Когда мы сталкиваемся с невзгодами или видим какое-то совершенно ужасающее событие, Шантидева советует: «Если способ исправить ситуацию существует, зачем испытывать фрустрацию? Если способа нет, в чем смысл фрустрации?»[19] Когда с помощью распознающей мудрости мы понимаем, что ничего предпринять нельзя, он рекомендует нам просто распознать этот факт и не тревожить себя несчастным настроем, а тем более яростью.
Вы, возможно, заметите в себе нежелание зацикливаться на этих негативных аспектах. Некоторые психологи утверждают, что сосредоточение даже на отсутствии плохого – все равно сосредоточение на плохом. С их точки зрения лучше уделить время работе над утвердительным: сосредоточиться на том, к чему вы хотели бы прийти, а не на том, чего хотите избежать или от чего хотели бы освободиться. Я думаю, что обе точки зрения имеют свою ценность. Хорошо не зацикливаться на враждебности, тревожности и омрачениях просто ради них самих, а вспоминать их потому, что они представляют собой часть реальности наших переживаний. Их стоит вспомнить для того, чтобы представить – на собственном опыте, – каково было бы отвечать на невзгоды без враждебности. Как бы это выглядело? Каково было бы не позволять себе поддаваться этому омрачению? Каково было бы ответить на происходящее с отвагой, творческим настроем и силой?
Тревожность – маленькая вредная вонючка. Даже когда все идеально – у вас могут быть идеальные супруг или супруга, превосходная работа, прекрасное окружение, отличное здоровье, – вы все равно можете быть полностью захвачены тревожностью, ведь что-то может измениться. На самом деле что-нибудь действительно изменится, так что ваша тревожность полностью оправдана! Для нее всегда будут веские основания – и она всегда представляет собой недуг. Тревожность никогда, никогда не бывает полезной. Это лишь омрачение. Каково было бы относиться к возможности возникновения опасности, невзгод или боли без какой-либо тревожности?
Последнее пожелание: «Пусть я обладаю благополучием и счастьем». Поиграйте воображением, применяя изобретательность и дальновидность. «Пусть я обладаю благополучием и счастьем». Что при этом подразумевается? Это фраза. Мы не молимся о том, чтобы она сбылась, а направляем свой ум, направляем свое желание. Пусть желаемое сбудется, пусть так и будет. Как вы представляете себе собственный период расцвета? Это нечто личное, а не какая-то формула. Этот расцвет относится к вашей воплощенной жизни – вашей жизни в контексте семьи, друзей, коллег, работы и окружения. Учитывая вероятность того, что все это изменится, каким вы видите свое процветание? Подумайте об этом.
Какого рода человеком я должен быть, чтобы расцвести так, как хочу? Какого рода человеком я хотел бы быть? Упор здесь делается на субъекте. Теоретически счастливым я мог бы быть и в развалинах на юге центральной части Лос-Анджелеса, и в великолепном диком краю. Главный вопрос – что бы я привнес в такую ситуацию? Какими качествами осознавания и поведения мне нужно было бы обладать, чтобы достигнуть процветания? Как бы я мог достичь благополучия и счастья?
С одной стороны, мы – индивидуумы, и при переходе из среды в среду, из сообщества в сообщество, из ситуации в ситуацию сохраняется некая непрерывность. С другой стороны, мы также существа, обитающие в определенном контексте. Я не просто Алан Уоллес: я Алан Уоллес в Калифорнии, в университете, в семье. Вероятно, большинство из нас нельзя назвать просто жертвами окружения: мы, скорее, неким осмысленным образом его выбрали. Что для меня означает расцвет в том самом контексте, где я обитаю? Как я могу переживать благополучие и счастье в этой одобренной и принятой мной среде? Как я могу пережить расцвет в настоящем?
Хотя мы и пребываем в настоящем времени, мы также находимся в движении. Поэтому полезно привнести в медитацию некие идеалы. Эти идеалы могут быть возвышенными, даже необычайными и безмерными. Они также составляют часть нашей жизни в настоящем. Обратитесь к ним: пусть я живу, чтобы все больше и больше воплощать этот идеал. Это чрезвычайно плодородная часть любящей доброты, обращенной на нас самих.
Расширение практики любящей доброты
Любящая доброта, которую мы направляем на самих себя, – преамбула к развитию любящей доброты по отношению ко всем существам. Перейти после этого этапа к основной части практики мы можем разными способами, но один из проверенных и подлинных методов – сначала сосредоточиться на человеке, которым вы восхищаетесь и которого любите. Это не просто дорогой друг, а кто-то, действительно вызывающий восхищение и уважение своей превосходной жизнью. Сосредоточьтесь на такой личности и вспомните ее (представим, что это женщина). Откройте для нее свое сердце так же, как открывали для самих себя: пожелайте ей благополучия и счастья. Подумайте о ее конкретных чаяниях и устремлениях, а затем пожелайте ей блага. Пусть ее чаяния исполнятся. Пусть она достигнет удовлетворенности. Некоторые из ее желаний могут быть личными, а другие – более масштабными. Далай-лама, например, хотел бы сделать Тибет зоной мира без ядерных испытаний и вооружения. Я желаю ему благополучия в этом начинании.
