– Лапы! – Это уже в голос и с волнением.
Ну, конечно! Видны только две – правая передняя и правая задняя, остальные скрыты. Но! – на рисунке в книге на каждой лапе было по три когтистых пальца, а здесь – по четыре. Случайность? Ошибка ваятеля? Или…
Анита взялась рукою за коготь того пальца на задней лапе, который казался ей лишним. Стала дергать, надавливать – ничего не произошло. Приподнялась на носки, дотянулась до передней лапы, произвела те же манипуляции. Никакой реакции.
Другой бы отступился, стал искать иное решение, но интуиция подсказывала Аните, что она на верном пути.
Она ухватилась одновременно за оба искривленных каменных когтя, повисла на них всем своим весом. Щелчок, тихий скрежет… Щит, на котором покоился герб, отъехал в сторону, обнажив в стене черный провал. Анита, прижав к груди ридикюль, шагнула туда. Едва переступила порог, как щит поехал в обратную сторону, и западня захлопнулась.
Здесь была тьма, и ничего, кроме тьмы.
Анита не испугалась – любопытство и восторг от сделанного открытия были сильнее. Она на ощупь двинулась вперед, натолкнулась на край стола, что-то уронила – кажется, пустую колбу. Колба со звоном разбилась. Анита пошарила на столе и – еще одно чудо! – нашла упаковку фосфорных спичек. Зажгла одну, осветила помещение.
Да, это она – подпольная лаборатория, которую Анита видела из секретного коридорчика. Вот химическая посуда, вот емкости с чем-то жидким и с чем-то сыпучим. Большой бак, ванна возле стены, стол, за которым тогда сидели Михай со стариком…
Анита зажгла от спички стоявший на столе свечной огарок, огляделась более внимательно. Приметила рядом с дверью рычаг – наверное, если нажать на него, Сезам откроется и выпустит ее отсюда. Но это потом. Сначала надо все здесь исследовать. Зря, что ли, столько времени потрачено на поиски?
Анита призадумалась: с чего начать? Не с сундучка ли, который виднеется под столом?
Начать ей не дали. Снова скрежетнуло, дверь отъехала, и под низкие своды шагнул седой старец. На этот раз он был в обычной цивильной одежде. Встретишь такого на улицах любого европейского города – не обратишь внимания.
– Добрый день, – негромко произнес вошедший на французском языке. – Вот вы и добрались до моей магической пещеры. Судя по тому, что я о вас слышал, вы обладаете уникальными способностями, поэтому я не сомневался, что вы разгадаете загадку герба. У меня на нее ушло двое суток, а у вас?
– Чуть меньше, – скромно ответила Анита, завороженно следя, как за спиной старика дверь опять закрывается.
Они остались в лаборатории один на один. Анита гадала: где у этого Мафусаила спрятано оружие? В кармане? За пазухой? В руках, по крайней мере, не было ничего.
– А от кого, если не секрет, вы обо мне наслышаны? У нас есть общие знакомые?
– Есть, – ответил старец и тем ограничился.
– Тогда вы, должно быть, знаете, кто я такая и как меня зовут. А вот я вас не знаю.
– Меня зовут Иштван. Я тоже из рода Батори… принадлежу к одной из боковых ветвей. Эта крепость когда-то была собственностью моих далеких предков, так что можно сказать, я пришел сюда по праву.
– Вы знали об этом подземелье?
– Знал. Со времен графини Елизаветы, то есть уже больше двух столетий, сюда никто не заглядывал, и тайна механизма, запирающего вход, была утеряна. Но это, как вы убедились, не так сложно…
Старик говорил не спеша, лицом был похож на доброго лесовика, и Анита стала понемногу успокаиваться. Отчего бы не побеседовать с неглупым человеком?
– Лаборатория здесь тоже со времен графини Елизаветы?
– Нет, конечно, – усмехнулся старец. – Вы же видите: все современное. Лабораторию устроил я. Своими руками. Я, знаете ли, по образованию химик и врач. Учился в университете в Павии, где моим преподавателем был сам Алессандро Вольта. Он пытался объединить физику, химию и физиологию. Я пошел по его стопам, но оказался менее талантливым.
– Так для чего же вам эта лаборатория?
– Я провожу в ней свои опыты. Мне никто не мешает – для ученого это наивысшее благо. Вот сейчас мы с вами разговариваем, а там, наверху, ходят русские солдаты. Но нас никто не сможет услышать.
Анита сделала вывод, что про коридорчик с отдушиной старик не знает. И не надо ему знать.
Спросила еще:
– Что вас связывает с Михаем?
– Откуда вам известно, что меня с ним что-то связывает? – сощурился старик. – А, коридор для подслушивания!
Знает! Почему же тогда сидел тут и так беспечно откровенничал?
– В молодости я был так же проницателен, как вы, но с возрастом мозговая активность снижается… В наших семейных преданиях про этот коридор – ни слова, а сам я не догадался. Узнал всего три дня назад.
– Откуда?
– Вы очень любознательны, сударыня, – снова усмехнулся старик, и на этот раз улыбка получилась недоброй, образ душки-лесовика начал расплываться. – Забрались без спроса в мою святая святых, собирались ее обыскать… ведь собирались, да?
