— Ничего... Ну побудешь месяц-два, а потом или сбежишь, или повесишься. Тоже мне занятие, — презрительно сплюнул Витёк на жухлую траву, — каждый день лазаря тяни.
Встал, расправил затёкшие мускулы и спросил:
— Пиво доставать?
— Давай, — согласился Таран. — Выпьем да поедем, а то этого звона наслушаешься...
Галей пошёл к машине за пивом, а когда вернулся к товарищу, с удивлением увидел, что возле Тарана пристроился какой-то долговязый мужик с бутылкой «Пшеничной» в руках. Но одет прилично и на алкаша не похож.
— Дай ему стакан, Витёк, — распорядился Таран, с завистью поглядывая на красочную этикетку семисотграммовой бутылки.
Полный стакан водки незнакомец опрокинул в себя без видимых усилий. Не спрашивая разрешения, открыл зубами пиво и прямо из горлышка отпил несколько глотков.
— А это — вам, — кивнул он на остаток водки.
— Да мы пивка немного попьем и поедем, — стал отказываться Таран. — Я за рулём. И денег мы с собой не захватили.
— Обижаешь, кореш. Кому ж её оставлять? — спросил долговязый. — У меня доза — стакан. Больше не пью.
— Если доза — зачем такую бутылку брал? — вмешался в разговор Витёк.
— В другой таре не продавали, — пояснил незнакомец. И, протянув водку, попросил: — Пейте! За знакомство. Лёхой меня зовут.
Выпили за знакомство. Звон колоколов стал мягче и не таким тягостным.
— Ну что, «кум» вас мотает до сих пор? — равнодушно спросил Лёха, дымя сигаретой.
— Какой кум? — не понял Таран.
— Да следователь... — лениво пояснил тот.
— А-а-а... А ты откуда знаешь? — насторожился Таран.
— Пахан поручил присмотреть за вами, вот и знаю.
— Григорий Петрович, что ли? — догадался Толик.
— Он самый, — пустил струйку дыма долговязый.
— Поручил присмотреть, — зло повторил Таран. — Скажи ему, если я его встречу, голову за Саньку оторву! — пообещал Таран.
— Зря, — спокойно сказал Лёха. — В нашем деле всякое случается. Он не виноват, что так вышло. И посчитался за это. Двух за одного. А поговорить с вами он не мог, потому что слежки опасался. Чего ж самому в капкан лезть и вас тащить? А вы молодцы, не раскололись! — похвалил их Леха.
— Подписку с нас взяли... о невыезде, — уныло сообщил Витёк.
— Это ерунда! — ободрил их новый друг. — Я их в жизни столько давал, что и считать перестал. Или ты хотел к бабушке в деревню съездить? — насмешливо спросил долговязый.
Вытащив из внутреннего кармана пиджака тугой бумажный свёрток, он положил его на землю рядом с Тараном и сказал:
— Это вам велели передать. Там триста «кусков». Столько, сколько вы должны были взять в магазине. Только не шикуйте! — строго предупредил Леха. — Иначе враз сгорите! Ну, я пошёл, — поднялся он с жухлой травы. — Как-нибудь встретимся ещё. Не навек же он к вам прилип! — сказал Лёха, имея в виду следователя.
Небрежно отряхнул брюки от прилипших травинок, огляделся по сторонам и на прощание посоветовал:
— Если ещё будут приставать, держитесь старой сказки. Надоест слушать — и отстанут.
Лёха подцепил носком туфли пустую бутылку, отшвырнул ее далеко в сторону и, пока друзья смотрели, как она, кувыркаясь и поблёскивая в лучах вечернего солнца, катится по откосу вниз, исчез за ближайшими кустами.
Своему доверенному человеку, поставленному проследить за рестораном «Уют», Патов назначил встречу у себя дома. В больнице тот не работал, слежка за ним наверняка не велась, и к кому из жителей этого подъезда он пришел в гости, сразу не определишь: девять этажей вверх и на каждом четыре квартиры. Поэтому и дверь на условный звонок открыл сразу и без опасений. Гостя усадил к окну, возле письменного стола, а сам расположился в углу комнаты возле журнального столика.
— Домой после закрытия ресторана всегда уезжает одна, — докладывал Патову его доверенный о солистке Клаве. — Иногда на такси, иногда чья-то «волга» её забирает. Номер я записал. Живёт в городе, вот адрес, — положил он на стол листок из блокнота. — Там и номер машины. Квартира однокомнатная. Фамилия её Стайко. На ночь с ней никто не остаётся.
— Это всё? — разочарованно спросил Патов.
— Про неё — да.
— А про кого ещё что есть? — встал с места Виктор Георгиевич и подошёл к столу.
— Ещё я заметил, что у них там много людей крутится, которые никогда ни торговлей, ни кормёжкой людей не занимались.
— Ты их знаешь?
— Ну... друзьями мы никогда не были, — замялся пришедший. — Но кое-что друг о друге слышали. Вот, Дуплет, например. Или Дед. Их специальность — крупные грабежи. Между делом и пристукнуть могут, долго думать не будут. А теперь почему-то туда прилипли. И по всему видно, что они там свои. А этот Дуплет только недавно из зоны возвратился. Ему-то уж точно после его сроков и в городе, и возле него запрещено жить. А ходит открыто, не опасается, значит, какая-то отмазка есть.
— Ну что ж. Пусть крутятся, — спокойно сказал главврач. — И много их там?