Следующая стадия – сосредоточиться просто на очень близком друге. Опять же, как себе, так и другим: пусть он обладает благополучием и счастьем. Очевидным образом, близкий друг – это человек, которого вы очень хорошо знаете, а потому вам, вероятно, знакомы его желания и цели, его тревоги и затаенные им обиды. Те из вас, у кого есть супруги или дети, будут внимать им с любящей добротой именно на этом этапе. Как жалко было бы посвятить целый затвор развитию любящей доброты и ни разу не задуматься о самых близких вам людях! Вспомнив о них, продвигайтесь по четырехчастному пожеланию: «Пусть ты будешь свободен от враждебности, свободен от омрачающего, свободен от тревог, пусть ты обладаешь благополучием и счастьем». Объедините свое сердце с сердцами этих людей.
Следующий этап в практике – сосредоточиться на людях нейтральных: на тех, о ком вы особо не задумываетесь ни с приязнью, ни с неприязнью. Если бы вы услышали, что такой человек только что погиб в автоаварии или выиграл в лотерею, ваш ум в целом остался бы безразличен. Если для вас к этой категории никто не принадлежит, это благородно и превосходно – но если кто-то в ней остался, сосредоточьтесь на нем. Это может быть человек, которого вы каждые несколько дней видите за прилавком на местном рынке. Сконцентрируйтесь на нем: «Как мне, так и тебе. Ты тоже желаешь свободы от страданий. Ты также хочешь отыскать счастье. Пусть ты его ощутишь. Пусть ты обладаешь благополучием и счастьем». Развивайте это состояние. Пусть любящая доброта, которую вы ощущали к себе и к другу, переключится на человека, к которому вы относитесь нейтрально.
Разумеется, на каждом уровне мы работаем не только с одним человеком: упражнение нужно повторять применительно к нескольким людям. Такой подход чрезвычайно разумен – устремляясь умом к конкретным людям, вы избегаете клише обобщенной любви, объекта не имеющей: «Я люблю человечество, но терпеть не могу людей».
У этой практики есть и другая версия, в которой вы просто устремляетесь умом в разных направлениях, посылая любящую доброту на восток, на юг, на север и на запад. Вы воображаете, что ваше осознавание подобно лучу света: «Пусть все вы, пребывающие на юге, будете свободны от враждебности, свободны от омрачающего, свободны от тревоги. Пусть вы обладаете благополучием и счастьем». Таким образом вы насыщаете любящей добротой четыре стороны света. Другой способ – не обращаться к сторонам света, а сосредотачиваться на всех живых существах впереди, позади и по бокам. Такой подход очень прямолинеен. Это ценная практика, особенно как дополнение к сосредоточению на конкретных людях. Я, однако, задаюсь вопросом: не попадем ли мы в ловушку обобщенной и отстраненной «любви», если будем практиковать только этот метод?
Как вы видите, практика любящей доброты очень проста и не требует развернутых объяснений. Разумеется, можно подробнее рассказать о работе с людьми, к которым мы не испытываем ни малейшей приязни. При мысли о людях, на которых мы затаили обиду, устранить враждебность сразу может быть невозможно. Определенные чувства могут быть сокрыты довольно глубоко, и тогда нужно снова над ними потрудиться: привнести больший уровень понимания и продолжать работать над расчищением завалов.
Преимущества, которыми в практике любящей доброты обладают миряне
Один из моих дорогих учителей, покойный Тара Ринпоче – чрезвычайно добросердечный человек, а также великий ученый и созерцатель, – как-то раз затронул эту тему, связанную с развитием любящей доброты. Ринпоче с детства был монахом и поделился своими наблюдениями о монашеской тропе к развитию доброты – в противоположность тропе мирян. Часть того, что побуждает монаха или монахиню отстраниться от семьи и стать бездомными, – это развитие некоего чувства равности, непредвзятости к ближним и далеким. Смысл в том, чтобы взрастить равное ощущение родства по отношению ко всем, вместо того чтобы предпочитать другим людям семью, за защиту которой и заботу о которой мы несем особую ответственность. Таким образом, один возможный путь к непредвзятому развитию любящей доброты – просто отстраниться от личных уз привязанности. Вы отдаляетесь физически: уходите в монастырь. Затем на этой основе из нейтрального отношения вы взращиваете чувство родства, любящей доброты и сострадания ко всем: к собственной семье и ко всем остальным существам.
Тара Ринпоче рассказывал об этом залу, полному мирян. Он отметил, что существует и другой возможный подход. Следуя ему, вы вступаете в брак, может быть, заводите детей и остаетесь мирянами. В этом случае вы теперь принимаете перед своими супругами особые обязательства – обязательства, которые не связывают вас с другими мужчинами или женщинами. Вы несете ответственность за заботу о собственных отпрысках: за особый уровень заботы и любви к ним, которого вы не ощущаете к другим детям. На самом деле, если бы вы обращались со своими отпрысками так же, как со всеми остальными детьми, то, вероятно, были бы паршивым родителем. Некоторым людям подобный путь подходит больше всего: вступая в столь близкие взаимоотношения с супругами и детьми, вы получаете возможность выявить любящую доброту, которая в противном случае вообще бы не проявилась. Бывают весьма сварливые монахи, которые так и не удосуживаются ощутить любовь хоть к кому-нибудь. Я сам четырнадцать лет был монахом и довольно долго – монахом, живущим в уединении. Могу сказать: если вы много месяцев подряд живете в одиночестве, то обретаете очень высокий уровень контроля над окружающей вас средой. Вы в точности знаете, сколько мюсли осталось в банке. Никто не застанет вас врасплох, сказав: «Ты доел все мюсли? А как же я?» Вы знаете, что можно включить обогреватель и не тревожиться, не будет ли слишком жарко кому-то другому.