На обратном пути в Сан-Фернандо мы обменивались мнениями с бельгийским священником и фотографом. Фотографа все это настолько поразило, что он после сеанса едва не лишился чувств. На бельгийского священника увиденное тоже произвело впечатление, но мы согласились, что кое-какие детали вызывают сомнение.
Во-первых, для такой большой раны ток крови был незначителен, правда можно предположить, что Агпаоа руками зажал вены. Во-вторых, кровь была водянистой на вид. Священник заметил, что кровь ведь непрозрачна, однако мы видели сквозь кровь кожу женщины. В-третьих, с чего это вдруг выключили свет в конце операции?
Одно из объяснений тому, что мы видели (или думали, что видели), — массовый гипноз. Но Агпаоа очень редко смотрел на нас. Кроме того, в дверь стучали, люди входили и выходили, появился фотограф — все это вывело бы нас из транса. Нас, наблюдателей, было трое, плюс три человека из группы паломников, плюс молодой человек, который привел фотографа. Никто из нас не оцепенел: мы двигались, оглядывались, отмечали в уме подробности, смотрели на часы.
Если же дело только в ловкости рук, то тогда тут работал мастер. Нам сказали, что Агпаоа действовал медленнее, чем всегда; обычно он завершает операцию в пять минут, а эта длилась почти десять. Мы обратили внимание и на медленные движения рук: он словно хотел, чтобы мы увидели все, и даже повторил кое-что ради припозднившегося фотографа. Если тут было какое-то мошенничество, оно, уверен, связано с первым тампоном, который положили женщине на живот. Возможно, что в нем находилась резиновая или пластиковая пленка — ее растягивали создавало иллюзию разреза, из которого виднелись внутренние органы.
Бельгийский священник обещал на следующий день съездить и справиться, как дела у прооперированной больной. Сам я отправился в Багио и там услыхал, что новая группа паломников — на сей раз двадцать семь японцев — прибыла для лечения.
В пятницу на прошлой неделе мичиганская группа американцев вылетела в США — по слухам, они были разочарованы. Приехавшие в инвалидных колясках так и не встали на ноги. Из тех, кто на костылях, только у двоих появились кое-какие признаки улучшения. Уильям Керносек, 14 лет, страдающий дистрофией мускулов, на Лонг-Бич ходил сам, а в обратный самолет вошел на костылях. Давиду Уильямсу, 32 лет, страдавшему расслаблением ног, помогло так основательно, что он отправился на танцы. «Я теперь так много хожу, что стер подошвы», — хвастался он. При посадке в самолет Уильям показал, что может обойтись без костылей. Но скептики говорят, что у синдиката мошенников, занимающегося «хилерами», должно хватить ума поместить в группу одного-двух мнимых больных, чтобы обеспечить пару «излечений».
Крови Агпаоа жаждет не только ФМА, но и бюро налогообложений, не говоря уже об ученых мужах: ведь, по их мнению, из-за него Филиппины предстали перед всем миром как центр знахарства. И все же наша культура органично включает в себя исцеление верой. Вот и сейчас земля содрогается от утверждений и опровержений, которыми нас оглушают чудотворцы от политики, вовлекая еще в один сеанс исцеления. Все они уверяют, что страна страдает от рака и что только они могут исцелить ее. И каждые два года мы вверяем свою судьбу вероцелителям, ложимся на очередную операцию. Стоит нам избран, их, и — мгновенно! — рак будет излечен. А два годи спустя одни знахари уверяют, что опухоль спала, тогда как другие — что она не только осталась, но даже увеличилась.
По сравнению с этим политическим знахарством Тони Агпаоа — сущий младенец.
ПРОРИЦАТЕЛИ ИЗ КИАПО
© 1977 by Nick Joaquin
Двенадцатая ночь, когда Младенец был явлен языческому миру — волхвам с Востока, знаменует и начало нового десятилетия — десятилетия семидесятых годов, которые, полагают многие, открывают новый этап христианской культуры; те, кому дано знать, уже прославляют его как век Водолея.
Впервые Младенец явился пастухам, и то богоявление может считаться началом нашей цивилизации: то была пора простой веры, наивного удивления, пасторальной невинности — благочестие младенчества.
Эта эпоха завершилась, теперь мы пребываем в мраке между двумя откровениями, всматриваемся и небеса, чтобы узреть утреннюю звезду, предвещающую новую эпифанию, новое богоявление.
Второе явление Младенца было волхвам, людям науки: яйцеголовым из лабораторий и обсерваторий, мудрецам, покорившим природу, способным читать на. небесах. За волхвами стояли века пытливых халдеев и вавилонской технологии.
Современный человек ближе к волхвам, нежели к пастухам; нынешнее поколение прославляет вторую эпифанию.
В одном из своих величайших стихотворений Т. С. Элиот видит агонию современного человека как «Путь волхвов», начатый с наступлением холодов, и худшее для путешествия время года, «да еще такой долгий путь», через враждебные города и грязные поселения, где за все дерут втридорога, через долины, «где никто не укажет дорогу»:
И голоса звучат в наших ушах:
Все это безумие и глупость.
