мол судьба играет с человеком, а тот, видите ли, всего лишь играет на трубе.
Полковник, поджидая гостей, стоял перед окном своего нового кабинета. Мысленно называя тутошние апартаменты «сиротским», он разогнал по сторонам вертикальные жалюзи. Размеры помещения, действительно, были скромными. Весьма. Хотя, помятую о стартовой в семейной жизни кухне в «хрущевке» (про санузел лучше умолчим), нынешнее вполне подходило под статус «хором».
– За пунктуальность – респект! – Александру бросил короткий взгляд на запястье левой руки. Там, на силиконовом браслете, красовались именные «Командирские». С авеню свернули два единокровных близнеца французских кровей и устремились к зданию Представительства. Впрочем, иной и не было. – Пойду барина встречать, эхе-хе. Служба, Matka Boska.
Головной минивэн вкатился на пандус, прикрытый вместе с крыльцом единым навесом. Прошелестев шинами по каменной плитке, замер напротив входной двери. Та помпезной не смотрелась, хотя по массивности вполне соперничала с банковской. Тихий щелчок и электропривод откатной двери Traveller освободил проём. Тут же двое мужчин, один за другим, покинули Peugeot.
– Викторович! – Сухощавый верзила взрыхлил ладонью намек на ежик и ухмыльнулся. – Чё-то дорожку из паласа не раскатали, да и девок в кокошниках с хлеб-солью не наблюдаю.
– Герр Дмитрий Валерьевич, живи проще и народ к тебе потянется, – у второго голова напоминала яйцо, с частыми морщинами на широком лбу. Он рывком потянул дверь Торгпредства за ручку. Та двинулась медленно, можно сказать величественно, демонстрируя нешуточный вес. – Однако! Всё чинно-благородно, а тебе девок с кокошниками вынь да положь.
Бежевая рубаха навыпуск и такого же колера штаны в стиле «милитари» смотрелись на «Сухощавом» также естественно, будто домашняя пижама на завзятом пенсионере. Он подпирал дверной косяк, демонстрируя роль Санчо Пансы, преданного и молчаливого. Вполне натурально получалось, хотя …
– Хм, – дернул уголок рта в полуулыбке второй гость и по-хозяйски, но без тени хамства, разложил обе руки на столешницу. – Побазарили нормально. Терентьев, надо отметить, в очередной раз не врал, говоря о тебе.
– А смысл генералу сочинять? – простецки улыбнулся Кайда. Взяв стакан, выцедил остатки воды и облизнул губы. – Здесь все люди взрослые, ложь просекают не то что в словах, междометиях.
– Видал, ваше темнейшество? – Викторович повернул голову к Санчо Панса. – Не всех спецов армия профукала. Есть с кем лямку тянуть.
Тот нейтрально вздохнул:
– Поживем-увидим. В Банги, когда ждать?
– Точно сказать не могу. На следующей неделе, так полагаю. – Александр потеребил мочку уха. – Суету в Судане за десять дней организовать получится?
– Постараемся. – «Сухощавый» был явным фанатом коротких фраз.
– Встряхнем Четвертый континент, – подмигнул «Яйцеголовый», поднимаясь в полный рост. – Пройдем по главной улице!
– С Оркестром! – людоедски осклабился «Сухощавый» и расстался с дверной коробкой. – Праздничная демонстрация военной разведки и «Вагнера» по причине Первого Мая.
Такси, пропетляв чередой тихих улочек, выехала к высокому забору. Частокол стальных прутьев, а по верху страхолюдный скелет «Егозы». Авто, не форсируя мотором, покатило дальше вдоль и через две минуты остановилось метрах в пятидесяти от будки КПП, окрашенной в небесной цвет. (Если честно, весьма облезлого вида. То ли красили давненько, то ли в стране напряженка с голубым колером). Квелый полицейский вышел из стального параллелепипеда и попытался нагнать строгость на сонной физиономии. Получилась похабень какая-то. Вдруг зевнул молодецки. Смутившись, попытался прикрыть белозубый рот, что привело к полному конфузу. Ружейный ремень старенького АК-74 возьми да соскользни с плеча. То, что оторвалась пуговица погона, дак то пол дела. Автомат грохнулся о мостовую на манер пустого подойника. Хорошо хоть не выстрелил. Слава Аллаху, жандарм не держал в стволе патрон.
Кайда, издали раскланявшись с доблестным воином и, громогласно (на французском, ясное дело) сообщив о принадлежности к дипмиссии, двинулся к воротам российского посольства. Силовик, пребывая в расстроенных чувствах, документ предъявить не потребовал. Оно и понятно, – не до того.
– Аркадий Семёнович, – Александр виновато шмыгнул носом, будто провинившийся пятиклассник в кабинете завуча, и покосился на кондиционер. Агрегат стоял на полу, от всей механической души расплескивая холод по кабинету. – Знаю, у тебя есть выход на командование сухопутных войск. Нужен зондаж темы больше военно-политической, нежели военной.
– Военно-политической? – Военный атташе прищурил левый глаз, будто брал на «мушку». – Агентами такого уровня не располагаю. Может, использовать официальный статус?
– Именно. – Полковник покосился на неугомонный Samsung. Тот, судя по всему, решил заморозить обитателей в отдельно взятом помещении. – Важно узнать, готова ли армия, а через неё и правительство, отнестись нейтрально, а лучше позитивно, если некие инсургенты, не связанные с нашим государством, окажут помогут малийцам туарегов прищучить. Те, как известно, на государственные границы плюют с высокой колокольни.
