– Я знаю одно хорошее кафе, – даже не глянув на него, сказала Тая. И тут же спросила: – Ты на машине?
– Машина в полиции. На экспертизе. Труп в ней нашли.
– Чей? – Тая даже не замедлила шаг.
– Славы Кислицына.
– Кислицына?! – Она резко остановилась, по инерции Трофим едва не толкнул ее плечом.
– Его убили сегодня утром.
– Кто? – Молодая женщина медленно поворачивалась к нему.
– Об этом я и хотел бы поговорить.
– Со мной?!
Тая, казалось, ничего не понимала, а ведь она могла находиться в курсе событий хотя бы потому, что Бондареву ничего не стоило позвонить ей. А ведь он мог позвонить ей!
– С тобой.
Тая ничего не сказала и повернула к машинам, среди которых, как оказалось, находился ее белый кроссовер «Хонда».
– Можно? – спросил Трофим, открывая дверь.
– Нужно! – Тая удивленно повела бровью.
– А то вдруг заляпаю здесь все кровью, – сказал он, когда она завела двигатель.
– О чем это ты? – Молодая женщина настороженно посмотрела на него. Рука ее замерла на рычаге автоматической коробки, она, казалось, забыла, что собралась ехать.
– Только не думай, что мне страшно… Нет, на самом деле мне страшно, но дело не в этом.
– Какое дело?
– Дело, дело… Дело из прошлого… Из нашего прошлого… Но дело не в том…
– Спутанность сознания – нормальная реакция психики на недавний стресс, переутомление. Или признак серьезного заболевания, – блеснула познаниями Тая.
Трофим кивнул, соглашаясь. Он действительно не мог собраться с мыслями, не мог сосредоточиться на главном, и это действительно реакция на пережитый стресс.
– Да, да, я знаю, ты сильна в психиатрии… Я все про тебя знаю!.. Именно поэтому хочу… Нет, я прошу у тебя прощения! За ту идиотскую медкомиссию…
– Не надо ничего! – расстроенно сказала молодая женщина. – Я все уже давно забыла!
– Ты не просто забыла, ты доказала нам, что это мы были полными идиотами, – кивнул Трофим.
– Да, доказала! – Тая взбудораженно глянула на него. Ее нежные щечки пошли красными пятнами. – Но я доказала это себе… Себе доказала, не вам!.. Вы не достойны этого!.. – не на шутку разволновалась она.
– Ну вот видишь, уже не достойны. Значит, не забыла… Нет, я не говорю, что должна меня простить. Но я все равно прошу прощения. В надежде на помилование!.. – Трофим замолчал, напряженно глядя на Таю. А ведь он действительно надеется на помилование. На отмену смертельного приговора. Вдруг это она мстит им за свои давние обиды?
– Все это так неожиданно, – пожала молодая женщина плечами.
– Сначала погиб Евсюков, сразу за ним Мурат, сегодня убили Кислицына… Я четвертый в очереди.
– В какой очереди?
– Четвертый в расстрельном списке.
– Ничего не понимаю!
– Нам позвонили, сказали, что первый в очереди Евсюков, за ним Мурат… Я в этой очереди четвертый. Звонил человек из прошлого. Из нашего прошлого. Кто-то мстит нам… И за тебя тоже, – сказал Трофим.
– Кто-то мстит? – Тая смотрела на него, как лечащий врач на клинического идиота.
Она искренне, казалось, не верила в происходящее, но враг хитер и коварен, Трофим ничуть в том не сомневался.
– Это правда, что ты бросалась под поезд?
– И даже вышла замуж за парня, который меня спас.
– За обходчика? – Трофим не мог ревновать Таю, не должен был, но сам уловил досаду в собственном голосе. Как это Тая могла выйти за кого-то замуж, тем более за какого-то обходчика?
– И что в этом предосудительного? – спросила молодая женщина, обращаясь и к Трофиму и, казалось, к себе одновременно.
– Да нет, ничего, – замялся он.
– Вот я и вышла замуж за обходчика…
– И как он там поживает?… – Трофим хотел спросить, как поживает ее муж без ноги, но сам же себя и оборвал. Не о том он думает, не для того пришел к Тае.
– Уже не поживает, – грустно вздохнула она. – Умер. – С такой травмой люди долго не живут.
– Давно умер? – Трофима осенило. Обходчик погиб за Таю, но из-за Славы с его идиотской комиссией. Это уже не просто издевательство над девчонкой, это смерть человека. Возможно, у обходчика был брат, который мог отомстить. Или это Тая спрашивает за мужа? Может быть, она безумно его любила.
– Десять лет весной было.
– Десять лет, – кивнул Трофим. – Круглая дата?
– Круглая… – странно посмотрела на него Тая. – А что?
– Да нет, ничего…
– Ты меня в чем-то подозреваешь?
– Да нет…
– Ты меня в чем-то подозреваешь!
– Не подозреваю. Просто ищу причину и убийцу. Кто поставил нас в очередь. Кто нас убивает.
– Ты думаешь, что это как-то связано со мной?
– Не думаю…
– А зачем тогда ты пришел? – в лоб спросила Тая.
– Три варианта на выбор. Наше общее прошлое убивает – раз, проходил мимо, увидел тебя – два, соскучился, захотел увидеть, узнал, где тебя найти, – три.
Тая помолчала, рассматривая каждый вариант, хотя и без того было понятно, почему Трофим здесь. Хотя и третий вариант не исключался. Глядя на Таю, он понимал, что действительно желал ее увидеть. А ведь на самом деле желал.
