— А если они-таки заявятся? — полюбопытствовал Адам.
— Держи рот на замке до появления адвоката, — ответил Генри Тиббот. — Это самое главное. За письмо нам и так дадут по двадцать пять лет. Если бомба взорвется, накинут еще несколько.
— Ты думаешь, они смогут нас выследить? — спросил Адам.
— Ни в коем разе. Мы избавились от всех улик. Господи, умнее мы их или нет?
Эти слова приободрили Адама, но окончательно не успокоили.
— Может, нам все же позвонить и сказать, где бомба?
— Нет, — покачал головой Генри. — Они сейчас начеку. И готовы мгновенно отреагировать на наш звонок. Для них это единственный шанс выйти на нас. Помни, если что-то пойдет не так, просто держи рот на замке. А теперь за работу.
В тот вечер Адам и Генри работали допоздна, потому что не хотели расставаться. Они хотели поговорить о том, что сделали, о выбранном ими пути. Их отличали сила воли, смелость в принятии решений, они презирали власть, которая отказывалась идти на разумные компромиссы. Однако, хотя им покорились математические формулы, которые могли изменить будущее человечества, они понятия не имели о сложных взаимоотношениях современного цивилизованного общества. Научные гении, они, к сожалению, не сумели повзрослеть.
А когда они уже собрались уходить, позвонил отец Генри:
— Сынок, слушай внимательно. В самое ближайшее время тебя арестует ФБР. Ничего не говори, пока они не позовут твоего адвоката. Ни слова. Я знаю…
В этот момент открылась дверь, и в лабораторию вошли вооруженные люди.
Глава 10
В сравнении с любой страной мира богачи Америки, безусловно, в большей степени осознают свой долг перед обществом. В полной мере это утверждение справедливо и по отношению к сверхбогачам, которые владеют и управляют гигантскими корпорациями, распространяя свою экономическую мощь на политику, поддерживая и поощряя культуру. А особенно к членам Сократовского загородного гольф- и теннис-клуба Южной Калифорнии. Клуб этот более семидесяти лет тому назад основали тогдашние воротилы бизнеса, занимавшие ведущие позиции в торговле недвижимостью, средствах массовой информации, кинематографии, промышленности, сельском хозяйстве, с тем чтобы в спокойной обстановке расслабиться, а при необходимости и обсудить животрепещущие политические вопросы. Принимали в клуб только очень богатых. Формально устав не делал разницы между черными и белыми, иудеями и католиками, мужчинами и женщинами, художниками и магнатами, но фактически негры в списках членов встречались крайне редко, а женщины отсутствовали напрочь.
Со временем Сократовский клуб стал прибежищем очень просвещенных, очень ответственных богачей. Службу безопасности клуба возглавлял бывший заместитель директора ЦРУ, поэтому изощренностью электронных систем защиты клуб мог потягаться и с Белым домом.
Четыре раза в год в клубе собирались от пятидесяти до сотни мужчин, которым принадлежала большая часть Америки. Они приезжали на неделю, и в этот период численность обслуживающего персонала сокращалась до минимума. Члены клуба сами застилали постели, сами смешивали напитки, иногда даже сами готовили ужин, поджаривая мясо на мангалах. Разумеется, официанты, повара и горничные оставались, так же, как и неизбежные секретари этих важных людей: американские бизнес и политика не могли остановиться только потому, что ведущие игроки решили подзарядиться энергией.
В течение недели эти люди часто собирались маленькими группками, проводя время в интересных беседах. Они участвовали в семинарах, которые вели ведущие профессора самых знаменитых университетов: на них рассматривались проблемы этики, философии, ответственности элиты перед менее удачливой частью общества. Ученые с мировым именем рассказывали им о плюсах и минусах ядерного оружия, исследований мозговой деятельности, освоения космоса, различных экономических доктринах.
Они также играли в теннис, плавали в бассейне, проводили турниры по триктраку и бриджу, до поздней ночи спорили о добре и зле, женщинах и любви, семейной верности и случайных связях. Ответственные люди, едва ли не самые ответственные в Америке. И при всех своих различиях их объединяли две цели: в попытке вернуться в молодость они старались приумножить все лучшее, что закладывала в них природа, и совместными усилиями содействовать созданию общества, более достойного для жизни человеческих существ, с учетом их субъективного понимания достойности.
После недели, проведенной в клубе, они возвращались к обычной жизни, окрыленные новыми надеждами, горя желанием помочь человечеству, с особой остротой ощущая, что их действия могут сохранить структуру общества, в котором им довелось жить, возможно, завязав и наладив новые личные контакты, которые могли способствовать более интенсивному развитию их бизнеса.
Очередная неделя началась в понедельник, после первого дня Пасхи. Из-за национального кризиса, вызванного убийством папы и угоном самолета, на котором находились дочь президента и ее убийца, число приехавших членов клуба сократилось до двадцати.
