Эгоскуэ еще наддал. Он пересек автостоянку, пробежал по боковой галерее, влетел в ярко освещенное старинное здание, крытое позеленевшей черепицей и, озираясь по сторонам, пытался различить человека со шрамами в толпе пассажиров, заполнявших просторный зал с огромными бронзовыми люстрами.
Его глаза обшарили все углы. Потом он сделал несколько шагов по направлению к буфету и замер на месте.
Он увидел того, за кем охотился.
Тот сидел на скамейке, притворяясь спящим, а люди вокруг Недоуменно косились на его разгоряченное лицо и разодранную в клочья рубашку.
19 часов 12 минут
– Пожалуй, чуть побольше, – сказала Вики Каррерас, повернувшись к экрану и пристально вглядываясь в изображение. – Побольше и вот такие. – И изящным движением оттопырила свои маленькие уши.
Взглянув на нее, Роман, казалось, хотел что-то сказать. Возможно, пошутить. Но внезапно посерьезнел, улыбка исчезла с его лица. Он опустил глаза и принялся разыскивать новый диапозитив в коробке, бормоча:
– Так, поглядим…
19 часов 25 минут
Кабада бросился за резервуар с водой как раз в тот момент, когда прозвучал новый выстрел. Ударившись обо что-то твердое лбом, он почувствовал кровь на лице, но даже не подумал ее стереть. Встав на ноги, он осторожно выглянул из-за цистерны. В нескольких метрах от него, за таким же резервуаром, только поменьше, притаился Двадцатка. Кабада прекрасно понимал, что может первым же выстрелом обезвредить противника, но на всякий случай еще раз крикнул:
– Бросай оружие и выходи!
Ответа не было.
Кабада сосчитал выстрелы: пять. Если у Двадцатки пистолет, то осталось еще пять зарядов, если револьвер – один. Кабада вновь высунулся из-за резервуара. Отсюда Двадцатке некуда было бежать. Он стоял на самом краю и мог спастись, лишь перепрыгнув на другую крышу. Но теперь это было не так легко: соседняя крыша была на метр, а то и два выше.
Двадцатка сделал еще один выстрел, гулко прозвучавший в вечерней тишине.
– Дьявол, – процедил сквозь зубы Кабада и внезапно выскочил из-за укрытия.
Но стрелять ему не пришлось.
Двадцатка возник из темноты с поднятыми вверх руками, но, вместо того чтобы идти навстречу сержанту, почему-то пятился назад.
– Не стреляйте, прошу вас, не стреляйте!
Кабада хотел предупредить его об опасности, но не успел, слова застряли у него в горле: отступая, Двадцатка споткнулся о низкий бортик крыши, потерял равновесие и полетел вниз с криком, который. резко оборвался в то мгновение, когда тело ударилось о землю, упав с пятнадцатиметровой высоты.
19 часов 40 минут
– Еще кудрявее, – сказала Вики.
– Длиннее или короче? – спросил Роман.
– Так в самый раз, – ответила девушка.
В дверь постучали.
– Войдите.
Дверь открылась, и в зале сразу же стало светлее. На пороге стоял высокий худой полицейский с узким лицом и черными как смоль волосами.
– Можно вас на минуту, лейтенант? – обратился он к Роману, не переступая порога.
– Иду, Луис. – И повернувшись к Вики: – Я сейчас.
Девушка снова вгляделась в экран. Да, это лицо принадлежало человеку, которого она видела с Тео. Это был он – и все же не он. Изображение на экране было каким-то мертвенным, безличным: ему не хватало той угрюмой мрачности, которую она тогда подметила, а теперь забыла. То лицо – и не то. Правда, пока на нем не было глаз, а ведь именно они и придают лицу особое выражение. Именно глаза.
На мгновение Вики показалось, что они смотрят на нее с экрана, она даже вздрогнула.
В зал вошел Роман, взял свою фуражку со спинки стула и взглянул на Вики. Следом за ним появился высокий худой полицейский.
– Луис доведет работу до конца, – сказал Роман, обращаясь к девушке. – Не унывай, все идет хорошо, нам осталось совсем немного.
Вики кивнула в ответ.
– Мы еще увидимся, – с улыбкой заверил Роман. – Когда вы кончите, отвези ее, куда она тебе скажет, Тощий.
19 часов 40 минут
– Ты арестован.
Человек со шрамами открыл глаза и увидел перед собой внушительную фигуру Эгоскуэ, который держал одну руку под курткой у пояса. Он несколько секунд тупо смотрел на Эгоскуэ, а потом пробормотал:
– Я ничего не сделал.
Стоявшие поблизости люди отодвинулись, образовав круг. Человек со шрамами съежился, но продолжал сидеть. Эгоскуэ в упор смотрел на него. Со всех сторон начали стекаться любопытные.
– Вставай, – приказал Эгоскуэ.
– Я ничего не сделал, – повторил человек, покосившись яа сержанта.
– Я говорю, вставай, – сказал Эгоскуэ, не повышая голоса, и шагнул вперед.
Человек со шрамами сделал такое движение, будто хотел заслониться, но правая рука Эгоскуэ уже опустилась на его плечо.
– Сколько раз тебе говорить, вставай! – рявкнул сержант и потянул его за рубашку.
Но тут человек со шрамами изо всей силы ударил его кулаком в грудь. Эгоскуэ покачнулся и, не удержавшись на ногах, опрокинулся на стоявшие сзади чемоданы.
