Год назад, с боем прорываясь из Винницы на остров Змеиный, я чувствовал себя персонажем великолепно выписанной трагедии. А вот сейчас… Да, здесь тоже была кровь, боль и режущий ноздри запах сгоревшего пороха, но я по-прежнему ощущал себя лишь случайным героем комедии абсурда. Страшной комедии, где кровожадный Арлекин в летнем камуфляже и бронежилете от бедра поливает зрительный зал свинцом, а грустный Пьеро, с усталой и всепрощающей улыбкой швыряет в партер осколочные гранаты…
И причина этой нелепой комедии-фарса — как и тогда — снова крылась в извечном человеческом желании вторгнуться в область недозволенного и постичь извечно непостижимое.
А потом вертолет улетел и обнулившийся таймер уведомил нас о том, что время вышло. И в следующий миг мне вдруг вспомнились вычитанные где-то на бескрайних просторах интернета стихи:
…Вдруг падает звезда — бывает и такое,
И вспыхнут в тишине два кадра, как в кино.
Безумная трава и небо голубое.
Все было точно так, да слишком уж давно.
Все было, как сейчас. И утренние звуки,
И душный ветерок в преддверии жары.
Два кадра, как в кино про встречи и разлуки,
Две точки в небесах — воздушные шары…[13]
А что, похоже. И безумная, невидимая никому, кроме нас, трава, и голубое, по-прежнему утреннее, небо. И встречи-разлуки еще как имели место быть. Вот только повторяющихся кадров было отнюдь не два. И даже не три. Все последнее время неведомый оператор только и делал, что без устали отматывал назад и запускал по-новой свой кровавый фильм.
Да еще вместо воздушных шаров в небесах теперь зудела винтами парочка знакомых по черно-белой кинохронике разведывательных «рам». А по широкой спине ущелья, рыча моторами, неторопливо ползла растянувшаяся на несколько километров зловещая серо-зеленая гусеница армейской колонны. Бронетранспортеры, похожие на угловатых жуков бронемашины управления и радиосвязи, крытые грузовики, тащившие за собой короткоствольные горные пушки на облегченных ажурных колесах, навьюченные по-походному солдаты с легкоузнаваемой эмблемой на правом рукаве…
Егеря «Эдельвейс», не ожидая никакого отпора со стороны 897-го горнострелкового полка из состава знаменитой 242-ой дивизии, до середины ноября 1942 года сдерживающего натиск гитлеровцев, деловито занимали новый плацдарм.
Здесь, в этой реальности, им не с кем было воевать. По-крайней мере, пока не с кем. С нами, разве что. Впрочем, и мы не смогли бы ничего изменить. Тоже пока….
Глава 16
— Этого ждал? — негромко, словно за ревом двигателей нас могли услышать, спросил я, пихнув в бок полковника.
— Примерно… — Валера выглядел слегка обескураженным. — Опять же, теоретически. Они открыли следующую реальность.
Не спрашивая, что он имеет в виду, я незаметно кивнул головой в сторону наших пленных, равнодушно глядящих вдаль. Наступающих егерей они, как и ожидалось, не видели. Проследив за моим взглядом, полковник кивнул в ответ:
— Ты понял, что произошло?
Отложив бинокль, которым тут же завладел кто-то из майорских ребят, я честно покачал головой:
— Не совсем. Вернее, конечно, понял, что мы теперь видим ту реальность, где егеря без проблем занимают баксанское ущелье и идут дальше через перевалы. Но вот что ты имел в виду насчет «открыли», я уже не допер…
— Согласен, глупо звучит. Я имею в виду, что мы больше не увидим героической гибели наших отрядов. И с разведгруппой егерей вряд ли встретимся. Похоже, наши альпийские друзья сочли нас окончательно уничтоженными, — Валера хмыкнул. — Или как-то сумели закрыть ту временную вариацию, в которой мы с ними столкнулись. Понимаешь, это был своего рода замкнутый цикл повторяющихся событий или реальностей, в которых нас каждый раз ждали и уничтожали. И лишь один раз им не удалось этого сделать. А сейчас это кольцо разомкнуто, и мы видим ту реальность, которая им и была нужна. И которой мы, по их мнению, угрожали.
— А мы угрожали? — саркастически осведомился я. — Что-то я пока этого не заметил. Тут, — я кивнул в сторону лязгающей и рычащей колонны, — дивизиону РСЗО бы по площади отработать, а потом еще штурмовыми «вертушками» проутюжить. А от нас, что пользы, что угрозы… И вообще, не знаю, как вы с Серегой себе мыслите, а по мне — пора отсюда валить. И быстро. Можно попытаться верхом уйти — лес на склонах и шестьдесят лет назад был, пойдем зарослями, авось фрицы и не засекут. Дорога через ущелье, как я понимаю, для нас однозначно закрыта. А так как склоны, что правый, что левый, одинаковые, подниматься будем по тому, что ближе. Точнее, за спиной. Заодно и от немцев подальше уберемся. Как думаешь?
