Во-вторых, среди его знакомых в тот момент вообще не было девчонок.
В-третьих, между той Василисой, что была в детстве, и той, что встретилась Илье в первый, да и во второй раз в баре, была такая пропасть, что ее не узнали бы даже ее собственные родители.
Илья продолжил чтение. Детский сад… ветряная оспа… школа… первый класс на «отлично»… второй класс на «отлично»… грамоты… характеристики… Буквально через несколько строчек еще одна информационная вспышка прорезала его сознание.
Вот этого Илья действительно не ожидал. Это действительно был ключ к пониманию всего того, что делала или говорила Василиса, когда ее сознание не было сковано социальными рамками. Когда ее существо не было заморожено в ледяной глыбе душевной пустоты, созданной самой девушкой.
Сестра! Сестра… Погибла сестра Василисы. И как погибла! Точнее, конечно же, нужно было бы выразиться словами из досье: «Сестра Василисы Михайловны – Юлия Михайловна Прекрасная была зверски убита неизвестным в возрасте тринадцати лет. На теле пострадавшей было обнаружено более пятидесяти следов от ударов тупым предметом в основном в районе головы и плеч. Причиной смерти стал сердечный приступ, вызванный болевым шоком. Следов сексуального насилия найдено не было. Тело девочки было обнаружено в котловане замороженной стройки многоквартирного дома по адресу…»
Илья сглотнул и снова уставился в окно. Черная туча теперь затянула все небо. Это поэтому днем так парило. Гроза будет нешуточная.
Чистая, необузданная жестокость. Чистая, как слеза, без малейшей примеси мутно-белой похоти или волокнисто-розовой эмульсии ярости. Илья знал это чувство, Илья понимал его. Когда ненависть, не имеющая выхода, истлевает в прах, когда слезы горя и обиды от несправедливости и потерь высыхают, рождается именно это чувство. Он в полной мере познал его приблизительно в то же время, что и Василиса. И причиной тому был его отец.
Мысли Ильи снова вернулись к досье. Значит, вот он – переломный момент в жизни Василисы. Жестокое убийство ее сестры. Вот та отправная точка, после которой все полетелo в синюю бездну отрешенности. Учеба была практически полностью заброшена. Василису с большим трудом перевели в пятый класс, где она осталась на второй год. Несколько раз родители обращались в определенного рода специализированные учреждения с жалобами на то, что, по словам девочки, она слышит какой-то голос, заставляющий ее делать плохие вещи. Однако после непродолжительного курса лечения, опять же по словам девочки, голос пропал.
– Ага! Пропал он, – еле слышно прошептал Илья. – Просто ты решила, что проще будет об этом молчать.
Далее – вспышки насилия, драки с одноклассниками и не только, заявления в милицию, постановка на учет в «детскую комнату»… Все с этим понятно.
И вдруг еще один удар информационной кувалды, которая практически моментально лишила Илью ясности мышления и логики.
«… подозреваемыми по делу в убийстве Юлии Михайловны Прекрасной долгое время шли Эдуард Владимирович Самойлов такого-то года рождения и Дмитрий Владимирович Самойлов такого-то года рождения, обнаружившие тело в котловане замороженной стройки многоквартирного дома по адресу…»
Так… Стоп… Подозреваемыми были мальчики двенадцати и тринадцати лет, «…проживающие по адресу…»? Илья откинулся на спинку кресла, закрыв лицо руками. Не может быть! Этого просто не может быть!
Некоторое время Илья сидел очень тихо, боясь вспугнуть подлетающие к нему мысли. Они словно стайка лесных воробьев, приглядываясь, озираясь и делая ложные выпады, подбирались к Эдуарду. Наконец первая птица села на плечо Илье: один из подозреваемых в жестоком убийстве – двенадцатилетний подросток!
Вторая мысль через несколько секунд опустилась рядом с первой: и он проживал в одном доме с Василисой и самим Ильей!
Наконец третья мысль важно уселась между первыми двумя: этим подозреваемым был Эдуард.
Тот самый Эдуард Самойлов, который в такой неподходящий для него самого момент оказался у бара, где Илья имел общение с Василисой. Тот самый, что настойчиво добивался встречи с Ильей. Тот самый, что говорил о загадочной смерти своего брата, и тот самый, что расспрашивал про синтетические наркотики!
Илья убрал руки от лица и продолжил изучать предоставленный ему материал.
В итоге после нескольких месяцев расследования, медицинских экспертиз и множества различных процедур братьев Самойловых из подозреваемых перевели в свидетели по делу, продержали еще некоторое время в специализированных учреждениях, а потом дело закрыли и выпустили братьев в мир нежности, человеколюбия и добра под надзор соответствующих органов.
После закрытия дела Василиса становится невидимкой. Средне учится, больше никаких драк, никаких заявлений в милицию, с одной стороны – вот она – снова обычная девушка. Живет, дышит, ест, а с другой – словно и не человек вовсе, а имитация жизни.
Илья захлопнул крышку ноутбука и встал с кресла. Ужасно хотелось чего-нибудь выпить, но осознание того, что свежая голова в данный момент намного важнее, остановило его на полпути к полке со спиртным. Вместо этого он прошел на кухню и поставил чайник.
Значит, и Василиса, и Эдуард, и Илья в одно и то же время жили в одном и том же доме. Это не может быть совпадением. И Василиса, и Эдуард связаны с убийством Юлии, а Эдуард еще каким-то образом замешан и в убийстве брата. Да! Связей много, но они свалены в одну огромную кучу в углу. Пока даже не получается подцепить какую-нибудь одну нить, а уж говорить о том, что нужно начать распутывать этот клубок, не приходится вообще. Никаких выводов и заключений. Никаких доказательств.
Глава XLII
Я еду в метро. Мне точно так же жарко в эти дни лета, как и всем окружающим. Я точно так же проклинаю этот душный старый вагон без кондиционеров. Во мне точно так же копится раздражение. По моей спине мелкими щекотными каплями стекает пот, и я провожаю эти капельки каждой клеточкой своего тела. Они затекают в нижнее белье. Там и так уже все мокро и не очень приятно.
В вагон входит бойкая бабка-ястреб, хищно осматривая пространство на наличие сидячих мест. Я встаю, предлагая этому куску скорой смерти сесть и продлить свое существование. Я улыбаюсь, предлагая ей занять мое место. Вы никогда не выделите меня из толпы других людей. Во мне нет ничего, что могло бы броситься вам в глаза.
Бабуля не торопится, кидая гневные взгляды на толстого мужика, сидящего прямо под открытым окошком. Она-то хотела именно его место, где ветерок мог бы обдувать ее дряхлую плоть, но мужик притворяется, что спит. В итоге эта сука с пренебрежением садится на мое место, как будто с ее стороны мне была сделана необычайная услуга.
Словно ее воняющая говном и антибиотиками жопа оказала мне неимоверную честь, заняв именно мое место. Ты серьезно? Ты так выражаешь мне признательность за то, что я уступаю тебе место? Пренебрежением?
Пришлось заложить круг и выйти вместе с ней на ее станции. Потом ехать на трамвае. Потом следовать за ней до какого-то мини-футбольного поля, запрятанного среди маленького парка. И уж там, в полутьме, съездить ей от души по морде.
Тут же поднялся крик, достойный рева сатаны в преисподней, но он быстро был остановлен взмахом ножа, перерезающим гортань, ну и, соответственно, артерии, щитовидный хрящ и голосовые связки.
Бабка захрипела, впившись своими скрюченными пальцами мне в край джемпера. Кровь фонтанами била мне в промежность. Это было – как мастурбировать под душем. Мне не понравилось.
Отпихнув хрипящую бабку, сняв пропитанную кровью одежду и переодевшись в запасной комплект, который всегда у меня в рюкзаке, я держу путь к своему гаражу. Там у меня новая сказка. Мне удалось встретиться с одним из хулиганов, которые постоянно издевались надо мной в детстве.
Сейчас он сидит на стуле, привинченном к полу. Из бедра у него торчит выкидной нож-стилет, подобием которого этот всхлипывающий кусок говна когда-то давно угрожал мне. Он медленно-медленно истекает кровью.
Я вспоминаю, как эта свора окружала меня, как этот ублюдок плюнул мне в лицо, а его спасали от моих ногтей, готовых выцарапать его глаза, человек пять моих тюремщиков, хватавших меня за руки, за ноги, за одежду. А теперь мы с ним на равных. Только он и я.
Ну что, дамы и господа? Мой выход? Ничего меня уже не остановит, и можно будет наконец-то сбросить маски. Да! Только задержусь немного в гараже. Там нужно будет хорошо прибраться и залить после сегодняшнего все пероксидом.
Глава XLIII
Skype запиликал с запросом на видеовызов. Василиса отбросила спадающую на глаз прядку волос и кликнула «ответить». Вместо привычной картинки робота Бендера и фразы «Work on alcohol» на экране ноутбука возник темноволосый молодой человек с прической под нестриженного. На вид он был чуть старше Василисы. Одет в черную толстовку с капюшоном. Довольно симпатичный и располагающий. И почему она раньше не обращала на него никакого внимания? Вместо всяких случайных мудаков…
– Привет! – сказал Тоха.
– Привет! – ответила Василиса.
– Ну что, предложение встретиться еще в силе? – улыбнулся человек с экрана.
– Да, – сказала Василиса и указательным пальцем убрала какую-то соринку со стола.
– Как насчет сегодня вечером? – спросил Тоха. – Понимаю, что довольно неожиданно, но я просто…
– Хорошо, – ответила Василиса, так и не дослушав.
– Где? – снова улыбнулся человек с экрана.
На мгновение Василиса задумалась – будет ли уместно появиться там с Тохой? – но потом решила, что плевать она хотела на мнение любых посторонних ей людей.
– Тут недалеко от меня есть один симпатичный барчик… – начала она.
– Только учти, – перебил Тоха, – я на первом свидании не целуюсь и уж тем более никаких обнимашек.
– Хорошо, – рассмеялась Василиса, – считай, что это просто простава за помощь.
– Во сколько?
– Давай часиков в восемь.
– Договорились, – произнес Тоха. – До встречи.