Росес ответил: если что и застраховано, так вся коллекция Филиппинианы, а не одни только рукописи Рисаля.
Но, настаивал звонивший, ведь можно же уговорить страховую компанию что-то уплатить за возвращение рукописей.
— И сколько бы мы ни получили, — вкрадчиво продолжал он, — неужели вы думаете, что мы забудем о министре просвещения? Вы получите свою долю, мистер Росес.
Это так возмутило Росеса, что он разразился бранью.
— Эй, мистер Росес, — изумленно вымолвил звонивший, — да вы сущий ковбой!
Потом он спросил, почему Росес сам не собрал нужную сумму. Росес сказал, что он на мели: выплачивает за дом и участок. «Я нарисовал очень мрачную картину состояния моих финансов».
Голос на другом конце провода стал угрожающим: если не уплатите выкуп, рукописи будут уничтожены — по вашей вине!
Он требовал еще одной встречи на следующий день, в воскресенье, но Росес отговорился тем, что ему предстоит держать речь на выпускных торжествах, да еще надо быть на годовщине свадьбы.
В понедельник, 5 февраля, газеты опубликовали декларации о доходах членов кабинета, и похитители тут же позвонили Росесу, чтобы сообщить ему: судя по опубликованным данным, бедным человеком его не назовешь. Росес выкручивался как мог, но доверия воров не вернул. Тем не менее они снова предложили встретиться.
В три часа того же дня Росес приехал на Лунету. Связной ждал его возле трибун. Он начал попрекать Росеса газетными заголовками и снимками.
— Как же так, мистер Росес, украли мы, а в героях ходите вы?
Росес фыркнул:
— Что же мне, ходить в негодяях только потому, что я ношу усы?
Связной сказал, что на этот раз им придется поколесить.
Они сели в машину, и Росесу было велено ехать прямо по бульвару Дьюи. Они задержались у бензозаправочной колонки в Бакларане и немного поболтали: связной явно проверял, нет ли за ними слежки. Потом поехали по шоссе № 54 и остановились у другой бензоколонки. Оттуда направились в ресторан «Альба» в Кесон-Сити.
По дороге связной вкратце рассказал, как была совершена кража. Все проще простого, объяснил он: одни сторожа спали, другие охраняли стройку. Воры отперли дверь поддельным ключом, а когда вышли с рукописями, сторожа все так же либо tulog[72] либо nakatanga[73].
У «Альба» связной и Росес вышли из машины и поднялись на второй этаж. Случилось то, чего боялся Росес: ему попался знакомый. Тот поздоровался, по Росес ответил каменным взглядом и прошел мимо, не отвечая на приветствие. Росес говорил: «Должно быть, этот человек решил, что я задрал нос, став членом кабинета».
Его спутник заказал что-то безалкогольное, Россе потягивал сангрию — красное вино с содовой и уговаривал связного вернуть рукописи.
Ему становилось ясно, что путаница и разочарование делали свое дело. Хотя связной не пил ничего крепкого, он начал выдвигать одно безумное предложение за другим. Устроит ли Росес его на работу? Обеспечит ли стипендию в медицинском колледже Дальневосточного университета? Может, им, ворам, лучше уничтожить рукописи, а вину возложить на бывшего министра просвещения, который, по их мнению, твердо стоял за неуплату выкупа?
Все было ясно: похитители понимали, что превратить добычу в деньги будет не так легко, как им казалось поначалу. Они стали колебаться и теперь-запрашивали только десять тысяч песо.
— Послушайте, — сказал Росес связному, — почему бы вам не дать мне рукописи прямо сейчас, а я посмотрю, что можно для вас сделать.
Они еще не закончили по первой, как Росесу уже удалось убедить связного отдать одну рукопись. Они оставили «Альбу», поехали в ресторан «Баррио Фиеста». Министру просвещения было предложено подождать здесь у входа; связной вышел из машины и исчез. Росес заключил, что тот сел в такси или джипни. Он ждал с полчаса. Он обливался потом — и не потому только, что был неподобающе одет. Официантки выглядывали, чтобы посмотреть на него, и, видимо, удивлялись, почему это он не заходит и даже не подъезжает ближе.
Прошла вечность, прежде чем связной появился с маленькой коробкой. Он положил ее на переднее сиденье и разорвал скотч, которым была заклеена крышка. Несомненно, внутри была рукопись «Фли-бустьеров». Он протянул ее Росесу, и тот тут же сунул ее под водительское сиденье. Человек все еще стоял возле машины.
— Вас подвезти куда-нибудь? — как бы невзначай спросил Росес.
