— С какого бока посмотреть, — неопределенно проговорил маг. — Конечно, судьба Прохожего в новом мире, наверное, тоже может измениться. И внешность. И мысли. И чувства. Но ведь это всего лишь варианты одной личности — какой она могла бы стать, если бы... Это цикличность, понимаете?
Теперь плечами пожал Кромлех.
— Представьте себе бусы, — начал объяснять Антонио. — Они состоят из нити и шариков. Бусы — это целостность и индивидуальность. Но ведь и бусинка — тоже целостность и индивидуальность, каждая бусинка. А связывающая их нить — силовая линия, поток однородной энергии. Мы называем это «циклическое существо». То есть, фактически, каждый видящий — это некая множественная личность. Не только Прохожий — любой сильный маг может создать свой дубль, и другой, и третий... Но в совокупности это все равно будет единая личность. При этом каждая такая «бусина» — личность мага — способна еще создавать собственные автономные копии. Мы называем их дублями. Так что от каждой «бусины» в этом «ожерелье» могут идти еще и «подвески»...
— То есть, имя вам — легион... — заметил Кромлех.
— Имя НАМ легион, — с любезной улыбкой поправил Дельгадо.
— Я не чувствую себя «видящим», или «Прохожим», или кем вам там угодно... — упрямо набычился Кромлех.
— Однако вы им являетесь, — мягко возразил Антонио. — И знаете это. Все ваши исцеления руками, предвидение событий, странные сны — вроде этого... Мы знали о вашем существовании давно, но лишь после выхода вашего романа нам стало ясно, что вы не просто нагваль, а Прохожий.
Кромлех похолодел.
— Вы хотите сказать, что я могу сделать мир из своего романа существующим на самом деле?
— Скорее, вы сделали мир вашего романа несуществующим... — покачал головой Дельгадо.
— Но каким образом?
— Есть способы... Есть точки входа, трещины между мирами, места, где бытие истончается и дает возможность отдельным личностям просачиваться в иное.
«Ненго! Дверь! Мембрана!»
— Вы хотите, чтобы я все вернул на место? — спросил Евгений после довольно долгого молчания.
— Нет, ни в коем случае, — затряс головой Дельгадо. — Напротив — вам придется сделать это еще раз.
Все смешалось в сознании Евгения. Он слышал голоса на многих языках, даже тех, какие не звучат в этом мире, но понимал их. Он видел пейзажи, которые не могут принадлежать этому миру, этому времени, даже этой планете. Он видел грандиозные развалины под чужим небом и гомонящие города там, где теперь были мертвые развалины. Он видел Град под водой и существ, которые в нем обитали. Он видел грандиозную светящуюся разными огнями дорогу, идущую в вечность. Она часто разветвлялась на множество путей. И на каждой развилке стоял он — Евгений Кромлех. Он одновременно видел множество вариантов одного события, и для него все они были равнозначны. И он знал, что все созерцаемое им — не галлюцинации, а правда. Это было настолько невместимо в одно человеческое существо, что, если бы он не спал, то сошел бы с ума.
И еще он видел, что Дельгадо наблюдает за ним, и в его светящихся глазах была не только привычная насмешка, но и глубоко скрытый страх. Ацтланец непроизвольно потирал шею и вообще был, похоже, несколько растерян.
— Да, впечатляет... — тихо произнес он, наконец. — Не думал, что увижу такую мощь... А вы ведь еще и не умеете ею пользоваться.
— Ты говорил, что я уже делал это, — хрипло ответил Кромлех.
Последние секунды потрясли его.
— Да, — кивнул Дельгадо, — то есть, мы так предполагаем. Но даже если и так, это делал другой ты, с иными судьбой и жизненным опытом. А тебе теперешнему все это еще предстоит.
— Я не хочу! — решительно ответил Кромлех.
— Мы все не хотим подчиняться неизбежности, — кивнул Дельгадо.
Кромлех содрогнулся, увидев, что эта фраза была написана в воздухе черным и отливала сталью.
Евгений почувствовал, что ненавидит зловещее существо перед ним, ему захотелось накинуться на него и рвать голыми руками, хотя он понимал, что во сне это бессмысленно. Однако неизвестно, на что бы он решился, не подними вдруг Дельгадо беспокойно голову.
— А вот это нехорошо, — бросил он. — Вот этого нам сейчас совсем не нужно.
И исчез. А Евгений проснулся. Он сразу понял, что вновь пребывает в реальном мире, и мир этот очень враждебен. Двери сарая были снесены, видимо, взрывом, а на соломенном полу испускал удушливые клубы дыма какой-то предмет.
Вскрикнула Илона.
«Газ!» — понял Кромлех. Пистолет уже был в его руке, и он стрелял в возникшие за клубами в проеме двери смутные фигуры. Но длилось это недолго — удушающий запах заполонил все вокруг, и настал мрак.
23
Благой с Езоэевели. Эгроссимойон, около десяти миллионов земных лет назад
Паузы в речи Хеэнароо были не признаком неуверенности, а подчеркивали важность темы. Поэтому Благой молча ждал продолжения.
— Сквозь Нэон-гоо не одни люди лишь шли, — сказал, наконец, Хеэнароо. — Эгроси некоторые — мало таких, но тоже Прохожие есть.
Нечто подобное Кромлех и раньше предполагал, хотя, почему-то, это ни разу не всплыло ни в его разговорах с учеными, ни в воспринятых им книгах.