Люди испуганно попятились, а человек со шрамами недолго думая помчался в сторону перрона, сбивая на пути сумки, узлы и чемоданы.
Но Эгоскуэ уже вскочил на ноги и бросился за ним. И здесь человек со шрамами совершил ошибку. Он оглянулся – всего на мгновенье, но этого оказалось достаточно: со всего размаха налетев на чьи-то узлы, он грохнулся на скользкий гранитный пол. Вытянув руки, Эгоскуэ прыгнул вперед, обрушился на него всей своей тяжестью, и они покатились по полу. Человек со шрамами молотил Эгоскуэ по ребрам своими мощными кулаками; сержант тоже не оставался в долгу.
Наконец, изловчившись, Эгоскуэ вскочил на ноги. Лицо его пылало, мышцы были напряжены, массивная фигура застыла в грозном ожидании. Человек со шрамами тоже поднялся я резко выбросил вперед правый кулак, целя Эгоскуэ в голову; тот с поразительной ловкостью увернулся и, издав короткий гортанный крик, в свою очередь нанес удар ребром ладони по ключице соперника. Тот взвыл от боли, и. хотя колени подогнулись, все же устоял на ногах. Сделав шаг назад, схватил тяжелый чемодан и запустил им в Эгоскуэ. Сержант вновь издал тот же крик и двумя молниеносными короткими ударами своих крепких кулаков отбросил чемодан в сторону.
Между тем человек со шрамами пытался выскользнуть на улицу. В зале стоял невообразимый шум. Люди с опаской жались по стенам, однако кое-кто кинулся задержать бегущего.
Но Эгоскуэ опередил всех. Он быстро настиг беглеца, ухватил его за плечо, развернул к себе и ударил коленом в живот. Тот согнулся пополам, тогда Эгоскуэ все с тем же сдавленным криком нанес ему удар по затылку, и человек со шрамами свалился как подкошенный.
Он тут же попытался встать, но силы ему изменили. Эгоскуэ выжидающе смотрел на него, затем, взяв за плечи, помог подняться. Вид у сержанта был тоже далеко не блестящий: он тяжело дышал широко открытым, окровавленным ртом, одежда его была разорвана в клочья.
Когда человек со шрамами, слегка пошатываясь, наконец встал на ноги, Эгоскуэ схватил его левой рукой за локоть, правой вытащил из-под куртки свой браунинг и, подталкивая задержанного к выходу, произнес одно только слово:
– Пошли.
19 часов 55 минут
Да, это были его глаза. Теперь Вики ясно видела перед собой это лицо, которое не надеялась вспомнить: резкие, грубые черты и глаза – да, те самые глаза, которые смотрели на нее– из прошлого.
Она зажмурилась. И сразу же перед ней всплыло лицо Тео, белое как мел. Она содрогнулась. Ей хотелось вспомнить его таким, каким оно было при жизни. А лицо, возникшее сейчас перед ней, она видела сегодня утром в морге. Безжизненное, без единой кровинки.
– Девушка, – мягко окликнул ее Луис.
Он уже дважды обращался к ней, но казалось, она не слышит.
– Простите, – прошептала Вики, глядя на него сквозь слезы, затуманившие глаза.
– Так, значит, это он?
Вики снова повернулась к экрану.
– Да, – ответила она дрожащим голосом, изо всех сил стараясь не разрыдаться. – Он.
20 часов 10 минут
Человек остановился и повернулся лицом к улице. Это было то самое лицо, которое Луис и Вики рассматривали на экране, только теперь оно было мокрым от мелкого зимнего дождика. Взглянув в конец улицы, он скривился. Человек сорок столпились у подъезда. Здесь же стояла, наполовину въехав на тротуар, машина «скорой помощи» с открытыми дверцами. Посреди улицы замерли две полицейские «альфы» с включенными мигалками.
Сильный ветер мел улицу. Человек стоял на углу и смотрел, не вполне понимая, что происходит. Это был его дом, и случившееся наверняка каким-то образом касалось и его. Наверняка. Он только что подошел и сразу увидел толпу у подъезда, «скорую помощь», патрульные машины.
Мимо него пробегали все новые любопытные, спешившие к месту происшествия, чтобы успеть хоть что-нибудь разглядеть поверх голов столпившихся у дома людей.
Потом он заметил приближающийся с другого конца улицы, со стороны Эхидо, «фольксваген» бежевого цвета, который затормозил у одной из патрульных машин. Из него вышел полицейский в. плотной зеленой куртке – наверняка офицер, – раздвинул толпу любопытных, вошел в дом. И почти сразу же снова вышел на улицу вместе с мужчиной в штатском, высоким, плечистым мулатом, который прижимал ко лбу пропитанный кровью платок. Они двинулись по тротуару в направлении улицы Сьенфуэгос и вошли в третью от его дома дверь, ведущую в проходной двор. Любопытные потянулись за ними, но во двор не пошли.
Прошло почти десять минут. Человек понимал, что оставаться здесь опасно, хотя его и не было видно за толстой колонной. Но он во что бы то ни стало должен был узнать и увидеть как можно больше. Он сунул руку в карман рубашки, вынул пакетик с аспирином, положил две таблетки в рот и не спеша разжевал.
И тут он заметил, что толпа расступается, освобождая проход двум мужчинам в защитной форме с носилками, на которых лежало тело, прикрытое простыней.