— Четверых я знаю, а остальные — не поймёшь, с ними они или просто случайно заехали?
— Ладно. Больше там не появляйся. Они тебя тоже, наверное, приметили, только вида не подают. Хватит с нас неприятностей! — решил Патов.
Оставшись один, Виктор Георгиевич сел за стол и надолго задумался. Думать было о чём: все дела пришлось временно приостановить. В тайнике уже почти не оставалось места для кип каракулевых шкурок, а по срокам вот-вот должны были поступить новые партии товара. И разгрузиться нельзя: слишком велик риск. Придётся сообщить друзьям-азиатам, чтоб прекратили на время завоз товара. Заодно и распорядиться насчёт Жогина: здесь он ему не нужен. Даже опасен. За Шуртовым и магазином «Восток» ведётся постоянное наблюдение, и все связи с кооператорами пришлось прекратить. Чьи люди следят — неизвестно, да это и не имеет значения. Причём следят то ли намеренно нагло, то ли неумело, но в любом случае это действует на нервы. В тот день, когда они поехали с Шуртовым за город в «Уют», за ними сразу же увязался голубой «жигулёнок». Правда, ненадолго, им на «волге» удалось намного оторваться от непрошеных попутчиков, а затем, свернув на просёлок, кружным путём приехать в ресторан без «хвоста».
За больницей как будто наблюдение не установлено. А там, чёрт его знает. Кругом сосновый лес, ходи вокруг с корзиной, будто грибы собираешь, и посматривай по сторонам. И за домом, в котором он живет, наверняка наблюдают. Обложили! Но это ещё можно перетерпеть... А вот как быть с теми неизвестными, которые окопались в «Уюте»? Судя по тому, что он услышал от своего человека, компания там собралась серьёзная. А ведь это только верхушка, те, кого группа выставляет напоказ, чтобы знали, с кем придётся иметь дело, если Патов вздумает сопротивляться. А может, блефуют, и эти уголовники с их дурацкими кличками больше никого за своей спиной не имеют? Если даже и так, то справиться с ними будет непросто. Они не будут себя вести, как тот новичок, пришедший к Валерию Борисовичу с требованием денег. Хотя... Сами по себе уголовники, если ими не руководит умный человек, способны только на наглый налёт или бессмысленное убийство. Придётся появиться в ресторане ещё раз, взвесить всё на месте, а уж потом принимать окончательное решение.
«Интересно, есть у этой солистки домашний телефон? — подумал Виктор Георгиевич, взяв со стола справочник. — Если она из той компании — обязательно.» Долго искать не пришлось: в алфавитном указателе против фамилии Клавы был указан номер телефона. Патов посмотрел на часы. Судя по времени, она ещё должна быть дома: в дневные часы эстрада не работала.
Клава ответила сразу, как будто давно ждала этого звонка и, забросив все домашние дела, дежурила возле телефона.
— Вы ещё не передумали насчёт мебели из ореха? — спросил Виктор Георгиевич.
— А-а-а, это вы... Нет, не передумала. А что, появилась возможность достать что-нибудь хорошее?
— Не сегодня, конечно, — уклонился от прямого ответа Патов. — И надо бы ещё уточнить с вами кое-какие детали. Цену, в частности. Но это не телефонный разговор.
— Понятно... Встретиться с вами где-нибудь мы уже не успеем: мне скоро надо ехать на работу. А вы где сегодня ужинаете? — спросила Клава. — Может, найдёте время завернуть к нам?
— Твёрдо не обещаю, — ответил Патов, — но, может, подъеду.
«Поеду сам, — решил он, кладя трубку, — без Шуртова. Помощи от него всё равно никакой. Только надо отправить туда заранее двух своих. На всякий случай. А самому приехать позже. Сегодня надо решить всё!»
Таким он себе и представлял этого человека: подтянутым, ухоженным, уверенным в себе, одетым без крикливой броскости, но достаточно дорого. К столику, за которым сидел Патов, он подсел незаметно и естественно, без излишних церемоний, словно выходил куда-то на несколько минут, а теперь вот вернулся на своё место и ждёт официанта, чтобы сделать заказ.
— Клава просила передать, что она подойдёт позже, — сказал незнакомец, просматривая меню. И, снисходительно улыбнувшись, добавил: — Ничего не поделаешь — артистка. А эта публика не без капризов. Но вы можете предварительно поговорить о её заботах со мной. Или... о своих. Зовут меня Игорь Сергеевич.
«С Валерием в тот вечер говорил он! — понял Патов. — И не скрывает этого, иначе бы назвал другое имя. Да, собственно, зачем ему скрывать?»
Но это и к лучшему: он тоже понимает, что эта встреча должна быть решающей, после которой они либо станут друзьями, объединёнными общим делом, либо врагами, готовыми идти до конца и на всё. Собственно, они и были до этого врагами, но по векселям приходилось платить другим, а они, оставаясь в стороне, только подписывали их. Теперь, зная друг друга в лицо и сопоставив потенциальные возможности собеседника со своими, они должны были — каждый для себя — сделать окончательный вывод, что выгодней: заключить союз или продолжать вражду.
— Вы сказали Клаве по телефону, что возникли какие-то трудности с приобретением мебели, — начал разговор Игорь Сергеевич. — Может, я в чём-то смогу помочь? На женщин в таких случаях рассчитывать нечего: они не любят трудностей. И неудачников, — добавил он.