— Не любим мыслить об этом, — сказал Хеэнароо, похоже, прекрасно видевший посторонние мысли Евгения. Эгроси с детства учились вести разговор так, чтобы сохранять в тайне от собеседника не предназначенные для него мысли. Благой тоже этому учился, но слишком часто ментально «протекал», что характерно для молоди эгроси и взрослыми воспринималось со снисхождением. Впрочем, бОльшая часть его «земных» мыслей его здешним собеседникам была просто непонятна.
— Потому и о чужих не печалуемся, — продолжал эгроси. — Это у нас жизненная потребность почти.
— В вашем мироощущение, насколько я понял, сильна жажда стазиса, — заметил Кромлех.
— Так, — поморгал собеседник. — Она вечная. Вернее, вечен страх потери его. Но после Дня гнева это как мания. Сотни наших философов и теологов доказывали, что Ужас родился, когда великие древние нарушили стазис, немыслимого возжаждав.
— Чего?
— Кто знает... Может, гармонии. Запретно вкушать гармонию круга. А древние молились Яснодеве о том. Она жертв не алчет, потому не стали их приносить имперцы. Но не Яснодева хранит ведь стазис — Аделинаам, а тому кровь потребна. Вот и молот обрушил голодный владыка.
У Кромлеха вдруг появилось смутное воспоминание о чем-то здесь прочитанном... Какой-то обрывок информации, почти намек. Имя в исторических хрониках. Не имя даже...
— Безымянный?! — лишь появившись, его мысль сразу стала доступна собеседнику.
Хеэнароо вздрогнул, словно его пробил дротик из боевого ружья стражей Гротов. Впрочем, мимолетная эмоция почти сразу покинула его лицо, и он принял свой обычный спокойно-расслабленный вид.
— Безымянный тот не просто... — заметил он. — Нехорошо называть его. Со мной можно, но с прочими — зря.
Огромное количество информации о совершенно незнакомом мире не могло усвоиться и быть структурировано мозгом Кромлеха сразу. Религиозная карта марсианской истории хоть и не столь пестра и запутана, как земная, но тоже весьма разнообразна. Так что персонаж, которого в некоторых древних хрониках именовали Безымянный, Совратитель или Смутьян, оказался у Кромлеха на периферии восприятия. Наткнувшись пару раз на упоминание о нем, Евгений решил, что он связан с каким-то незначительным эпизодом истории. Но теперь понял, что дело куда более интересно, чем он себе представлял.
— Да, важно, — произнес Хеэнароо, опять восприняв мысли собеседника. — Хотя немногие сейчас мыслят его воскресение, а большинству противно это, учение его живое.
— Он Прохожий? — вскинулся Кромлех.
Хеэнароо дернул плечами в знак отрицания.
— Не думаю. Во всяком случае, Нэон-гоо не прошел. Он... Хотя это неважно — прошли другие.
Кромлех вопросительно молчал.
— На Езоэвели выход из него в едином месте, — проговорил, наконец, собеседник.
Кромлех моргнул.
— Да, на Юкатане. Только я воспринял это как вход...
Хеэнароо игнорировал замечание, спросив:
— Ты ведь изучал культуры там?
Евгений снова поморгал. Было интересно.
— Там миф о двух братьях, — продолжал эгроси. — Победили злых богов, твоим родичам дали цивилизацию.
— Да, «Пополь-Вух» называет их Хунахпу и Шбаланке, они спустились в Шибальбу, обманули тамошних богов, обыграли их в мяч и...
— Благой-дио, — прервал его Хеэнароо, — на деле боги те — они живые и есть... Только имена их... звали его иначе...
Кромлех пытался осмыслить сказанное, между тем Хеэнароо продолжал:
— Бог тот Прохожий. Из эгроси. Прошел сквозь Нэон-гоо на Езоэвель и стал человек. Потом уж люди придумали, что был еще его брат.
— Не только, — заметил Кромлех, кое-что прикинув.
Действительно, по этому поводу «Пополь-Вух» излагала довольно запутанную историю с отцом братьев-богов и их другими, злыми братьями, которые превратились в обезьян и ушли на небеса. И эти злые братья были связаны... да, с Марсом они были связаны, согласно майяской астрологии.
Евгений почти забыл о собеседнике — его мозг бешено работал, сопоставляя известные ему разрозненные факты и предположения, из которых вырисовывалась потрясающая картина...
Если среди марсиан тоже были способные проходить сквозь Мембрану, значит, они должны были появиться на Земле задолго не только до прихода людей в Америку, но и до возникновения человечества. На Земле выход был фиксирован — в отличие от Марса, где Прохожий мог возникнуть в любом месте, хоть в Гротах, хоть на поверхности. Правда, в последнем случае его через несколько минут ждала неминуемая гибель от удушья.
Получалось... Получалось, что особенное влияние пришельцы с Марса должны были оказать именно на центральноамериканские цивилизации. И кое-какие их особенности, которые Кромлех, как специалист, прекрасно знал, это подтверждали...
— Они в мяч играли, ты знаешь, — заметил пристально следивший за ним Хеэнароо. — Мяч — планета. Перебрасывают, — он причудливым изгибом тела изобразив одно из положений игрока в мяч — эта игра, конечно, в водяном варианте, была весьма распространена и в Гротах Эгроссимойона.