До обеденного перерыва он молча разгружал со своими товарищами машины с поступавшим товаром, с какой-то непонятной для них злостью громоздя пирамиды мешков и ящиков в складском помещении. А перед самым обедом пошёл к заведующей бакалейным отделом и попросил в долг бутылку водки.
— Ты что, Толя, до шабаша потерпеть не можешь? — удивилась заведующая. Но бутылку дала, даже не оговорив срока отдачи денег. С грузчиками лучше жить в мире.
— Не ресторан, конечно, — усмехнулся Таран, раскладывая на пустом ящике нехитрую закуску, — зато цены со скидкой. И к столику никто чужой не подсядет.
— От ресторанов теперь отвыкать надо, — заметил Санька, устраиваясь поудобнее возле ящика. — Прошли времена... А чего это ты разгулялся? — запоздало спросил он у Тарана, загодя очищая себе кусок колбасы.
— Идею одну с вами обсудить хочу, — пояснил Таран и первым, на правах устроителя, причастился из граненого стакана. — Фф-уу! — крутнул он головой. — Ну и пакость!
— Во чудик! — рассмеялся Витёк, принимая по эстафете освободившийся стакан. — Зачем же брал, если не идёт?
Себе он налил меньше полагавшейся ему доли и, предвидя упрёки товарищей, виноватым тоном сказал:
— Вы же знаете, что пью только ради вас. За компанию...
— Ничего, Санёк остаток осилит, — успокоил его Таран.
— Так какая идея? — вернулся к первоначальной теме разговора Санька, без труда прикончив остатки спиртного.
— Хочу жить, как человек, — перестал закусывать Таран.
— А сейчас ты как живешь? — спросил его Витек.
— Сейчас? Как раб! — убеждённо сказал бригадир. — Ходишь весь день, согнувшись под мешками. Мне иногда кажется, что у меня начал горб расти.
Товарищи по работе молча слушали. У них тоже временами возникало такое чувство, будто на спине постоянно лежит какой- то груз, не дающий им возможности ходить, как в былые времена, с гордо поднятой головой.
— Иной раз тащишь мешок на загривке, а тут, как назло, кто-нибудь из знакомых ребят стоит и таращится на тебя. Ничего не говорит, правда, но наверняка думает: «Амбал ты, и цена тебе, как амбалу», — продолжал свои рассуждения Таран.
— Всё правильно... — зло заметил Санька. — А как к нам ещё относиться? Каждому — по его труду? Пока боксом занимались, нас за людей считали, и друзей крутилось вокруг чёрт-те сколько! А теперь... Мы даже выпивать стали по каким-то углам.
— Ничего... — ободряюще сказал Таран, — в последний раз так собираемся. Скоро по-другому всё пойдет. Если, конечно, вы согласитесь...
— Слушай: ты или рассказывай, зачем позвал, или давай закругляться — скоро перерыв закончится, — угрюмо предложил Санька, бесцельно катая по крышке ящика пустую бутылку. Ему явно хотелось ещё выпить, но идти просить ещё водки не имело смысла: всё равно не дадут. Если бы это было по шабашу, тогда другое дело...
— Ладно, сейчас расскажу... Ко мне вчера один тип приходил. Григорием Петровичем назвался. Он нам кое-какую работу предлагает... По специальности, — улыбнулся Таран.
— Домой, что ли, приходил? — уточнил Санька.
— Нет... Я в гараже с «жигулёнком» возился, а он зашёл. Знает, что мы из бокса ушли и в магазине работаем. «Не надоело, говорит, за сто сорок гнуться?»
— А какая работа? — заинтересовался Витек.
— Деньги выколачивать... — криво усмехнулся Таран. — Из кооператоров. Он нам будет адреса давать и говорить, сколько с кого требовать. Вот такая работа, — облегчённо вздохнул он, закончив своё сообщение.
— Так они тебя и ждут с раскрытыми кошельками! — презрительно заметил Санька. — Некуда им больше деньги девать. Схлопочешь года три-четыре и не заметишь как... Тогда будет время подумать, где работать. Да и там без дела сидеть не дадут!
— Я ему то же самое сказал...
— А он?
— Прочёл мне целую лекцию, как это делается. И... я ему поверил. Для самой грязной работы у него другие люди есть. Наше дело — сходить и сказать, сколько они должны платить. Ну... и собирать потом деньги. А если откажутся — тогда ими другие займутся. Так он объяснил... Вот я и решил вас пригласить в это дело. Одному там не справиться. Не согласитесь — других найду. Страшного там ничего нет... — Видя, что ему не удалось полностью убедить своих товарищей, Таран, возбуждённо жестикулируя, продолжил: — Если я кому-нибудь на ринге бил морду, то мне за это платили деньги. И чем крепче бил, тем больше платили. А когда стали бить мне — вышвырнули без копейки. Как хочешь, так и живи. Ну вот я и выбрал... как жить. А вы, — поднялся на ноги Таран, — до конца дня подумайте, а потом скажете. Мне к тому другу с ответом сегодня идти надо.
И, направившись по тесному проходу к выходу из складского помещения, распорядился:
— Витёк! Убери там с ящика всё.
Санька с Витьком молча глядели вслед уходящему бригадиру. Идея, предложенная им для обдумывания, была заманчива в своей простоте и одновременно пугала непредсказуемостью возможных последствий.
