— Только есть один нюанс, вернее два, — скользнув взглядом по сотворенному нами препятствию, сообщила девушка. — Точка совмещения будет прямо здесь — иначе вам просто не выбраться отсюда живыми. Так что там вас вместе со всем вторым этажом выбросит на такой же высоте, плюс вероятностная погрешность еще в несколько метров. И второе — я не могу точно сказать, в каком из двух параллельных миров это произойдет. Наши программы этого не предусматривали.
— Третий нюанс в том, успеет ли это вообще произойти… — буркнул я, прикидывая, задержит ли наше сооружение штурмующих комнату спецназовцев хотя бы на несколько секунд. А если и задержит — будет ли в этом ещё хоть какой-то смысл? Сейчас вон гранату сквозь прореху в двери забросят — и…
— И снова ошибаешься, майор! Вот это-то как раз и не проблема. Я уже запустила обратный отсчет, осталось… — видимая поверх баррикады часть двери разлетелась ошметками пластика, несколько пуль противно визгнули, сдирая краску, о боковую поверхность перевернутого шкафа. Праздничным фейерверком рассыпался люминесцентный светильник под потолком. Значит, все-таки штурм. Вскинув MPG, я несколько раз выстрелил в ответ и оглянулся.
— …меньше минуты. Сначала исчезнет временная петля — и я вместе с ней, затем начнется процесс… о-ох…
Девушка неожиданно оперлась о поверхность стола обеими руками и резко покачнулась вперед, ткнувшись лицом в экран плоского, не толще сигаретной пачки, монитора. На спине, обтянутой давно потерявшей былой вид голубой «церновской» курточкой, быстро расплывалось темное пятно. Очень быстро расплывалось. Рикошет. От стенки собственноручно перевернутого мной шкафа. Б…!!!
— Ох, мамочка, б-больно-то как… — тихо прошептала девушка, медленно заваливаясь набок. Подскочивший первым Сергей пинком отшвырнул стул и, подхватив ее подмышки, мягко опустил на пол. Осторожно приподнял ее голову, взглянул на выходное отверстие на груди и, дернув кадыком, отвернулся.
— Не волнуйтесь… я успела… только очень больно… очень… чуть бы попозже… и я просто исчезла… не знала… что… призракам… бывает… так… больно… — она даже попыталась улыбнуться, но залитые кровью губы уже не слушались. Неожиданно захотелось зажмуриться, не видеть…
— Прощайте… удачи… я… — незаконченная фраза повисла в воздухе горстью потревоженных звуком молекул. Что-то изменилось. Из коридора больше никто не стрелял, штурм закончился, так и не начавшись — но дело было не в этом. И даже не в том, что роковой для нас временной петли больше не существовало. А в том, что больше не было самого Времени. Неудержимая вечная река удивленно замерла, пытаясь осознать происходящие с ней изменения — и не понимая их.
Она успела.
Агент Тигрис успела одержать свою последнюю и главную победу. Не над теми, кто уже дважды убил ее, не над неумолимой смертью — над самим Временем. Она победила — и исчезла. Просто исчезла.
А в следующий миг (собственно, применимо ли это понятие — «миг» — там, где нет времени?) всё снова изменилось. Погас свет, испуганно вскрикнул кто-то из полковников — и под аккомпанемент жуткого грохота, разом со всех сторон навалилась ставшая уже почти что привычной тяжесть…
И я снова ухитрился потерять сознание. Хотя на этот раз никакие сорванные с петель двери на меня не падали.
На меня упала вся наша идиотская мебельная баррикада…
Глава 10
Первым, что я увидел, очнувшись, был пробивающийся из-под края смятого ударом офисного шкафа, которым меня и накрыло, свет. Слабенький не то утренний, не то закатный свет. Голоса я услышал чуть позже. Говорили по-немецки, все на том же до боли знакомом «швицердюче». Точнее, не то, чтобы говорили, а в довольно резких выражениях приказывали не двигаться и не оказывать сопротивления. Оп-па, это чего ещё такое?! Неужели все зря, и у нас ничего не получилось?! И мы по-прежнему в благословенной стране молочного шоколада, самых точных в мире часов и протонных ускорителей? Обидно, если так. Я бы даже сказал, фатально обидно.
Послышался звук короткого удара и возмущенный полувсхлип-полувздох кого-то из полковников. Ага, ну по-крайней мере, ещё кто-то из нашей окончательно поредевшей группы жив. Пустяк, а приятно. Интересно, кто? Валера или Сергей?
— Прекратите, вы же видите, он ранен! — это Сергей. С Валерой, судя по сказанному, тоже все в порядке. Ранение — учитывая то, что с нами произошло — не в счет. — Мы не собираемся оказывать вам сопротивления.
Я мысленно хмыкнул — ты, Серега, за всех-то не говори! Вы, может, и не собираетесь, а вот я — как раз наоборот. Если, конечно, выбраться отсюда сумею…
Пощупав вокруг себя, я с удивлением наткнулся пальцами на что-то уже успевшее стать привычно-знакомым. Никак добрая старая эмпэгэ-двадцать-два?! Кондратский, у тебя сегодня определенно счастливый день! Везет просто не по-детски. Ладно… Стараясь ничем не грюкнуть и не зашуршать, я подтянул оружие поближе и, извернувшись, приник к сочащейся светом щели. Каждое движение вполне ожидаемо давалось с трудом, все тело болело и ныло, но по сравнению с тем, чем на самом деле могло закончиться наше пространственно-временное «совмещение», это были сущие пустяки. В конце концов, окажись моя голова на полметра левее, меня могло и безо всякого там совмещения просто шкафом прибить.