– Собиралась, – не стала отрицать Анита.
– Вы не найдете ничего, что представляло бы для вас интерес. Так… кое-какое оборудование и реактивы, которые я не успел вывезти. Они могли бы иметь ценность для ученого, но не для очаровательной дамы, которая едва ли имеет представление о естественных основах.
Анита решила оставить собеседника в этом приятном заблуждении.
– Я искала здесь нечто конкретное.
– Что именно?
– Возбудитель холеры.
– О! – восхитился старик. – Madame владеет специфической терминологией!
– В разумных пределах, – съехидничала Анита.
– Тогда, быть может, вам ведомо, что современная наука думает об этой болезни? Мои коллеги-медики в большинстве своем склоняются к мнению, будто заражение холерой происходит через воздушные миазмы. Это ересь, за которую надобно сжигать на костре! – Лик старика сделался жестким. – Обучаясь в Италии, я познакомился с гениальным ученым – Филиппо Пачини. У него скверный характер, это мешает ему ладить с окружающими, поэтому его выдающиеся открытия мало кому известны. Но мне удалось найти с ним общий язык. Так вот, Пачини доказал, что истинными возбудителями холеры являются бактерии определенного вида. Он обнаружил их и зарисовал. Его посчитали сумасшедшим, и только я придал его открытию должное значение. – Старик обвел рукою пространство вокруг себя. – Здесь, в этом подземелье, мне удалось выделить холерный вибрион из кишечных тканей человека, умершего от этой болезни. Я смог размножить бактерии в питательной среде и получить раствор, способный погубить все человечество.
– Звучит самонадеянно, – заметила Анита, хотя и понимала: этот Люцифер в человеческом обличье не шутит.
– Моя самонадеянность подкреплена практическими результатами. Я уничтожил больше ваших солдат, чем вся венгерская армия. Скольких человек потерял Паскевич из-за холеры? Уже больше десяти тысяч? Да-да, я все знаю! Что по сравнению с этим жалкие несколько сотен, что погибли на полях сражений! И моя война будет продолжаться, пока на территории республики не останется ни одного интервента! Ни одного!
«Да он безумен! – подумала Анита. – Как у многих одаренных людей, его талант сопряжен с душевным недугом. Он наделал уже немало бед и натворит еще больше, если его не остановить…»
– Я не спрашиваю, кому вы служите, – сказала она, тщательно взвешивая каждое слово. – Это и так очевидно. Но вы не пробовали для достижения ваших целей применить более гуманные методы?
– Гуманные? – Он запрокинул голову, и его борода затряслась в неудержимом хохоте. – О каком гуманизме вы толкуете, когда идет война? У меня была дочь, ее убили весной прошлого года, во время восстания в Пеште. Вместе с ней погибли и другие… Это сделали подручные австрийского императора. Тогда мы решили: кровь за кровь…
– Мы?
– Группа патриотов. Такие, как я, как Михай… Мы – не горлопаны, как Кошут, мы – люди дела. Когда судьба республики оказалась под угрозой, мы начали действовать.
– Решили убить мальчишку-императора?
– Нет. Это предлагали идиоты. Мальчишка нас устраивал, надо было только найти способ заставить его нам подчиниться. Зная о его любвеобильности, мы хотели подослать к нему девушку, которая сумела бы влюбить его в себя, а потом вертеть им, как веревочным паяцем. Нашли кандидатку, ее звали Марта, она подходила по всем статьям… Но она оказалась двойным агентом – была внедрена в наши ряды австрийской разведкой. Да, там тоже сидят не пустоголовые!
– И где она теперь? – спросила Анита.
– Умерла, – отрезал старик. – Первоначальный план был сорван, мы спешно разрабатывали другой… И тут появились сведения, что у императора уже есть любовница – некая Жозефина. Михай предложил похитить ее…
– Об этом я слышала. Более того, оказалась в гуще событий…
Старик обнажил желтые зубы.
– Жаль, что Михай вас так и не повесил! А настоящую Жозефину кто-то увел у нас из-под носа…
«Джеймс! Джеймс! Пенсильванский ловкач!»
– После этого вы и решили пустить в ход ваших бактерий-убийц?
– Как видите, все прочие возможности были исчерпаны. А русская армия к тому времени уже вторглась в пределы республики. Если бы не моя холера, с революцией было бы кончено еще месяц назад…
– С ней и так будет кончено. На что вы надеетесь?
– Все на них же – на моих микроскопических помощников. Дайте им время, и они сделают то, что не сумели сделать Гёргей и Бем…
Анита сорвалась с места. Хватит разглагольствовать с маньяком!
– Где вы прячете ваше холерное зелье? Здесь? Здесь? – Она тыкала пальцем в различные емкости, расставленные по всей лаборатории.
– В сундучке под столом, – любезно подсказал старик. – Но не трудитесь – там уже ничего нет. Все запасы переданы по назначению.
– Кому? Красному?
Старец не ответил, лишь приложил палец к губам: тс-с!
– Я сообщу о вас русскому командованию… майору Капнистову… Вам не уйти!
Упоминание о майоре почему-то развеселило аксакала.
– Вы уже ничего никому не сообщите, madame, – промурлыкал он, вновь