В конце дня, разгрузив очередную машину с товаром, все трое присели ненадолго отдохнуть. Санька вытер со лба тыльной стороной ладони бисеринки пота, достал сигарету и, разминая её в дрожащих от усталости пальцах, спросил:
— А сколько он платить обещает?
— Кто? — не понял Таран.
— Ну, этот... друг твой... Григорий Петрович.
— А-а-а... Вот пойдём после работы вместе к нему и договоримся, — ответил Таран.
Внезапно Таран прервал свои размышления и подался на сиденье вперёд. Там, во дворе, что-то произошло: Витёк перестал бесцельно топтаться у бровки проезда, весь хищно вытянулся и напрягся, вглядываясь в глубину двора. Из-под арки вынырнула «скорая помощь» и, сразу после поворота набрав скорость, прошелестела мимо «жигулей». «Назад поехали не в ту сторону, откуда прибыли», — машинально отметил Таран. И ещё ему показалось, что шофёр «скорой» и сидевший рядом с ним верзила в белом халате слишком уж внимательно оглядели «жигули» и его самого. А может, просто нервы взвинчены и ему это только показалось?
Но вот то, что Витёк уходит от арки, — это не кажется. И уходит не медленно, как было условлено, а торопливо. Да ещё и оглядывается изредка, дурак. Почему он уходит? Ведь Сашка ещё не вышел из двора... И вдруг ясно понял, что он и не выйдет, и Витёк об этом знает. И не только знает, но и напуган, иначе бы он не стал так поспешно уходить со своего места.
Таран завёл двигатель и плавно тронул «жигулёнка», догоняя своего уходящего по улице товарища. В машину он его взял, когда тот завернул за угол.
— Что там случилось? — спросил он, разглядывая в зеркало растерянное лицо приятеля.
— Саньку «скорая» забрала, — коротко пояснил Витек.
Таран до того опешил, что чуть не врезался в багажник притормозившего впереди «москвича».
— Как... «скорая»? Он что: ранен или избит?
— Да вроде нет... Лицо в порядке, одежда тоже. Только вот... — замялся Витек, — шёл он к машине как-то...
— Как? — поторопил его с ответом Таран.
— Как будто выпил крепко. Санитары его под руки поддерживали. И глаза такие... ну... как в нокдауне.
— Номер заметил? — спросил Таран.
— Чей? «Скорой», что ли?
— Ну а чей же еще?
— Нет... А зачем?
— Зачем, зачем... Сколько в городе отделений? Где его теперь искать? Стоял как болван там! — раздражённо бросил через плечо Таран.
— А сам? Они же мимо тебя проезжали! — обиженно огрызнулся Витёк.
…И профессионалы
Человек слеп в этом суматошном мире и, отрывая по утрам очередной листок календаря, даже не предполагает, что принесёт ему наступающий день. А прожив этот день, неожиданно для себя обнаруживает, что, вместо ожидаемого счастья, держит в руках грязный хвост беды. Причём приходит она всегда с той стороны, откуда её не ожидаешь.
Ужинал Валерий Борисович обычно в одном из загородных ресторанов. Посетители там были солидные, не то что в центре города, где всякая шушера старается похвастать тем, что у неё в кармане завелась лишняя четвертная. Это им так кажется, а Валерий Борисович по собственному опыту знал, что лишних денег не бывает, даже если их очень много.
«Спроси любого человека, — думал он, сидя за столиком в ожидании официанта, — сколько ему денег надо — не скажет. Начнёт какую-нибудь муру нести насчёт костюмов, магнитофона... Или первым долгом про машину вспомнит. Это в лучшем случае. И редко кому придет в голову мысль, что деньги нужны для маленьких, но дорогих радостей: оплатить ежедневный ужин в хорошем ресторане, сделать приличный подарок любимой женщине, в бархатный сезон укатить с ней на юг, а приехав, купить, не торгуясь, у «жучков» стопку книжных новинок и смаковать по вечерам каждую страницу...
Тот, кто ведёт такой образ жизни, не хвастает мятыми кредитками в шумной тесноте городских ресторанов. Таким людям нужна тишина и пристойность. А найти их можно только за городом, в таком вот, например, ресторане со скромным названием «Уют», куда проезд на такси в один конец стоит дороже самого ужина. Но столь мелочными подсчётами Валерий Борисович никогда не занимался. Беспокоило другое... По его мнению, жизнь для таких людей, как он, устроена несправедливо: в молодости не хватает денег, к старости — времени, чтобы их с толком потратить. Пятьдесят два года — возраст приличный. Настолько, что можно ждать от судьбы любой пакости, и тут уж не до рассуждений, сколько можно ухлопать на свои капризы. Пока есть желания — человек жив, и чем их больше, тем полнее жизнь. Если, конечно, эти желания удовлетворять... Где этот чёртов официант? — очнулся от минорных мыслей Валерий Борисович. — Народа ещё не так много, не мог он меня не заметить.»
Вместо официанта к столику подошёл неизвестно откуда взявшийся мужчина в тёмном вечернем костюме, явно сшитом не в общедоступном ателье. И над причёской работал мастер не из привокзальной парикмахерской. На вид лет сорока... Приличного роста и отлично сложен. Минутой раньше Валерий Борисович не видел его в зале, хотя с того места, где он сидел, просматривались почти все столики и эстрада с оркестром.