— Некий лоббист, добрый приятель Юджина Дэззи, попытался его шантажировать. Убеждал Дэззи подписать бумагу, которая причинила бы президенту Кеннеди немало вреда. Лоббист предупредил Дэззи, что широкая общественность может узнать о том, что он пользовался одной из твоих квартир. Эта информация поставит крест и на его карьере, и на семейной жизни. — Кли рассмеялся. — Господи, кто бы мог подумать, что Дэззи способен на такое. Но, полагаю, все мы люди.
Шутливый тон Кристиана не успокоил Джералин. Она знала, что должна проявлять максимальную осторожность, если не хочет попасть в козлы отпущения. Кли занимал пост генерального прокурора Соединенных Штатов и неоднократно доказывал, что он — опасный противник. Он мог доставить ей серьезные неприятности, и тут ей не смог бы помочь даже ее козырной туз — Мартин Матфорд.
— Я не имею к этому ни малейшего отношения, — ответила Джералин. — Ключ я Дэззи давала. Почему нет, у нас так принято. Но никакого учета мы не ведем. Никто не сможет предъявить какие-то улики, компрометирующие меня или Дэззи.
— Я это знаю не хуже твоего, — кивнул Кристиан. — Но ты же понимаешь, что по собственной инициативе лоббист никогда бы не решился на такой шаг. Значит, кто-то его вынудил.
— Кристиан, клянусь, я никому ничего не говорила. Я не хочу подставлять под удар мой ресторан. Я не так глупа.
— Знаю, знаю, — покивал Кристиан. — Но ты и Мартин дружите с давних пор. Возможно, ты сказала ему, невзначай.
Вот тут Джералин пришла в ужас. Она оказалась меж двух могущественных людей, готовых вступить в смертельную схватку. Более всего ей хотелось сойти с арены. И она прекрасно понимала, что лгать в такой момент — последнее дело.
— Мартин никогда бы такого не сделал. Такой дурацкий шантаж. — Она вроде бы и соглашалась с тем, что информация о любовных похождениях Дэззи шла от нее, однако избегала прямого признания.
Кристиан видел, что она очень расстроена, а главное, не догадывается об истинной цели его визита.
— Дэззи, разумеется, послал лоббиста на три веселые буквы. Потом поставил в известность меня и попросил, чтобы я с этим разобрался. Я, конечно, понимаю, что разоблачать Дэззи никто не будет. Во-первых, мне пришлось бы крепко наехать на тебя и твой ресторан, и ты подумала бы, что попала под танк. Тебе пришлось бы назвать фамилии всех членов Конгресса, которые пользовались этими квартирами. Скандал был бы грандиозным. Твой приятель рассчитывал на то, что у Дэззи сдадут нервы. Но Юджина на мякине не проведешь.
Джералин все еще не могла поверить в услышанное.
— Мартин никогда не пошел бы на столь опасный шаг. Он же банкир. — Она улыбнулась Кристиану, который вздохнул и решил, что пора показывать зубы.
— Послушай, Джералин, должен ли я напоминать тебе, что твой закадычный друг Мартин не относится к банкирам с безупречной репутацией. В его карьере немало темных пятен. И сделки, на которых он заработал свои миллиарды, не так уж чисты. — Он помолчал. — А теперь он включился в очень опасную игру, и для тебя, и для него.
Джералин отмахнулась:
— Ты сам сказал, что я не имею отношения к тому, что он делает.
— Все так. Я это знаю. Но теперь я должен приглядывать за Мартином. И я хочу, чтобы ты мне в этом помогла.
Лицо Джералин превратилось в каменную маску.
— Черта с два. От Мартина я видела только хорошее. Он — настоящий друг.
— Я не хочу, чтобы ты шпионила за ним. Меня не интересуют сведения о его деловых контактах или личной жизни. Я прошу тебя об одном: если ты узнаешь о его шагах, направленных против президента, дай мне знать.
— Да пошел ты… Выметайся отсюда, мне надо готовиться к приему гостей.
— Разумеется. Я ухожу. Но помни, что я — генеральный прокурор Соединенных Штатов. Времена сейчас трудные, и такими друзьями, как я, не бросаются. Решай сама. Если ты меня о чем-то предупредишь, никто не узнает. Полагайся на здравый смысл.
И он ушел, добившись поставленной цели. Джералин могла рассказать об их встрече Мартину. Его это вполне устраивало, потому что Мартин стал бы осторожничать. Она могла ничего не рассказывать Мартину и в нужный момент сообщить ему что-то важное. В любом случае он оставался в выигрыше.
Водитель выключил сирену, и они въехали в поместье Оракула. Кристиан отметил три лимузина, ожидавших на кольцевой подъездной дорожке. Шоферы сидели за рулем, вместо того чтобы курить, собравшись в кучку. Около каждого лимузина прохаживался высокий, хорошо одетый мужчина. Телохранители, тут же оценил их Кристиан. Значит, у Оракула важные гости. Поэтому он и попросил срочно приехать к нему.
Кристиана встретил дворецкий, проводил в гостиную. Оракул сидел в кресле-каталке. За столом расположились четверо членов Сократовского клуба. Кристиан удивился: по его сведениям, все четверо находились в Калифорнии.
Оракул подкатился к столу.
— Ты должен простить меня, Кристиан, за то, что я заманил тебя к себе. Я чувствовал, что в этот критический момент ты должен встретиться с моими друзьями. Они хотят поговорить с тобой.
