— Ты думаешь, мне легко было расстаться с моими часиками? — сказала Гуля. — Я люблю их так, как будто они живые… Но я хочу отдать тебе деньги.
— Дело вовсе не в деньгах. Завтра же с самого утра ступай к часовщику и возьми назад свои часы. Я не позволяю их продавать, а с деньгами как-нибудь обойдёмся. Я нынче получила отпускные, а поехать куда-нибудь мне всё равно не удастся: работы много.
Гуле неловко было сознаться себе самой, но она была рада тому, что трудный разговор, которого она так боялась, наконец позади.
И как хорошо, что часики опять вернутся к ней и снова будут легонько и нежно постукивать у неё на руке. Только бы часовщик не продал их за сегодняшний вечер! Ведь он сам говорил, что такие продать легко — всякий купит. Ну да авось не продаст — не успеет.
Гуля наклонилась к матери и сказала ей на ухо:
— Вот ты увидишь, какая теперь пойдёт у меня жизнь. Ты даже удивишься, мамочка!
Право на радость
Но удивляться маме не пришлось.
Жизнь пошла так, как она чаще всего шла у Гули до сих пор — то вверх, то вниз, то победа, то поражение.
Вчера её перед всем классом хвалили за сочинение, даже читали его вслух, а сегодня «плохо» по физике, и Гулю отчитывают опять-таки перед всем классом.
— Способная ученица, а никакой системы, никакой дисциплины.
Ах, если бы знали они все, как мечтает Гуля выработать в себе именно эти свойства характера — систематичность, дисциплинированность! Только где их взять, если к ним с детства нет привычки?
Это ведь не то что научиться делать самые трудные фигуры на коньках или взять рекорд в беге на короткую дистанцию. И потом — на свете слишком много интересного!
Вот уже Гуля исправила отметку по физике — два «отлично» после одного «плохо», штурмом взяла геометрию и вызубрила всю хронологию по русской истории.
И вдруг — новая радость, от которой трещат по швам кое-как налаженные «система и дисциплина».
Гуля возвращалась с катка румяная, весёлая, с коньками под мышкой. Она с удовольствием думала о том, что ей осталось всего только раскрасить уже нарисованную географическую карту. А это очень приятное занятие! Гуля любила рисовать, и карты у неё выходили лучше, чем у всех в классе.
В глазах у неё ещё сверкали огни, отражённые в ледяном зеркале катка. В ушах ещё звучал весёлый марш, прорезывавший морозный воздух.
Тихонько напевая, взбежала Гуля на лестницу и увидела за решёткой почтового ящика конверт.
— От кого бы это?
Гуля вытащила письмо и узнала почерк Эрика.
Тут же, на площадке лестницы, прочитала она письмо от строки до строки. Оно было короткое. Эрик звал Гулю в Москву на каникулы.
Он писал, что зима в Москве в этом году чу́дная, снежная, что в Сокольниках будет замечательный лыжный кросс и «мировое» состязание на беговых коньках.
А в конце письма говорилось, что Гулин отец тоже ждёт её и обещал достать билеты во все театры.
В Москву!.. У Гули захватило дыхание при одной только мысли о поездке. Подумать только — побывать во всех театрах, во всех музеях, от Третьяковки до Зоологического и Этнографического! Побродить с Эриком по старым местам, которые они обошли и обе́гали в детстве. А вечером посидеть с папой за чаем, рассказать ему про всё, что было без него, и поздно-поздно, часов в двенадцать, вдруг пойти гулять с ним под лёгким снежком по московским улицам и слушать играющий звон часов на Красной площади… Только где взять денег на дорогу? Можно потратить совсем мало, взять билет без плацкарты, чтобы было подешевле. Ведь это совсем не обязательно — спать в вагоне. Выспаться можно и потом. В Москве тоже много денег не нужно — разве только на метро. А пропущенное в школе Гуля нагонит после каникул — будет заниматься круглые сутки. Ей не впервой догонять.
Гуля влетела в комнату и, не раздеваясь, всё разом выложила матери.
Мама в это время писала что-то за столом. Она молча выслушала Гулю. Потом посмотрела на неё пристально и сказала:
— Никуда ты не поедешь. Право на радость нужно сначала заработать.
Больше мама ничего не сказала. Но этих слов было достаточно. Гуле показалось, что не мама, а она сама сказала такие верные и суровые слова. Право на радость надо заработать, а пока что оно не заработано.
Ах как хочется ехать в Москву — прямо до смерти хочется! Но, может быть, ещё лучше остаться наперекор себе дома и отодвинуть праздник до тех дней, когда можно будет с полным правом дать себе отпуск? А зима пройдёт? Ну и пусть проходит — будет другая зима!
Больше она о Москве с матерью не говорила ни разу.
Мать поглядывала на неё даже с какой-то тревогой. Она знала, как сильно Гуля умеет хотеть чего-нибудь и как трудно ей отказываться от своих планов.
Но Гуля была спокойна, приветлива и даже как будто чему-то рада.
Чему же это?
А у Гули уже возник новый план.
Гулина тайна
Ещё весь дом спал, когда Гуля проснулась.