– Я прямо спросила! – с обидой в голосе сказала молодая женщина.
– И я прямо сказал. Прошлое нас убивает! Меня могут убить прямо сейчас.
Трофим глянул по сторонам – в поисках подкрадывающегося убийцы, хотел сделать это степенно, с достоинством, но вышло нервно. Его действительно могли убить прямо сейчас, в этой машине.
– Кто может убить?
– Я не думаю, что это ты, но что-то, связанное с тобой. С Робиком… Мы подозревали Мишу Бондарева. Глупо подозревали, но он воспринял все серьез, обвинил нас во всех смертных грехах. Робика вспомнил, тебя…
– И Кислицына сегодня убили?
– Да, я весь день на ногах, у Миши был, он сказал, как тебя найти. Домашний адрес не дал, не знает… А ты, значит, кандидат исторических наук?
– Мне всегда нравилась история, – со сдержанной улыбкой, сказала Тая.
Ей явно польстил этот вопрос. Четвертая стадия дебильности – и вдруг кандидат наук. Может, потому она и мечтала встретить Трофима, чтобы он узнал об ее успехах. И Трофима встретить, и Славу, если, конечно, она не оговорилась. «А я уже и не смотрю, ты или нет»… Возможно, он просто не так понял смысл ее слов.
– А Станислав Сергеевич нацелил меня на развитие интереса. Научил меня работать над собой…
– Станислав Сергеевич нацелил, – эхом отозвался Трофим.
– Да, психиатр.
– Да, я знаю, у тебя был нервный срыв.
– Можно сказать и так, – не совсем, но все же согласилась Тая.
– Я знаю, что ты пережила… Слава недавно сказал, что дети – самые жестокие существа на свете. Я с ним согласен. Но все равно стыдно. Очень стыдно.
– И ты пришел покаяться, потому что кто-то вас убивает за ваши грехи? – не без сарказма спросила Тая.
– За наши грехи… Никто не хочет в это верить. Даже Бондарев не очень-то верит. Грехи наши знает, а в месть не верит.
– В это на самом деле очень сложно поверить.
– Я сам до сих пор не верю. Однако Слава убит. И я следующий на очереди!
– Тебе страшно? – немного подумав, спросила Тая.
– Да, страшно.
– Ты мечешься, не знаешь, что делать.
– Не знаю!
– Думаешь, что я могу тебе чем-то помочь?
– Ну, может, подсказку дашь.
– Если бы все было спокойно, если бы вас не убивали, ты бы про меня и не вспомнил.
– Если честно, я часто тебя вспоминал.
– Как вы меня унижали, вспоминал? – едко, с неприязнью спросила Тая.
– Вспоминал. И жалел о том, что не остановил Славу.
– Уходи! – Тая кивком показала Трофиму на дверь.
– Ты говорила мне про Станислава Сергеевича, я хотел бы с ним встретиться, поговорить.
Трофим всего лишь взялся за ручку двери, но открывать ее не торопился.
– Уходи! – требовала Тая.
– Может, все-таки дашь адрес?
– Уходи! Ты мне противен! – Молодая женщина распалилась не на шутку. Глаза ее лихорадочно блестели, как это бывает у психически неуравновешенных людей. А ведь она действительно могла быть не в себе. С ней работал психиатр, он смог мобилизовать ее внутренние силы на достижение важного в жизни результата, научил держать себя в руках, но до конца так и не вылечил. Именно об этом и подумал Трофим, выходя из машины.
Он достал из кармана свою визитку, положил ее на сиденье.
– Позвони мне, если вдруг возникнет необходимость.
– Уходи! Я тебя прошу! – Тая и умоляла и требовала одновременно.
Трофим ни на секунду не забывал, что его могут убить, но только закрыв за собой дверь, ощутил себя в перекрестье прицела. Та же Тая могла выстрелить ему вслед.
Крупицын едва не остановился, вспомнив о человеке в старинном плаще. Тая всерьез занимается историей, она много знает, и где взять трость со шпагой, ей известно. Он не остановился, но споткнулся. Восстановил равновесие, оглянулся. Тая сидела в машине и, казалось, смотрела ему вслед. Возможно, она хищно усмехалась, представляя, как всадит ему пулю в глаз. Или вонзит шпагу в сердце. А может, она придумает ему другую смерть. Трофим кивнул. Нет, не могла Тая быть тем самым таинственным убийцей. Но ведь кто-то мстил, кто-то убивал!..
Он еще раз оглянулся, осмотрелся и за воротами университета. Озирался по сторонам, пока ждал такси, а когда ехал в нем, сердце замирало, как только машина останавливалась на перекрестках. Убийца в карнавальной маске и с пистолетом в руке мог подойти к автомобилю и разрядить в Трофима всю обойму. И тем не менее он отправился не домой, а на объект. Страшно, а работать нужно. Домой он вернулся поздно, злой как черт, уставший как собака. Страх перед смертью слегка притупился, но дверь за собой он закрыл с чувством облегчения, даже шумно выдохнул из себя воздух. И в этот момент в гостиной вспыхнул свет. Трофим встрепенулся, стал открывать дверь, собираясь бежать, но увидел Аллу. В своем старом спортивном костюме черного цвета, то ли заспанная, то ли заплаканная, она с осуждением и даже враждебностью смотрела на Трофима. Как будто он вломился к ней в дом без предупреждения, а не наоборот.