Поздним вечером подготовка практически завершилась. И в Палате представителей, и в Сенате удалось, пусть и не без труда, набрать две трети голосов, с тем чтобы в четверг вечером, за несколько часов до истечения срока ультиматума, отстранить президента Кеннеди от власти и таким образом спасти город Дак от уничтожения.
Ламбертино и Джинц держали Оддблада Грея в курсе событий, надеясь, что он убедит Френсиса Кеннеди отозвать ультиматум. Оддблад Грей заявил им, что президент этого не сделает. Затем доложил Кеннеди о происходящем на Капитолийском холме.
— Отто, — сказал ему Кеннеди, — я думаю, ты, Крис и Дэззи пообедаете со мной сегодня. Скажем, в одиннадцать. Боюсь, что домой тебе сегодня попасть не удастся.
Президент и его советники обедали в Желтой комнате, которую Кеннеди предпочитал всем другим, хотя находилась она очень далеко от кухни и официантам приходилось попотеть. Как обычно, Кеннеди ел скромно: маленький стейк, нарезанные тонкими ломтиками помидоры, кофе с кремовыми и фруктовыми пирожными. Кристиану и остальным в качестве главного блюда предложили рыбу, в которой они разве что поковырялись: есть не хотелось никому.
Кеннеди держался на удивление свободно, остальные — скованно. У всех, в том числе и у Кеннеди, на рукаве чернели траурные повязки. Их надел весь персонал Белого дома, включая слуг. Кристиан Кли знал, что такой приказ отдал Юджин Дэззи.
— Кристиан, я думаю, нам пора посвятить остальных в наши проблемы. Но не более того. Никаких бумаг.
— Дело серьезное, — начал Кристиан. И сообщил о возникшей атомной угрозе. Доложил о том, что по совету адвоката оба молодых человека отказались давать показания.
— В Нью-Йорке заложено ядерное взрывное устройство? — в изумлении спросил Оддблад Грей. — Я в это не верю. Не может все это дерьмо одновременно свалиться на наши головы.
— Ты уверен, что они подложили атомную бомбу? — спросил Дэззи.
— Я думаю, вероятность не превышает десяти процентов. — На самом деле он не сомневался, что вероятность зашкаливает за девяносто процентов, но не хотел говорить об этом.
— И что ты собираешься предпринять?
— Поисковые команды уже работают, — ответил Кристиан. — Но критический фактор — время. — Он повернулся к Кеннеди. — Мне все еще нужна твоя подпись, чтобы провести необходимую подготовку для проведения допроса с использованием специальных медикаментов. — Он объяснил раздел IX закона о контроле над атомным оружием.
— Нет, — ответил Френсис Кеннеди.
Отказ президента поразил всех.
— Но мы не можем идти на такой риск, — заметил Дэззи. — Подпиши указ.
Кеннеди улыбнулся:
— Вторжение государственных чиновников в мозг индивидуума — опасное дело. — Он помолчал. — Мы не можем жертвовать правами личности, основываясь только на подозрениях. Особенно когда речь идет о таких потенциально ценных для нации гражданах, как эти двое молодых людей. Крис, когда уверенности у тебя прибавится, попроси меня еще раз. — Кеннеди посмотрел на Оддблада Грея. — Отто, расскажи Кристиану и Дэззи, что делается в Конгрессе.
— Они не отступают от своего плана. Теперь они знают, что вице-президент не подпишет декларацию о твоем импичменте, как того требует двадцать пятая поправка. Но многие члены кабинета декларацию подписали, поэтому они считают себя вправе принять меры. Решение об импичменте вынесет сам Конгресс. А потом сами его и проголосуют. В четверг вечером. Чтобы исключить твое участие в переговорах о спасении заложников. Их аргумент: на тебя слишком уж подействовала смерть дочери. Как только ты будешь отстранен от должности, министр обороны отменит твой приказ о бомбардировке Дака. Они рассчитывают, что Берт Одик убедит султана в ближайшие тридцать дней освободить заложников. Султан почти наверняка согласится.
Кеннеди повернулся к Дэззи:
— Подготовь мой приказ. Ни один из членов правительства не должен связываться с Шерхабеном. Подобные действия будут оцениваться как предательство.
— Поскольку большинство правительства выступило против тебя, — мягко заметил Дэззи, — твои приказы выполняться не будут. На данный момент у тебя нет никакой возможности повлиять на ситуацию.
Кеннеди посмотрел на Кристиана Кли:
— Крис, им нужно две трети голосов, чтобы отстранить меня от должности, так?
— Да, — кивнул Кристиан. — Но без подписи вице-президента это решение в принципе незаконно.
Кеннеди встретился с ним взглядом:
— И ты можешь что-то сделать?
Кристиан запнулся. Какая-то мысль у Френсиса на этот счет была, но какая?
— Мы можем обратиться в Верховный суд и сказать, что Конгресс нарушает Конституцию. Двадцать пятая поправка прописана довольно неопределенно. Или мы можем заявить, что Конгресс неправильно интерпретирует дух поправки, заявляя себя стороной, вносящей декларацию об импичменте, после того как вице-президент отказалась поставить под ней свою подпись. Я могу связаться с судом, чтобы они вынесли решение, как только в Конгрессе закончится голосование.
Он читал разочарование в глазах Кеннеди и лихорадочно рылся в памяти. Пытаясь понять, что же он упустил.