Самым пожилым из них был Джордж Гринуэлл. В восемьдесят лет он еще играл в теннис в паре, но очень тщательно подбирал соперников, избегая молодых людей, которые из уважения к его возрасту стали бы играть не в полную силу. А вот в триктраке он оставался одним из самых грозных бойцов.
Гринуэлл принимал во внимание только те национальные кризисы, которые каким-то боком затрагивали торговлю зерном, потому что его компания владела и контролировала практически весь урожай Америки. Его звездный час пробил более тридцати лет назад, когда Соединенные Штаты наложили эмбарго на поставки зерна в Россию, чтобы добиться решающего перевеса в «холодной войне».
Джордж Гринуэлл полагал себя патриотом, но отнюдь не дураком. Он знал, что Россию этим не взять. Он также знал, что эмбарго погубит американских фермеров. Поэтому он не подчинился решению президента Соединенных Штатов и поставлял зерно в зарубежные компании, которые переправляли его в Россию. Он вызвал на себя гнев исполнительной ветви власти. Администрация президента направила в Конгресс законопроекты, урезающие могущество его семейной компании, преобразующие компанию в акционерное общество, с тем чтобы поставить ее деятельность под более жесткий контроль. Но Гринуэлл никогда не скупился на пожертвования в предвыборные фонды сенаторов и конгрессменов, так что скоро про законопроекты благополучно забыли.
Сократовский клуб особенно нравился Гринуэллу за то, что его роскошь не бросалась в глаза, не вызывала зависти тех, кто оказался не столь удачливым, как члены клуба. Опять же, о клубе никогда и ничего не писала пресса: большинство телевизионных компаний, журналов и газет принадлежали членам клуба. А главное, в клубе он вновь чувствовал себя молодым, участвуя в общественной жизни наравне с людьми, которые годились ему в сыновья, но не уступали ни в богатстве, ни в могуществе.
В годы зернового эмбарго он получал сверхприбыль, задешево покупая пшеницу и кукурузу у загнанных в угол американских фермеров и дорого продавая их отчаявшейся России. Делал он это из принципа, показывая тем самым, что голова у него работает лучше, чем у государственных чиновников. Но эти деньги, сотни миллионов долларов, шли в музеи, образовательные фонды, культурные телевизионные программы, особенно музыкальные. Гринуэлл обожал музыку.
Сам Гринуэлл считал себя человеком цивилизованным, спасибо лучшим школам, в которых ему довелось учиться. Он хорошо представлял себе ответственность, лежащую на плечах богатого человека, необходимость с пониманием и любовью относиться к своим согражданам. В бизнесе Гринуэлл стремился к совершенству, воспринимал его как форму искусства: математика миллионов тонн зерна звучала в его мозгу, как камерная музыка.
Крайне редко его охватывала ярость, не достойная благородного джентльмена. Однажды это случилось, когда очень молодой профессор музыки, возглавлявший университетскую кафедру, созданную одним из благотворительных фондов Гринуэлла, опубликовал эссе, в котором поставил джаз и рок-н-ролл выше Брамса и Шуберта, а классическую музыку посмел назвать «похоронной». Гринуэлл хотел сразу же уволить профессора, но воспитание не позволило. Однако молодой профессор опубликовал еще одно эссе, в котором нашлось место крайне неудачно сформулированному вопросу: «Кому, на хрен, нужен этот Бетховен?» Такого Гринуэлл потерпеть не мог. Молодой профессор так и не понял причины свалившихся на его голову напастей, но годом позже он мог зарабатывать на жизнь лишь частными фортепьянными уроками в Сан-Франциско.
На что Сократовский клуб не жалел средств, так это на коммуникационные системы. Так, информация об ультиматуме султану Шерхабена, который президент огласил на секретном совещании со своими советниками, стала известна всем двадцати членам Сократовского клуба через час после завершения совещания. Но только Гринуэлл знал, что поступила она от Оливера Олифанта, Оракула.
Регулярные встречи самых богатых и соответственно влиятельных людей Америки проводились не для того, чтобы намечать общую программу действий или устраивать заговоры. Нет, они преследовали совершенно иные цели: поговорить о задачах, стоящих перед человеческой цивилизацией, обменяться сведениями, которые представляли общий интерес, попытаться нащупать оптимальные варианты решения проблем, с которыми сталкивалось современное общество. Руководствуясь этими соображениями, Джордж Гринуэлл и пригласил трех других членов клуба в веселенькую беседку у теннисных кортов, где им накрыли столик для ленча.
Самому молодому из приглашенных, Лоренсу Салентайну, принадлежала одна из ведущих телевещательных корпораций, несколько компаний кабельного телевидения, ежедневные газеты в трех крупнейших городах, пять журналов и одна из самых больших киностудий. Через дочерние компании он владел крупным издательским домом и двенадцатью местными телеканалами в больших городах. И это только в Соединенных Штатах. Но в его импери