«Что за последнее время случилось хорошего? — подумала она. Такая уж у неё была привычка — просыпаясь утром, оглядываться на вчерашний день. — Письмо от Эрика? Нет, письмо принесло только огорчение. Катание на коньках? Нет, не то… Ах да! Мой план! Моя тайна…»
И Гуля начала быстро одеваться.
«С сегодняшнего дня всё пойдёт по-другому».
Она вскочила, открыла форточку. В комнату ворвался поток свежего воздуха.
Гуля тихонько запела:
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Весёлому пенью гудка?
Это была песенка из нового кинофильма «Встречный».
Сделав зарядку, Гуля принялась стелить кровать. Покрывая подушку вышитой накидкой, она постаралась придать своей белой кроватке самый аккуратный и строгий вид.
Она и на столе своём прибрала так, что он стал неузнаваем. Раньше книжки лежали на нём вперемешку с тетрадями, тут же валялись обломанные карандаши, чернильница стояла боком, угрожая залить чернилами библиотечные книги. Теперь же всё стало на свои места: книги перешли на свою постоянную квартиру — на полку, а тетради аккуратной стопочкой скромно разместились в сторонке. Чернильница, накрытая металлической крышечкой, взобралась на верхнюю площадку своей мраморной лестницы. Наконец очередь дошла и до карандашей. Гуля их все отточила, и теперь из высокого деревянного бокала весело выглядывали их заострённые кончики. На самом почётном месте, на мраморной площадке, рядом с гордой чернильницей, приютились и Гулины часики.
Испуганная всей этой вознёй, белка взобралась на самую верхнюю полку и, спрятавшись за толстый словарь, недоверчиво поглядывала вниз на непривычный порядок.
Гуля погрозила ей пальцем и уселась за чистый, спокойный, уютный стол.
В квартире царила та благодатная утренняя тишина, при которой так приятно думается, так просто и легко всё запоминается. Незаметно прошло утро. Впереди ещё предстоял целый день, а Гуля уже успела решить с десяток задач по алгебре и прочесть всё, что было пройдено по истории за целую неделю.
«Если так пойдёт, — думала она по дороге в школу, — ещё чего доброго, выйду наконец в отличницы. Тогда уж, наверно, добьюсь своего».
Прошло несколько дней. Мать смотрела на Гулю и удивлялась. Что с ней такое? То еле-еле удавалось выпроводить её вовремя в школу, а тут она вскакивает ни свет ни заря. Прежде, бывало, убежит и оставит постель неубранной, на столе творилось такое, что и подойти к нему нельзя, а теперь после её ухода и убирать не нужно. Приходит из школы — занимается, да и по хозяйству успевает помочь домашней работнице Фросе.
«Старается заработать поездку в Москву», — думала мама.
А Гуля о поездке совсем и забыла. У неё была теперь совсем другая забота.
Во Дворце пионеров она записалась в группу прыгунов в воду.
«Займусь водным спортом, — думала Гуля, — как следует потренируюсь, тогда уж обязательно примут. Только надо лохмы свои подстричь».
Она сунула в портфель свой купальный костюм и по дороге во Дворец пионеров забежала в парикмахерскую.
— Подстригите меня «под мальчика», — попросила она парикмахера, усаживаясь в кресло.
Парикмахер взял в руки гребёнку и ножницы и сказал, качая головой:
— А жалеть не будете, гражданочка? Лучше бы к лету подстриглись…
— Ничего, — ответила Гуля, — к лету второй раз подстригусь.
И под острыми ножницами рассыпались по простыне, накинутой Гуле на плечи, светлые крупные пряди волос.
«Не так уж плохо, — подумала она, увидя в зеркале задорную мальчишечью голову, — только шее прохладно».
И Гуля помчалась во Дворец пионеров.
Она представляла себе, что, как только она войдёт в зал бассейна, её сразу же поведут на вышку.
Но оказалось, что до прыжков ещё далеко. Прежде чем попасть в зал, где находился бассейн, новички обычно проходили несколько этапов: их осматривал врач, потом они принимали душ и делали гимнастику. Гуля узнала, что множество очень сложных гимнастических упражнений, которые ей пришлось выполнить, служат для развития мышц.
Свежая, бодрая, в купальном костюме с белой чайкой на груди, Гуля вошла наконец в залитый светом зал бассейна. За окнами падали хлопья снега, а здесь было лето — настоящее лето с мягким теплом и плеском воды.
— Начнём с высоты одного метра, — сказала черноволосая девушка в синем купальном костюме.
Это была Олеся, тренер женской группы.
Гуля поднялась вместе с ней на несколько ступенек по крутой металлической лестнице. Почти у самых ног тихо плескалась вода.
Первые прыжки дались Гуле легко и просто, ведь она не раз уже прыгала в воду со скал в Артеке.
— А теперь, — продолжила Олеся, когда Гуля немного отдохнула, — будешь прыгать с трёх метров.
И она повела Гулю ещё на несколько ступенек выше. Гуля посмотрела с площадки вниз.
«Ничего, не так уж страшно», — подумала она, вспоминая, что скалы на артековском берегу были ненамного ниже.