— Так же думаю. Да и вообще тебе в этом смысле виднее. Тем более что, как ты выразился, склоны одинаковые. Если б нам наверху еще какой-нибудь транспорт найти, воздушный желательно…
Оставив полковника наедине с его воздушно-транспортными мечтаниями, я подозвал поближе майора и Туриста и вкратце обрисовал им план наших дальнейших действий, предложив подняться до поселка Нейтрино (или того места, где он был у нас) и там осмотреться. Возражений не последовало и спустя несколько минут мы, оставив ущелье за спиной, начали восхождение. Причем, именно восхождение — хотя склон здесь особой крутизной не отличался, идти нам приходилось скрытно, кое-где даже переползая по-пластунски. Понятно, что при таком способе передвижения не имеющие горной подготовки полковники с обеими пленными особой скорости не прибавляли. Хотя последние, в принципе, топали самостоятельно — с упомянутой подготовкой у них все было в порядке, да и стимул имелся: перед началом движения я провел с ними краткую, но задушевную политбеседу. В смысле, сообщил, что мы либо их расстреливаем на месте, либо они добровольно идут с нами. К моему несказанному удивлению, оба, не сговариваясь, выбрали второй вариант. И, получив по паре наших рюкзаков в качестве балласта и по конвоиру в качестве лекарства от глупостей, рванули наверх наравне со всеми. Наравне, но, конечно, не вместе — не хватало только объяснять каждому из них, отчего это у нас рюкзаки левитируют.
На заполняющих ущелье гитлеровцев мы даже не оглядывались — хотелось поскорее уйти из опасной зоны. Какой бы ни была эта, не то созданная при помощи швейцарского ускорителя, не то с его же помощью разысканная в хитросплетениях четвертого измерения временная реальность, егеря ведь не дураки. И ума догадаться о возможном нападении со стороны сжимающих ущелье склонов, у них должно было хватить. Правда, и мы тоже дураками не были, и высланные вперед боевые пары должны были об этом позаботиться.
К счастью, этого не потребовалось, и минут через сорок, как следует пропотев, и от души наматерившись про себя, мы перевалили за скрытый зарослями гребень. Имевшее все шансы превратиться в ловушку ущелье осталось позади вместе с кучей неразгаданных тайн, невидимыми никому, кроме нас руинами баксанской обсерватории и получившими нежданный карт-бланш немецкими егерями. Наш безнадежный поход продолжался…
А вид сверху открывался, честно говоря, просто обалденный, а кое-где — даже шокирующий! Под нами как на ладони лежало практически все ущелье: не знаю, как полковники с обоими Туристами, но я никогда не видел обсерваторской территории с этой точки. Фотографии — и те, из генеральской папки, и другие, уже испохабленные исполинским цилиндром аномалии — не в счет: вживую все оказалось куда эффектнее.
Это насчет «обалденного» вида. Шокирующим же было то, что на противоположной стороне ввысь возносилась не величественная гора Андырчи, а практически точно такой же склон — то самое зеркальное отражение, о котором в самом начале говорили Турист с полковником.
Но, как бы оно там не было, позиция мне понравилась — господствующая высота, подходящее освещение, почти идеальная дистанция действительного огня. При грамотном подходе можно, пожалуй, и без реактивной артиллерии обойтись.
С трудом отогнав милитаристские мысли, я опустил бинокль. Пусть их, тех егерей, у нас и без них проблем хватает. С избытком, я бы даже сказал. Кстати, нелишне и с полковниками посоветоваться — догадки насчет турпоездки в Швейцарию — догадками, но надо же, как говорится, что-то решать. И куда-то двигать. Не знаю как кому, но мне, например, эти вон воздушные разведчики над головой не сильно нравятся. Прошлый век, конечно, но могут ведь и засечь. И скорректировать на наши многострадальные головы что-нибудь сильно осколочное и очень взрывоопасное.
Да и альпийских «камрадов», не обязательно именно тех, что нас атаковали, я бы со счетов не сбрасывал: сильно сомневаюсь, что они не ошиваются где-нибудь поблизости! Немцев «а-ля сорок второй» они, конечно, не видят, но убедиться в благополучном доминировании избранной реальности можно ведь и как-то иначе. В смысле, через призму реальности две тысячи пятого года, например.
— Юра, — голос Сергея оторвал меня от мрачных размышлений стратегической направленности. — Посоветоваться бы…
Ну вот, если Эльбрус не идет к Кондратскому, то обязательно придет кто-то из полковников и сообщит ему (то есть мне — не Эльбрусу же!) какую-нибудь пакость. Прямо сейчас возьмет и сообщит:
— Слушаю.
— Смотри, — полковник зачем-то развернул передо мной карту местности — вполне приличного качества километровку, — мы сейчас возле обсерваторского поселка. Он отсюда уже виден, просто сейчас деревья мешают. Ну, если он, конечно, вообще в этой реальности существует как факт. Так вот, как думаешь, есть нам смысл туда идти? Кстати, заметил — на противоположной стороне ущелья никакого поселка нет?
Он задумчиво постучал пальцем по надписи «пос. Нейтрино», заставив меня внутренне вздрогнуть: точно так же совсем недавно вглядывался в разложенную поверх автомобильного руля карту тот, другой Серега из моего мира…
— Можно попытаться уйти дальше в горы, но без специального снаряжения это будет непросто, даже если и не идти через перевал. Да и должной подготовки у нас с коллегой, честно говоря, нет, — он криво усмехнулся. — Второй вариант — переждать здесь, пока пройдут основные силы немцев, и ночью или под утро снова спуститься в ущелье. Там все-таки какая-никакая дорога. Или, если хоть что-то уцелело, можно укрыться в подземном комплексе… а на самом деле, ни я, ни Валерий не знаем, что делать дальше, — более чем самокритично довел он свою мысль до конца.