Потом волхвы вопрошают: «Ради Рождения или ради Смерти мы проделали столь долгий путь?» Ибо эпифания рождения переходит для этих людей в «долгую мучительную агонию», ибо по возвращении домой им становится «чужд старый порядок вещей средь чужого народа, цепляющегося за прежних (югов».
Отчужденный, как волхвы, от «старого порядка пещей», Элиот, дитя викторианского оптимизма, отвернулся от богов своего века: от успеха, процветания, науки, неизбежного прогресса, от всех прелестен образования и всеобщего избирательного права. А потому тогда же и был заклеймен как реакционер, и парадокс здесь в том, что человек, целиком принимавший истэблишмент, возвестил начало движения, которое и сегодня сотрясает мир: молодые люди отворачиваются от мышиной возни, от истэблишмента и от всех старых богов — успеха, процветания, науки, неизбежного прогресса и т. п. «Я был бы рад снова умереть», — говорит маг в стихотворении Элиота; и гибель мира, не ими сотворенного, как нельзя больше обрадовала бы людей нынешнего времени. Сегодня в богатейшей стране мира бунт представляется в виде семейства, одетого, как хиппи, прощально машущего руками автомобилям, телевизорам, холодильникам и другим чудесным штукам, облегчающим жизнь. Они отправляются в путешествие с наступлением холодов, они начинают долгий путь к эпифании хотя голоса в их ушах говорят, что все это глупость и безумие.
Поскольку волхвы представляли науку и в то же время нечто большее, чем науку, они наилучшим образом олицетворяют и современного человека, который использует науку для того, чтобы выйти за пределы науки. На закате первого этапа нашей куль туры считалось, что вера и наука исключают друг друга. Теперь мы возвращаемся к волхвам, которые шли к вере при помощи знаний. В наши дни отмечается противоположность скорее между наукой «управляемого эксперимента» (воспользуемся введенным Д. Лоуренсом словосочетанием) и наукой крови, или тем, что Юнг называет «интуитивной наукой». Как астрологов и чародеев, волхвов с улюлюканьем изгнали бы из лабораторий и обсерваторий, но не из общины хиппи, не из общины новой дзэн, где современный человек вновь становится астрологом, колдуном, пророком, волхвом, провидцем.
Если Калифорния — «штат будущего», то сколь знаменательно, что там в администрацию одного из графств входит «официальный астролог». Множатся ведьмовские шабаши, их субботы празднуются в Британии. Потрясающий успех выпал на долю книги и фильма «Дитя Розмари», этого евангелия второго пришествия дьявола. Курсы колдовства предлагаются в свободном университете в Сан-Франциско.
Сверхчувственное восприятие (экстрасенсорика) изучается в лабораториях, в различных исследовательских центрах при университетах. Научный интерес к «шестому чувству», к оккультным феноменам пробуждается на Филиппинах. Доктора наук — такие, как врач Матильда Мартин Вальдес, — верят, что они входят в контакт с духами. Певица Летти Либоон — модная светская львица, но также и медиум, общающийся с потусторонним миром.
Астрология вошла в моду. Собственно, растущее племя астрологов утверждает, что расцвет их науки и наши дни основывается на астрологическом же феномене: смещении весеннего равноденствия, которое последние две тысячи лет находилось под знаком Рыб, в более удачное место зодиака, которым правит Водолей. Рыбы означали скептицизм и разочарование, а Водолей будет означать веру, надежду, милосердие и, следовательно, эпоху всеобщего мира.
Когда Луна находится в Седьмом доме,
А Юпитер вступает в союз с Марсом,
Тогда мир руководит нашими планетами
И любовь движет звездами.
Вот что такое век Водолея!
Это век, когда только в Соединенных Штатах насчитывается 175 тысяч астрологов; когда гороскопы составляют компьютеры; когда бизнесмены советуются с волхвами перед заключением сделки; когда популяризаторы предсказывают, что новая наука, астробиология, подтвердит древнее верование — судьба человека записана в звездах.
Шум Киапо едва доносится до женщины средних мет, которая устало бредет по бульвару Кесона. В сумочке у нее пузырек со снотворным. Она никак не решится снять комнату в гостинице и принять таблетки — сразу все, — чтобы больше никогда не просыпаться. Пустят ли ее в гостиницу одну?
Она только что внесла залог за освобождение из заключения сына, «трудного ребенка»; она только что узнала, что ее дочь, еще подросток, беременна (девочка не говорит или не может сказать, кто в этом виноват);.и в довершение всего открытие: у мужа любовница, хотя он с трудом кормит семью.
Но почему все это обрушилось на меня? — стонет про себя женщина. И мука переходит в решимость. Она пойдет — нет, не в гостиницу, а в кино, в туалете примет сразу все таблетки, потом найдет место и там, в темноте, уснет навеки.
Она ускоряет шаги, ищет вывеску кинотеатра И тут ее взор падает на объявление, нарисованное масляной краской на колонне аркады: «У