– Угу, туареги шлындают песками Сахары. Им, что Алжир, что Мали, что Марокко – всё по барабану. – Подполковник покивал головой, сыграв пальцами неслышимую увертюру по массивной столешнице. На ней, толстой и шоколадно-матовой, скучал прибор дешевой канцелярии и только. – Знаешь, выйду-ка я на боссов Департамента разведки и безопасности. В прошлом месяце кочевники конвой армейцев потрепали изрядно. Офицера в чине майора убили, а у того, как здесь водится, брат-сват в генеральном штабе с большими звездами на погонах. Зуб даю, желание поквитаться, да ещё чужими ручонками … Словом, шансы высоки.
Александр, утерев пот в шестой (а может, и седьмой, – не упомнишь) раз со лба практически невесомой банданой цветом хаки, покосился на Седого:
– Как ты, Николаевич, при такой густой жаре чаи гоняешь ума не приложу?
– С Афгана привычка. Там байховым с военторга гурманили, в Сирии на травяной перешел, – звучно отхлебнул очередной глоток бывший артиллерист. – Рассказывай, разведка, какую хитрую каверзу надумали.
Потолочный вентилятор в бессилии распихивал влажно-горький воздух по всей веранде, приводя жалюзи из бамбука в подобие девичьего трепета.
– Идея, в общем-то, не замысловатая. – Полковник повозился на низком кресле из ротанга. Оно, обидчиво скрипнуло, но, несмотря на легкомысленный вид, разваливаться в пух и прах намерений не имело. – Нужна акция. Короткая и эффективная.
– В стиле батьки Махно? Налететь и разнести вдоль и поперек, до чего руки дотянулись? – Седой ухмыльнулся и, легко поднявшись с ротангового брата-близнеца, подошел к жалюзи из веточек бамбука. Сквозняк, что порой возникал откуда ни возьмись, умудрился задрать подол бамбуковой занавеске. Бесстыдным образом, кстати.
– Ага, но с учетом современных возможностей для пиара. Короче, требуется картинка.
– Есть такая точка на карте. – «Оркестрант», придав бамбуку пристойный вид, вернулся на место. – Два дня тому назад бармалеи захватили бывшую базу французов. Трехцветные, слава Богу, когда свалили оттуда, вывезли всю матчасть. Был я там. Из ценного: забор, казарма, навес над парковкой, да флагшток. Ещё проржавевший броневичок времен Ильича.
– Генсека?
– Не, ранешнего, с позывным «Старик».
– Раритет. Хрестоматийный символ, мля. Отобьем, селфи нащелкаем. Комменты придумаем соответствующие. Стильно выйдет.
Во-во, и я про тоже. – Ветеран от артиллерии помял мочку уха. – Пойду-ка насчет авиаразведки похлопочу. Глянем что-почем и где.
Под крылом валялась, точно пьяница в сточной канаве, африканская ночь. Ни тебе мерцания огоньков, ни тебе отблеска лунного цвета в ленте реки или зеркале озера. В голову лезло из детства про глухо, как в танке.
Китайский пасынок в лучших традициях украинского папочки выдавал крейсерские 160 за 60 минут и комплексовать по поводу тихоходности не собирался.
Четверо, что те галки на проводах между столбами, ссутулились на стальных скамьях. «Арбалеты» за спиной, а из комфорта в салоне Y-5B-100 только тусклые лампы на потолке. (Кстати, лавки, обтянутые дерматином, шершавым, как наждачная бумага, пятую точку холодили изрядно. Даром, что за бортом желтая и жаркая …). Дверь в кабину пилотов куда-то запропастилась, однако для техники на Четвертом континенте не новость, а проза. Особенно беря во внимание маниакальную привычку аборигенов брать в сувениры, что не прибито наглухо гвоздями. Впрочем, и гвозди порой слабо помогают. Мотор перешел на октаву ниже, и аэроплан, дрогнув, будто от пигазма, зримо опустил нос.
– Ну, что, господа карлсоны и прочие пернатые, – гаркнул со своего места Носорог. – Пришло время полетать. Возражения?
– Нема, – Капелев, сидевший у переборки пилотской кабины, в один прием прополоскал горло, и проглотив воду, сунул алюминиевую фляжку в карман ранца. – Пойдем журавлиным клином или прикинемся стаей ржавых напильников?
– К чему такие пошлости? – Смоляк попытался сыграть удивление. Даже руки развел на манер одесского раввина. Сказать честно, актерство не впечатлило. – Прыгнем без помпы.
– Без шума и гама. По вновь утвержденному плану. – Кайда заметил возникшую в дверном проеме фигуру штурмана. – Всё, парни, приехали. Станция «Вылезай». Поезд дальше не идет.
А на земле темень оказалась совсем черная. Точно деготь. Да и запахи саваны с пакостным шумом в ближайших кустах навалились скопом. Ждали, поди, кто на новенького. Александр, не мешкая, принялся рыть яму, чтобы «похоронить» парашют. Сверху обнаружилась корка. Толстая. Пришлось срезать ножом. Выкопанный грунт разбросал по округе, а «захоронку» накрыл коркой, что колпаком. Подсвечивая красным светом фонаря, присыпал периметр среза и, не удовлетворившись увиденным, зашел в кусты. Мысленно молясь, не напороться на ветки, наощупь выбрал попышнее. Не с краю, само собой.