветить на этот счет широкую общественность, если бы не договоренность между владельцами средств массовой информации и правителями страны. Так что народ об этом законе ничего не знал, как, впрочем, и о многих других законах, регулирующих ядерные исследования.
Кристиан хорошо помнил раздел IX. Как адвокат, он просто дивился этому образчику законотворчества, который в полной мере демонстрировал варварство закона, всегда вызывавшее у Кли глубокое отвращение.
Раздел IX предоставлял президенту право подписывать ордер на сканирование мозга, разработанное с тем, чтобы под действием специальных препаратов заставить человека говорить правду, по существу, задействовать детектор лжи, введенный в мозг. Этот раздел закона формулировался именно для того, чтобы максимально быстро получить информацию о заложенном атомном устройстве. И идеально подходил к ведущемуся расследованию. Ни о каких пытках речи не было, подозреваемому никто не собирался причинять физической боли. Мониторинг изменений в мозгу позволял максимально точно выявить ложь в показаниях подозреваемого. Закон отвечал бы всем нормам обеспечения прав человека, если бы не одна загвоздка: никто не знал, что происходило с мозгом после такого допроса. Эксперименты показывали, что в некоторых случаях возможна частичная потеря памяти, ограничение функциональных способностей. Нет, человек не становился идиотом, упаси господи, но, как говорится, о рекордах можно было забыть. И существовала десятипроцентная вероятность полной потери памяти. Полной долговременной амнезии. То есть после допроса человек мог полностью лишиться своего прошлого.
— Как, по-твоему, связана ли эта история с убийством папы и похищением самолета? — спросил Кристиан. — Все-таки убийца папы обнаружился не где-нибудь, а на Лонг-Айленде. Может, угроза взрыва атомной бомбы — часть общего заговора, призванная отвлечь нас от разрешения кризиса с заложниками?
Клут надолго задумался, словно выбирая вариант ответа.
— Возможно, но я склоняюсь к выводу, что это одно из знаменитых совпадений, которые не раз случались в истории человечества.
— Которые всегда вели к трагедии, — сухо добавил Кристиан.
— Эти два гения — сумасшедшие. Атомная угроза существованию человечества для них — идея фикс. Текущие политические конфликты их нисколько не интересуют. Им плевать на арабов и израильтян, богатых и бедных. А также на республиканцев и демократов. Они просто хотят, чтобы наш шарик быстрее вращался вокруг оси. Ты знаешь, — он пренебрежительно улыбнулся, — они мнят себя господом богом. Уверены в своем всесилии.
Но Кристиана занимало другое. Два таких кризиса одновременно чреваты непредсказуемыми последствиями. Спешить тут нельзя, подумал он. Френсису грозит серьезная опасность. Его надо защитить любой ценой. Может, они смогут перевести стрелки, столкнув кризисы лоб в лоб?
— Послушай, Питер, я хочу, чтобы эта операция проводилась по высшей категории секретности. Отсеки́ от нее всех. Этих парней надо арестовать и поместить в нашу закрытую клинику здесь, в Вашингтоне. Об этом должны знать только ты, я и агенты из специального подразделения. Агентов ткни носом в закон о контроле над атомным оружием, который устанавливает абсолютную секретность. Никто не должен их видеть, никто не должен говорить с ними, кроме меня. Допрос я проведу сам.
Клут как-то странно посмотрел на него. Не нравилось ему, что задержание физиков будет производить специальное подразделение Кли.
— Медики потребуют ордер президента, прежде чем введут психотропные препараты в мозг арестованных.
— Я попрошу президента выдать мне такой ордер.
— Время — критический фактор, а ты говоришь, что никто не должен допрашивать их, кроме тебя. Получается, я тоже не могу. А если по поручению президента ты будешь заниматься другими делами?
Кристиан Кли улыбнулся:
— Не волнуйся, я допрошу их сразу же. Но только я, Питер. А теперь давай подробности. — Время поджимало и его. До встречи с командным составом специального подразделения ФБР оставалось несколько минут. Он намеревался поручить им установить электронное и компьютерное наблюдение за наиболее влиятельными членами Конгресса и Сократовского клуба.
Адам Гризз и Генри Тиббот положили немало трудов, чтобы создать миниатюрную атомную бомбу, которая теперь ждала своего часа в Нью-Йорке. Их радовало, что затраченные усилия не пропали зря. Они твердо знали, что благодаря им человечество наконец-то сделает шаг к благородной цели: освобождению всей планеты от ядерного оружия.
Каждый день они начинали с просмотра газет, но их письмо все не появлялось на первой странице «Нью-Йорк таймс». Ничего не сообщали о нем и телевизионные выпуски новостей. Им не предоставляли возможности указать властям, где находится бомба, разумеется, после выполнения выставленных ими требований. Их игнорировали. Это и пугало, и одновременно злило. Теперь бомба могла взорваться и унести тысячи жизней. Но, возможно, это будет наилучшим исходом. Как еще показать миру, какие опасности таит в себе использование атомной энергии? Как еще заставить властей предержащих принять необходимые меры безопасности? По их расчетам, бомба уничтожала от четырех до шести кварталов Нью-Йорка. Угрызений совести они не испытывали: конструкция бомбы обеспечивала минимальное радиоактивное загрязнение. Они, конечно, сожалели о гибели ни в чем не повинных людей. Но человечество могло заплатить столь малую цену, чтобы окончательно убедиться в неверности выбранного пути. Наконец-то будут законодательно утверждены необходимые меры безопасности при использовании атомной энергии в мирных целях, и все государства мира наложат запрет на производство ядерного оружия.
В среду Гризз и Тиббот работали в лаборатории, а когда остальные сотрудники по завершении рабочего дня разошлись, поспорили насчет того, следует ли им телефонным звонком сообщить властям о бомбе. Поначалу они не собирались ее взрывать. Лишь хотели, чтобы «Нью-Йорк таймс» опубликовала их письмо-предупреждение, после чего намеревались вернуться в Нью-Йорк и обезвредить бомбу. Но теперь пошла война нервов. Неужели их будут держать за детей-несмышленышей, хихикать над ними, когда они положили столько сил на благо всего человечества? Или к ним все-таки прислушаются? Совесть не позволяла им продолжать работу, потому что результаты их труда использовались властной верхушкой во вред цивилизации.
Нью-Йорк они выбрали объектом возмездия только потому, что пришли в ужас от увиденного в этом городе. Нищие, которые не просили, а требовали денег, наглые водители, не признающие правил дорожного движения, грубые продавцы в магазинах, постоянные кражи, грабежи, убийства. Особенное отвращение вызвала у них Таймс-сквер, всегда забитая толпой, напоминающая раковину с кишащими в ней тараканами. Полчища сутенеров, проституток, торговцев наркотиками так напугали Гризза и Тиббота, что они поспешно ретировались в свой отель в Верхнем Манхэттене. И в праведном гневе решили разместить бомбу непосредственно на Таймс-сквер.
Известие об убийстве Терезы Кеннеди потрясло Адама и Генри в той же степени, что и остальную нацию. Но их раздражало, что это убийство отвлекло внимание общества от их операции, куда как более важной для судеб человечества.
А потом у них появился повод занервничать. Адам услышал в телефонном аппарате характерные щелчки и вроде бы заметил слежку за его автомобилем. Он также чувствовал электрические помехи, когда некоторые люди проходили мимо него по улице. Рассказал об этом Тибботу.
Генри Тиббот превосходил Адама не только ростом, но и крепостью нервов.
— Волноваться тут не о чем, все нормально. Все преступники через это проходят. Когда стучат в дверь, я тоже думаю, что это агенты ФБР.