Комната выглядела… нет, пожалуй, лучше так: комнаты больше не было. Было немыслимое нагромождение изломанных бетонных панелей, повисших на скрученных балках потолочных перекрытий, обломков гипсокартонной обшивки, непонятно откуда взявшихся сосновых ветвей — и прочее, и прочее, и прочее… В общем, заснул во вполне цивильном офисном помещении, а проснулся в руинах «а-ля Берлин сорок пятого». Или Грозный с интервалом ровно в шестьдесят лет. Ой, что было вчера…
И посреди всего этого поистине постапокалипсического великолепия, спиной ко мне, возвышалась парочка швейцарских спецназовцев в запорошенных известкой до стадии зимнего маскхалата комбезах. К сожалению вооруженных… стоп, какое нафиг, «сожаление»?! Счастье это. Простое армейское счастье. Сейчас, стало быть, и боекомплектами разживемся!
Плененных полковников я не видел, зато видел кое-что гораздо более интересное и, пожалуй, важное. Лес. Не просто некий абстрактный лес, конечно, а величаво колышущиеся в прорехах порушенных стен верхушки сосен. Не тех, из церновского парка, а наших родных сосенок стрижавского леса. Значит, получилось. Ну, спасибо, Танюшка, если выживу, если получится задуманное — всю ФСБ на уши поставлю, но тебя разыщу. Нечего тебе в призраках ходить, живая ты мне больше нравишься. Туда мы всегда успеть успеем.
Осторожно подсунув пальцы под край шкафа, я чуть приподнял его, убеждаясь, что сверху не лежит какая-нибудь двутавровая балка или обломок стены весом, эдак, в пару-тройку центнеров. Нормально, если упереться спиной и резко распрямиться, подниму. Стрелять, конечно, не сильно хочется — иди, знай, как далеко мы от дедушки-со-товарищи-энкаведисты десантировались, но иначе никак. Уж больно шумно вставать придется. А уходить ребята, похоже, не собираются. В принципе, винтовочка-то не сильно громкая, да и выстрелов будет от силы парочка. Рискнем.
Кое-как подтянув под себя колени и упершись ноющей спиной в заднюю стенку шкафа, я наощупь перевел MPG на одиночный огонь и приготовился. Ну, вдохнули-выдохнули… вперед!
Шкаф послушно вознесся надо мной; вознесся… и, конечно же, во что-то уперся примерно в метре над поверхностью бывшего пола, ощутимо шарахнув по хребту и загривку. Кое-как выставив перед собой винтовку, я дважды нажал на спуск: БУМ! И еще раз: БУМ! Попал. БУМ!
Третий «бум» к процессу сгорания заряда безгильзового патрона калибра «четыре-пять-пять миллиметра» никакого отношения не имел: это я дурацкий шкаф над собой не удержал. Кое-как выкарабкавшись из-под импровизированного панциря, я с нескрываемым облегчением увидел поднявшегося мне навстречу живого и здорового Серегу, чьё окровавленное лицо, ещё и украшенное здоровенным свежесработанным фингалом, выражало целую гамму чувств. Среди которых с огромным отрывом лидировало безмерное удивление. Нечто вроде: так ты чего, живой, что ли?!
— Угу, живой, — аки профессиональный телепат, подтвердил я. — Только покоцаный малость. И писать хочу. А в остальном — живой, зуб даю. Последний сувенирный.
Кряхтя и постанывая, я распрямился, занимая строго вертикальное положение. Похоже, все-таки утро. Нет, всё, больше никаких совмещений, черных дыр и серых занавесей, даже не просите! Спасу мир — и в запас. К Леночке. Или, скорее, Танечке, поскольку Леночка — опять же, если всё пойдет, как задумано — имеет все шансы никогда обо мне не узнать. Танечка, впрочем, тоже под большим вопросом — первое знакомство у нас было, знаете ли, весьма своеобразное! А в остальном… Брюсы Виллисы и прочие крепкие орешки тоже имеют конституционное право на заслуженный отдых и пенсию от родного минобороны. Как до дальних звезд долетите — разыщите, если что, вспомню молодость, спасу какую-нибудь захудалую галактику…
— Ух… — на большее полковника не хватило — видать, в зобу дыханье от избытка чувств сперло. — А мы думали…
— Насколько я в курсе, вы не думали, а приниженно умоляли прекратить рукоприкладство. Или прикладоприкладство — смотря, чем вас тут по мордам лица угощали.
Не сдержавшись, Серега громко фыркнул и помог приподняться Валере. Контрразведчик, в отличие от более удачливого собрата, выглядел неважно — по-крайней мере, руку и пару ребер он явно сломал. Хотя, учитывая, что нас и вовсе могло перемолоть в пространственно-временной мясорубке до состояния свежего мясного фарша, еще легко отделался.
Оглядевшись, я задумчиво хмыкнул. Красиво, однако! Особенно впечатляли проломившие пол стволы нескольких деревьев, аккуратно, будто острейшим скальпелем, срезанные на высоте метров десяти. Столь же аккуратно спиленные верхушки валялись тут же, вперемежку с обломками стен и потолка. Одна как раз поверх «моего» шкафа. Вот, значит, что это за совмещение с замещением такие — просто-напросто обмен двумя участками пространства с одновременным изменением сопутствующих временных координат. То есть, займи мы комнату на первом этаже, нам не пришлось бы ко всему прочему еще и падать с высоты двухэтажного здания. А Танюшка-то оказывается не просто молодец, а большой молодец! Ухитрилась не просто решить практически не решаемую задачу с нашим переносом, но ещё и досадила-таки напоследок своим бывшим коллегам, аккуратно «вырезав» из здания вычислительного центра наш этаж и обрушив в особо ценный подвал все три вышерасположенных!