В этой должности ей приходилось прибираться за своим политическим «супругом», президентом, помогать по хозяйству. Она принимала глав маленьких государств, участвовала в работе комиссий с громкими титулами, решения которых ничего ни для кого не значили, участвовала в брифингах, давала советы, которые вежливо выслушивались, но никогда не учитывались при принятии решений. Ей приходилось, как попугаю, повторять слова своего политического «супруга» и полностью поддерживать его позицию по любому вопросу.
Она восхищалась президентом Френсисом Завьером Кеннеди, ее переполняла благодарность за то, что именно ей он предложил баллотироваться в паре с ним, но по многим вопросам она придерживалась иного мнения. Иногда ее забавляло то обстоятельство, что в семейной жизни ей удалось сохранить равноправие, а вот теперь, на самой высокой выборной должности, которую когда-либо занимала американская женщина, в полном соответствии с действующими законами она стала лишь тенью своего политического «мужа».
Но сегодня ей предоставлялся шанс стать политической вдовой, и уж тут она не могла пожаловаться на страховку: «смерть» супруга приносила ей пост президента Соединенных Штатов. В конце концов, «брак» этот не сложился. Френсис Кеннеди слишком спешил, проявлял чрезмерную агрессивность. И Элен Дюпрей уже задумывалась о его безвременной «кончине», как и многие другие несчастливые жены.
Подписав декларацию, она могла получить все наследство. Занять его место. Многие женщины сочли бы это пределом мечтаний.
Она понимала, что невозможно контролировать подсознание, поэтому не чувствовала за собой вины за свои фантазии, но чувство это обязательно бы появилось, приложи она руку к их превращению в реальность. Когда пошли слухи о том, что Кеннеди не собирается баллотироваться на второй срок, она привела в повышенную готовность свой предвыборный штаб. Кеннеди благословил ее. Но с того времени все переменилось.
И требовалась тщательная оценка вновь сложившейся ситуации. Петицию уже подписали многие члены кабинета, государственный секретарь, министр обороны, финансов… Подпись директора ЦРУ, хитрого, беспринципного мерзавца, отсутствовала. И, разумеется, Кристиана Кли, которого она презирала. Но ей предстояло решать, отталкиваясь от своих убеждений и совести. Главную роль играло не ее честолюбие, а общественное благо.
Может ли она поставить свою подпись, совершить предательство и сохранить самоуважение? Но опять же личное следовало отставить на второй план. И руководствоваться только фактами.
Она, как и Кристиан Кли, и многие другие, отметила перемены, происшедшие с Кеннеди после смерти его жены и до выборов. Из него словно выпустили пар. Элен Дюпрей, как и все остальные, понимала, что для достижения своих целей президент обязан находить консенсус с законодательной властью. Приходится обхаживать законодателей, заигрывать с ними, но иной раз и пинать. Приходится располагать к себе бюрократов. Приходится держать в узде министров, а уж аппарат президента должен сочетать в себе напор Аттилы и мудрость Соломона. Приходится торговаться, вознаграждать и, при крайней необходимости, метать молнии. В определенном смысле приходится каждого подводить к мысли: «Да, это хорошо для страны и хорошо для меня».
Ничего такого Кеннеди не делал, в президенте это недостаток, а не достоинство. Опять же он слишком опережал свое время. Ближайшим советникам президента следовало это понимать. Кеннеди с его блестящим умом следовало это понимать. И, однако, она чувствовала, что намерения у Кеннеди самые благие, что он старается утвердить главенство добра над злом.
Она верила, она надеялась, что не поддается давно уже вышедшей из моды сентиментальности, что смерть жены Кеннеди не является причиной явных промахов президентской администрации. Но разве личная трагедия не вышибала из седла экстраординарных личностей, вроде Кеннеди? Вышибала, и не раз.
Себя она полагала прирожденным политиком, но ей всегда казалось, что у Кеннеди другой характер. Более подходящий ученому или учителю. Слишком много идеализма, избыток, в лучшем смысле этого слова, наивности. И отсюда излишняя доверчивость.
Конгресс, обе палаты, вели жестокую войну с исполнительной ветвью власти и обычно одерживали победы. Что ж, с ней у них этот номер не пройдет.
Она взяла декларацию со стола, в очередной раз внимательно прочитала ее. Френсиса Завьера Кеннеди объявляли неспособным исполнять обязанности президента в связи с нервным срывом, вызванным гибелью дочери. Убийство повлияло на его суждения, поэтому его решение уничтожить город Дак и угроза стереть с лица земли целое государство являются неадекватным ответом на случившееся, представляют собой опасный прецедент, в результате которого мировое общественное мнение может осудить Соединенные Штаты.
Но ведь существовали и аргументы Кеннеди, которые он изложил на заседании кабинета министров и высшего звена своего аппарата. Убийство папы римского, захват самолета и убийство дочери президента США — звенья международного заговора. Заложники по-прежнему удерживаются угонщиками, так что кризис может растянуться на недели и месяцы. И Соединенным Штатам придется освободить убийцу папы. Что будет колоссальным унижением самого могущественного государства планеты, лидера демократического мира и, естественно, демократического капитализма.