— Конгресс постарается поставить под вопрос твою способность принимать адекватные решения. Они вспомнят неделю, на которую ты исчез. Перед твоей инаугурацией.
— Это никого не касается, — возразил Кеннеди.
Кристиан вдруг понял, что все ждут его реакции. Они знали, что упомянутую загадочную неделю он провел с президентом.
— Происшедшее на той неделе никак не сможет нам повредить, — ответил он на невысказанный вопрос.
— Юдж, — обратился Кеннеди к Дэззи, — подготовь бумаги об увольнении всего кабинета, за исключением Теодора Тэппи. Подготовь их как можно быстрее, и я немедленно их подпишу. Пусть пресс-секретарь сообщит об этом аккредитованным в Белом доме корреспондентам до заседания Конгресса.
— А как насчет председателя Объединенного комитета начальников штабов? — спросил Дэззи, сделав пометку в блокноте. — Его тоже уволить?
— Нет, — ответил Френсис Кеннеди. — Он на нашей стороне, но в комитете он остался в меньшинстве. Конгресс не решился бы на такое, если б не эти мерзавцы из Сократовского клуба.
— Я веду допрос этих двух парней, — напомнил Кристиан. — Они предпочитают молчать. И если их адвокат добьется своего, завтра нам придется выпустить их под залог.
— В законе о контроле над атомным оружием есть статья, которая позволяет тебе держать их в камере, — резко ответил Дэззи. — Она ограничивает и свободу личности, и гражданские свободы. Ты должен это знать, Кристиан.
— Какой смысл держать их в камере, если Френсис отказывается подписывать указ о проведении допроса с использованием спецпрепаратов? Если адвокат обращается с просьбой об освобождении его подзащитных под залог, а мы отказываем ему, нам все равно нужна подпись президента, чтобы приостановить действие судебных приказов для этого случая. Френсис, ты готов подписать такой указ?
Кеннеди улыбнулся:
— Нет, Конгресс использует его против меня.
Кристиан обрел былую уверенность. На мгновение ему стало нехорошо, во рту появилась горечь. Но тут же все прошло. Теперь он знал, чего хочет Кеннеди, знал, что он должен делать.
Кеннеди маленькими глотками пил кофе. Обед заканчивался, но его советники практически ничего не съели.
— Давайте обсудим настоящий кризис, — предложил Кеннеди. — Буду я президентом через сорок восемь часов?
Ему ответил Оддблад Грей:
— Отмени приказ о бомбардировке Дака, поручи проведение переговоров специальной группе, и Конгресс откажется от импичмента.
— Кто тебе это предложил? — полюбопытствовал Кеннеди.
— Сенатор Ламбертино и конгрессмен Джинц, — ответил Грей. — Ламбертино в принципе хороший человек, а Джинц в подобных политических сделках ведет себя очень ответственно. Они нас не обманут.
— Хорошо, это еще один вариант, — кивнул Кеннеди. — Компромисс с Конгрессом и обращение в Верховный суд. Что еще?
— Выступи завтра по телевидению перед заседанием Конгресса и обратись к нации, — предложил Дэззи. — Народ примет твою сторону, и это заставит Конгресс взять паузу.
— Это мысль. Юдж, договорись с телевизионщиками. Пятнадцати минут нам хватит.
— Френсис, это очень серьезный шаг, — мягко заметил Дэззи. — Президент и Конгресс сшибаются лоб в лоб, а потом следует прямое обращение к народу. Это чревато.
— Джабрил будет недели водить нас за нос, — вставил Грей, — и вся эта страна будет выглядеть как большой кусок дерьма. Ходят слухи, что один из присутствующих здесь советников или Артур Уикс собирается подписать декларацию о смещении президента. Если кто-то действительно хочет это сделать, пусть скажет сейчас.
— Слухи — ерунда, — нетерпеливо прервал его Кеннеди. — Если бы кто-то из вас собирался это сделать, он бы сначала написал заявление об отставке. Я слишком хорошо вас знаю… никто из вас меня не предаст.
После обеда они прошли из Желтой комнаты в маленький кинотеатр Белого дома, расположенный в другом крыле. Кеннеди сказал Дэззи, что он хочет, чтобы они все вновь посмотрели эпизод смерти его дочери.
— Сейчас начнется, — донесся из темноты взволнованный голос Дэззи.
Через несколько секунд по экрану побежали черные полосы, сменившиеся яркой «картинкой». Телекамера показала громадный аэробус, застывший на пустынном летном поле, потом надвинулась на люк, в проеме которого появились Тереза Кеннеди и Джабрил. Кеннеди вновь увидел, как его дочь чуть улыбнулась, взмахнула рукой. Неуверенно так взмахнула, словно чувствовала, что в последний раз. Потом Джабрил сдвинулся назад, заходя за Терезу, шевельнул правой рукой, пистолет так и остался невидимым, раздался негромкий хлопок выстрела, голову Терезы окутал розовый туман, тело бросило вперед. Кеннеди услышал рев толпы, понял, что это крики ужаса, а не радости. Камера проводила тело Терезы до бетона, потом вновь нацелилась на Джабрила, стоявшего в проеме люка с пистолетом в руке. Пистолет тускло поблескивал в лучах солнца. Джабрил держал его, как гладиатор — меч, но приветственных криков что-то не слышалось. Фильм закончился. Юджин Дэззи как следует обрезал его, оставив самое главное.