Слуги поставили на стол кофе и сандвичи. По звонку Оракула — кнопка находилась у него под рукой — из соседней комнаты приходил бармен и принимал заказ на напитки. Четверо членов Сократовского клуба уже выпили и закусили. Мартин Матфорд курил огромную сигару, расстегнув воротник рубашки. Выглядел он мрачным, а Кристиан знал, что мрачность зачастую маскирует страх.
С него он и начал:
— Мартин, Юджин Дэззи сказал мне, что один из твоих лоббистов дал ему сегодня очень плохой совет. Я надеюсь, ты не имеешь к этому никакого отношения.
— Дэззи умеет отделять зерна от плевел, — ответил Матфорд. — Иначе он не возглавлял бы аппарат президента.
— Разумеется, умеет, — согласился Кристиан. — И ему не нужны мои советы, как и кому отшибить яйца. Но я могу ему в этом помочь.
Кристиан видел, что Оракул и Джордж Гринуэлл не знают, о чем идет речь. А вот Лоренс Салентайн и Луи Инч чуть заметно улыбнулись.
— Это не важно, — нетерпеливо вмешался Инч, — не имеет никакого отношения к нашей встрече.
— А ради чего мы собрались? — полюбопытствовал Кристиан.
Ему ответил Салентайн мягким, успокаивающим, обволакивающим голосом. Он привык улаживать споры, мирить разгорячившихся оппонентов.
— Время сейчас трудное. Я думаю, даже опасное. И ответственные люди должны работать вместе, чтобы найти решение. Все здесь присутствующие считают необходимым отстранить президента Кеннеди от выполнения его обязанностей на тридцать дней. Завтра вечером Конгресс на специальном заседании проголосует за это решение. Отказ вице-президента Дюпрей подписать декларацию осложнил ситуацию, но в принципе ничего не изменил. Однако подпись одного из личных советников президента могла бы в немалой степени нам помочь. Мы обращаемся к вам с такой просьбой.
От изумления Кристиан лишился дара речи. Так что заговорил Оракул:
— Я с этим согласен. Будет лучше, если этот кризис разрешат без участия Кеннеди. Его действия иррациональны, их причина — желание отомстить. Они могут привести к ужасающей катастрофе. Кристиан, умоляю тебя, прислушайся к этим людям.
— Никогда, — отчеканил Кристиан. Теперь он обращался только к Оракулу. — Как ты мог принять в этом участие? Как ты мог выступить против меня?
Оракул покачал головой:
— Я выступаю не против тебя.
— Он не может уничтожить пятьдесят миллиардов долларов только потому, что у него убили дочь, — добавил Салентайн. — Демократия нужна нам не для этого.
Кристиан уже пришел в себя:
— Это неправда. Френсис Кеннеди все хорошо обдумал. Он не хочет, чтобы угонщики неделями водили нас за нос и унижали Соединенные Штаты, используя ваше же телевидение, мистер Салентайн. Господи, да они убили главу католической церкви, они убили дочь президента Соединенных Штатов. И теперь вы хотите вести с ними переговоры? Хотите отпустить на свободу убийцу папы? И вы называете себя патриотами? Вы говорите, что вас волнует судьба нашей страны? Да вы просто лицемеры.
— А как насчет других заложников? — впервые подал голос Джордж Гринуэлл. — Вы готовы пожертвовать и ими?
— Да, — не подумав, выпалил Кристиан. Помолчал и добавил: — Я думаю, решение президента — лучший способ сохранить им жизнь.
— Берт Одик сейчас в Шерхабене, — напомнил Гринуэлл. — Он заверил нас, что сможет убедить угонщиков и султана освободить оставшихся заложников.
Кристиан пренебрежительно хмыкнул:
— Я слышал, как он заверял президента Соединенных Штатов, что Терезе Кеннеди не причинят никакого вреда. Теперь она мертва.
— Мистер Кли, мы можем спорить по мелочам до Судного дня, — вмешался Салентайн. — Но времени у нас как раз и нет. Мы надеялись, что вы присоединитесь к нам и упростите нашу задачу. То, что до́лжно сделать, мы сделаем, согласитесь вы помогать нам или нет. Могу вас в этом заверить. Так зачем затягивать эту борьбу? Почему не послужить президенту, работая с нами?
Кристиан холодно посмотрел на него:
— Не дурите мне голову. И вот что я вам скажу. Я знаю, что ваше влияние в этой стране огромно, но это влияние неконституционное. И как только кризис закончится, прокуратура займется расследованием вашей деятельности.
Гринуэлл вздохнул. Ох уж эта молодежь. Вечно готова лезть в драку. С высоты его возраста и опыта поведение, мягко говоря, неадекватное.
— Мистер Кли, мы благодарим вас за то, что вы смогли приехать к нам. И я надеюсь, что до личной вражды дело не дойдет. Мы все стараемся помочь нашей стране.
— Вы стараетесь спасти Одику его пятьдесят миллиардов, — отрезал Кристиан. И тут же его осенило. Эти люди и не надеялись, что он перейдет на их сторону. Они хотели его запугать. Хотели, чтобы он сохранял нейтралитет. Потому что он почувствовал их страх. Они боялись его. Он не просто обладал властью, он без колебания мог ею воспользоваться. И об этом им мог сказать только один человек — Оракул.
Напряженную тишину разорвал Оракул: