Некий подрядчик в Багио утверждает, что, устроившись в городе, Агпаоа дал показательный сеанс «ручной хирургии» группе зрителей, в которой были священники, врачи и один инженер. Демонстрация проходила в доме подрядчика. В результате какой-то священник объявил виденное шарлатанством, врачи сказали, что это «любопытно», а инженер был убежден, что операция подлинная. Сам подрядчик пока еще настроен скептически.
С бруксайдской школой Агпаоа порвал, приобретя мировую славу, но тут много неясного. По одной версии, культ Агпаоа начался на западном побережье Соединенных Штатов, и раздували его некий хиропрактик, лечивший пассами и наложением рук, писательница и миллионер, добивавшийся разрешения на публикацию книги об Агпаоа. Эта группа, к которой присоединился доктор Чарльз Эдвард Барнетт, говорят, и сделала Агпаоа знаменитостью среди экзотических общин в Калифорнии.
Слава знаменитости померкла, когда звезда теле экрана Джо Пайн, понаблюдав Агпаоа в деле, дал разоблачительную передачу по телевидению: он по вторил все уловки Агпаоа. Агпаоа, по словам Джо Пайна, выбирал женщин с жирным животом, чтобы казалось, будто его пальцы проникают вовнутрь, тогда как на самом деле он просто погружал их в мягкую плоть, одновременно сжимая спрятанную в руке губку, пропитанную кровью, создавая тем самым видимость, будто она «вытекает из раны и тут же свертывается», Джо Пайна, когда он наблюдал Агпаоа, сопровождал врач, представившийся журналистом, и оба они, кажется, сошлись во мнении, что кровь настоящая. «Но ведь кровь так дешева на Филиппинах», — говорит Пайн. На это возражали, что если кровь была в губке, то она бы там и свернулась. Тем не менее Джо Пайн торжествовал, и культ Тони Агпаоа умер на восточном побережье, но тут же возродился в Мичигане. Возникло подозрение, что за всем этим стоит мощная организация. Не исключено, что существует подполье спиритов, которое объединяет всех чудотворцев мира, поскольку Агпаоа, еще пребывая в отшельничестве в горах, показал осведомленность о схожих культах, например, Бразилии.
Сам он тем временем разъезжал не только по (Соединенным Штатам, но побывал и в Японии, и в Пуэрто-Рико, и выступления расширили его клиентуру. Поговаривают, что совсем недавно в одном из клубов Багио подверглась лечению группа в тридцать японцев — всего за два часа. В начале сентября прошлого года в Багио побывали тридцать семь пуэрториканцев — тоже для лечения. Наплыв паломников столь велик, что одна из гостиниц в Багио до недавних пор была занята преимущественно пациентами Агпаоа. Перенос места действия на Лонг-Бич, возможно, был вызван усилением враждебности со стороны Медицинской ассоциации Багио, которая, как утверждают, имеет некоторые данные против Агпаоа, основанные на трех случаях лечения местных жителей.
Слава начала сказываться и на его образе жизни. Он только что построил новый дом (два этажа и подвальный этаж на участке в 2500 кв. м) с огромными спальнями и ванными комнатами на каждом этаже, с двумя кухнями, баром (сам он предпочитает пиво) и такими роскошными коврами, что он снимает обувь, когда входит в дом, и бывает недоволен, если кто-нибудь этого не делает. Спит он на круглой кровати, а его бумажник туго набит банкнотами в пятьдесят песо. Орава слуг опекает его жену Люси и двух детишек — мальчика и девочку. За границей он подчеркнуто щеголяет в тагальских рубашках, дома же предпочитает гавайские или ковбойки. Пообщавшись с американцами, он значительно улучшил свой английский язык; знающие его люди говорят, что он несмотря на свой особый дар, по-прежнему непритязателен и застенчив.
Могу засвидетельствовать, что он действительно не мудрствует: проторчав весь уик-энд на Лонг-Бич, я все же получил возможность посмотреть, как Aгпаоа делает операцию «голыми руками». В группу, которой позволили при этом присутствовать, входили помимо меня бельгийский священник из местного колледжа и фотограф. Фотографа в последнюю минуту попросили не пользоваться камерой — вспышка может отвлечь. Бельгийский священник высказал мнение, что Агпаоа не нарушает никаких религиозных предписаний, поскольку не требует от пациентов совершать обряды или молитвы, против которых могла бы возразить церковь.
Двумя днями раньше мне довелось несколько раз подряд прокручивать фильм, снятый во время операции одной пуэрториканки по поводу опухоли в матке. В кадре было показано крупным планом, как пальцы Агпаоа вошли в плоть и раздвинули ее, причем обильно лилась кровь. Видно было, как он что-то искал руками в полости, потом нащупал опухоль и вырвал ее. Затем его руки взметнулись вверх — показался покрытый кровью живот, однако ни раны, ни рубца не было.
А в понедельник около 11 часов вечера мне и бельгийскому священнику довелось наблюдать операцию в гостиничном номере, при свете лампы. Мы шли туда с открытым умом, и, говоря словами Уолкотта, он и сейчас открыт для доводов и сомнений.
В номере было полно дополнительных кроватей — как и во всех других номерах в отеле: пять или шесть. Одна женщина лежала на самой дальней от нас, еще одна — на кровати посредине. Ее только что прооперировали. Она рассказала бельгийскому священнику, что ей втирали лосьон, что она чувствовала холодок, который, казалось, проникал вовнутрь, и было «так приятно, так приятно».
На ближней к двери кровати лежала американка, и когда мы вошли, Агпаоа и его помощник уже стояли подле нее. Потом они сели на соседнюю кровать — она стояла очень близко, — и Агпаоа склонился над пациенткой. Они сидели справа от женщины, помощник — ближе к изголовью кровати. Мы, наблюдатели, стояли в ногах, но нас то и дело просили придвинуться. Я стоял в узком проходе между кроватями, на расстоянии вытянутой руки от Агпаоа и пациентки. Большая лампа свисала с потолка позади Агпаоа, но его тень на женщину не падала.
Когда мы подошли, Агпаоа встал, чтобы пожать нам руки. На нем были темные брюки и светло-зеленая тенниска — майки под нею не было. Он невысок ростом, плотного сложения, с брюшком; цвет лица темный, как у многих горцев. Кости черепа выдаются, особенно скулы и челюсть. Руки типично крестьянские: короткие пальцы, широкая ладонь — мне показалось странным, что она такая мягкая. Он приметливо поздоровался с нами. Незадолго до этого он выходил в коридор покурить, а чуть раньше массировал больной плечи, чтобы помочь ей расслабиться.
Пациентка была худа и очень бледна; она лежала, подняв платье до грудей, на бедрах — полотенце. Агпаоа попросил ее подогнуть колени, потом, взяв за талию, помог принять нужное положение. В ногах стояла чашка с прозрачной жидкостью — вода, а может и нет: в комнате попахивало спиртом. Рядом с Агпаоа лежали толстые ватные тампоны.
Он сел, взял тампон, окунул в чашу и бросил женщине на живот. Потом начал его массировать; пальцы двигались неспешно, крадучись, словно ища чего-то. «Как бы колеблясь», — заметил потом бельгийский священник. Говорят, Агпаоа не раз объяснял, что самое главное — точно выбрать момент. Иногда он отрывал руки, водил ими над животом, расставив пальцы, как будто показывая, что между ними ничего нет.
Потом вдруг руки начали двигаться быстрее и пальцы, казалось, погрузились в тело. Сжав обе ладони в кулаки, он свел их, а потом резко раздвинул: хлынула кровь и стала видна как бы открытая рана и нижней части живота, над лобком. Кулаки, похоже, удерживали края раны — значит, она была шириной и ладонь. Края были краснее, чем нутро — оно имело розоватый оттенок. Затем я увидел что-то гладкое и круглое, но не мог определить, что это за орган.
Придерживая края раны, Агпаоа обернулся к зрителям. «Видите?» — опросил он. Потом взглянул на Рафнера и спросил его: «Им видно?» Рафнер жестом предложил нам придвинуться поближе. «Как вы себя чувствуете, дорогая?» — спросил Рафнер женщину. Она была очень бледна, но все-таки слабо улыбалась. Агпаоа велел ассистенту вытереть кровь, стекавшую из раны по обе стороны живота.
Потом случилось нечто невероятное.
Я сам видел, как он отпустил края, и руки его погрузились в рану.
В это время я икнул, если верить бельгийском, священнику. Сам я этого не заметил, зато помню, что женщина вздрогнула и отвернула лицо.
Пальцы, целиком погруженные в полость, что-то судорожно искали, оттуда донесся чавкающий звук. Судорожные движения рук наводили на мысль, что они двигались бесконтрольно.
Стук в дверь прервал операцию. Вошел фотограф в сопровождении какого-то молодого человека. Фотографу разрешили находиться здесь, но запретили делать снимки. Чтобы показать и ему, Агпаоа снова раздвинул края раны: «Видите?» Потом руки снова погрузились вовнутрь, и снова донесся чавкающий звук, как при стирке.
Непрерывно двигавшиеся пальцы вдруг замерли, потом вырвали что-то черное, и Агпаоа бросил это в чашку. Пальцы снова закопошились внутри, потом опять замерли. Женщина снова вздрогнула. Агпаоа пробормотал ей что-то успокаивающее, но руки его не переставали двигаться. И вот, еще держа левую руку в полости, правой он вынул красноватый кусок неправильной формы, размером с картофелину, и показал его женщине. «Больше это вас не будет беспокоить», — сказал он. Затем положил кровавый кусок на тампон, поданный ассистентом.
Теперь его руки снова массировали живот — они казалось, заглаживали края раны. Внезапно они взмыли вверх. На обнаженном животе не было никакой раны, никакого следа. Агпаоа встал и заторопился в ванную. Почти тут же свет в комнате погас. «Просим всех выйти», — раздался голос. Наблюдатели покинули комнату в темноте.
Я вышел через ту же дверь, через которую вошел.
Минуту спустя Агпаоа присоединился к нам на веранде, и мы спросили, чем страдала женщина.
«Ее магнитные токи были разбалансированы, — сказал он. — Мне пришлось отрегулировать ее гипофиз, — тут он показал на свой лоб, — железу, которая контролирует все прочие железы организма. И еще у нее была киста в матке».
По-английски он говорил свободно, с легкой улыбкой. Потом он пожелал нам спокойной ночи и удалился.