И кто может поручиться, что драконовский ответ президента на самом деле не является единственно верным? Если Кеннеди не блефует, принятые им меры, безусловно, принесут нужный результат. Султана Шерхабена должно поставить на колени. Так кто же тогда прав?
Довод: Кеннеди принял решение без консультаций с министрами, советниками, лидерами Конгресса. Это серьезно. Это опасный знак. Главарь банды объявляет вендетту.
Но он знал, что они все будут против. Он не сомневался в собственной правоте. Такую же решимость Френсис Кеннеди показывал и до того, как стал президентом.
Довод: он действовал в рамках, установленных Конституцией. Его решение абсолютно законно. Декларация об импичменте Кеннеди не подписана его советниками, самыми близкими ему людьми. Следовательно, обвинение в неспособности выполнять обязанности и психической нестабильности основывается только на принятом им решении. Отсюда: эта декларация об импичменте — незаконная попытка перетянуть на себя властные полномочия, являющиеся прерогативой исполнительной ветви государства. Конгресс не согласился с президентским решением и теперь пытается аннулировать его, отрешив президента от должности. Явное нарушение Конституции.
Пока она рассуждала о моральных и юридических аспектах декларации. Теперь следовало подумать и о собственных интересах. Политик не может их не учитывать.
Механика импичмента не составляла для нее тайны. Кабинет декларацию подписал, так что, поставив свою подпись, она автоматически становилась президентом Соединенных Штатов. Потом Кеннеди подписывал свою декларацию, и она возвращалась на должность вице-президента. После этого собирался Конгресс, двумя третями голосов объявлял импичмент Кеннеди, и она опять занимала пост президента — как минимум на тридцать дней, до разрешения кризиса.
Плюсы: она станет первой женщиной-президентом Соединенных Штатов, пусть и на несколько часов. А может, и до конца президентского срока Кеннеди, истекающего в январе. Но насчет будущего никаких иллюзий Элен Дюпрей не питала: новой номинации ей не видать, как своих ушей.
Она станет президентом, совершив предательство. Мировая литература всегда видела в женщине причину падения великих людей. Отсюда и утверждение, что мужчины никогда не должны доверять женщинам. Ее будут воспринимать, как «неверную»: такого греха мужчины женщине не прощают. И она предавала не просто президента, а великий национальный миф — Кеннеди. Да ее будут проклинать не одно десятилетие.
И тут Элен Дюпрей осенило. Она улыбнулась, осознав, что может оказаться в беспроигрышной ситуации. Не подписав декларацию.
Незачем ей делать Конгрессу такой подарок.
Конгресс, скорее всего, не остановит отсутствие ее подписи. Он, возможно незаконно, проголосует за импичмент Кеннеди и в полном соответствии с Конституцией объявит ее президентом. Но она докажет свою верность, и, если через тридцать дней Френсис Кеннеди вновь займет свой пост, она будет пользоваться полной его поддержкой. То есть на партийном съезде он поддержит ее номинацию. Что же касается Конгресса, он всегда будет с ней по разные стороны баррикад, что бы она ни делала. Так зачем становиться их политической Иезавелью?[14] Их Далилой?
Ситуация прояснилась окончательно. Если она подписывала декларацию, избиратели никогда бы ей это не простили, политики презирали бы. А потом, если бы она и стала президентом, постарались бы отделаться от нее тем же путем. Свалили бы ее ошибки на нарушения менструального цикла. И на ней оттянулись бы все комики Америки.
Элен Дюпрей приняла решение: декларацию она не подпишет. Тем самым продемонстрирует всем, что ей не нужна власть любой ценой, что она верна человеку, оказавшему ей доверие.
И уже начала писать тезисы, чтобы ее помощник подготовил сообщение для прессы. Мол, совесть не позволяет ей подписать документ, возносящий ее на вершину исполнительной власти. Она сохраняет нейтралитет в борьбе… Нет, слишком опасно. Элен скомкала черновик. Она просто не подпишет декларацию. Если Конгрессу хочется, пусть берет инициативу на себя. Она попросила секретаря соединить ее с сенатором Ламбертино. Решила, что потом позвонит другим законодателям и объяснит им свою позицию. Но никаких письменных свидетельств.
Через два дня после того, как Дэвид Джетни убил картонное чучело Кеннеди, его вышибли из университета Бригхэма Янга. Джетни не захотел возвращаться домой, к строгим родителям-мормонам, которым принадлежала сеть химчисток. Его отец придерживался мнения, что знакомиться с семейным бизнесом надо с самого низа, то есть Дэвиду предстояло ворочать тюки с пропахшей потом одеждой. Каждый из которых весил с тонну. А его тошнило от прикосновения к вещам, которые носили другие люди.