Связной автоматически сделал шаг, как бы собираясь сесть в машину, но тут же отпрянул.
— Нет, я останусь здесь. — Он закрыл дверцу. — Только вы уж нас не забудьте, мистер Росес. Теперь, вы должны подумать о нас.
Росес поспешил уехать. Он вернулся в министерство, вызвал директора Монтилью, который тут же примчался и подтвердил, что Росес привез оригинал рукописи второго романа Рисаля. Была уже половина пятого, библиотека закрыта. Росес отвез рукопись в дом своего тестя, Рафаэля Виолы, сына дона Максиме Виолы — человека, который оплатил печатание романа «Не прикасайся ко мне». Вся семья торжественно спустилась вниз, чтобы взглянуть на рукопись и прикоснуться к страницам, написанным отчаявшимся человеком в самые мрачные годы его жизни.
В ту ночь рукопись надежно покоилась в сейфе дона Рафаэля Виолы.
Во вторник утром, 6 февраля, похитители позвонили Росесу. Они опять были в ярости. Газеты сообщают, что за ним весь день следовала полиция. Россе заверил, что он их не выдавал. Тем не менее следующие два дня они молчали. Казалось, рукопись Не прикасайся ко мне» потеряна навсегда.
Зато в пятницу были сразу два звонка: один в полдень, другой после двух. Воры были в отчаянии. Они готовы вернуть рукопись, но при одном условии: Росес должен подписать документ, ограждающий их от преследований.
Росес заготовил такой текст:
Я, Алехандро Росес, министр просвещения Республики Филиппины, находясь в дееспособном возрасте, место работы — Министерство образования на улице Арросерос в Маниле, нижеследующим заявляю и довожу до всеобщего сведения:
1) что я от имени и по поручению правительства Республики Филиппины вступил в полное владение оригиналами рукописей доктора Хосе Рисаля: стихотворения «Последнее прощай», романов «Не прикасайся ко мне» и «Флибустьеры», не уплатив за это ни наличными деньгами, ни каким-либо иным способом лицу или лицам, от которых я получил их, и что эти рукописи были переданы мне данным лицом или лицами в качестве благородного жеста, по их доброй воле;
2) что я не стану возбуждать уголовное дело ни в каком суде против лица или лиц, которые, насколько я. знаю и могу судить, были каким-то образом причастны к исчезновению вышеупомянутых рукописей.
После этого он отправился на Лунету. На сей раз ему пришлось более десяти минут ждать связного. Тот явно нервничал.
— Ехать придется долго, — сказал он Росесу. — Мы поедем в провинцию.
Они проехали по бульвару Дьюи, потом к Параньяке. Странно, но связной говорил не о рукописях, а о публичном доме в Параньяке. Он был возмущен: этот дом развращает молодежь, его надо закрыть. Росес тоже стал нервничать, когда стало ясно, что Параньяке они миновали. Похоже, направлялись в Кавите. Может быть, его хотят похитить и потребовать за него выкуп? «Но сколько бы они получили за меня? — смеется он теперь. — Девять песо?»
Вдруг ему велели свернуть направо. Они направились к пляжу Джейл. Он сделал вид, будто место ему незнакомо.
— Это пляж, — объяснил ему связной. — По воскресеньям здесь полно народу, но в будний день, как сегодня, здесь ни души.
Росес забеспокоился еще больше.
Связной уплатил охраннику у входа, и они въехали. Росес остановил машину у самой воды. Потом подписал приготовленное им заявление и вручил его связному. Тот вышел из машины и велел Росесу ждать.
— Тут меня никто не пристрелит? — спросил Росес.
— Если боитесь, — сказал человек, — поднимите стекла в машине.
Скоро он вернулся с небольшой коробкой. Сев в машину рядом с Росесом, вынул нож. У Росеса перехватило дыхание. Но человек всего лишь открыл ножом крышку коробки. «А ведь тут мог бы быть и пистолет», — пошутил министр. В коробке под скомканной бумагой лежала рукопись «Не прикасайся ко мне». Связной извлек ее.
— Вот она, — сказал он, вручая рукопись Росесу. — И не забудьте: вы должны позаботиться о нас.
Росес сунул рукопись под водительское сиденье… Он развернул машину, и они выехали с пляжа. Почти сразу же за воротами связной вышел. Перед этим опять обмотал руку платком: так он открывал и закрывал дверцу машины, чтобы не оставить отпечатков.
— Могу я пожать вашу руку? — сказал связной.
Росес пожал ему руку и быстро отъехал. «Я мчался с превышением скорости, ехал на красный свет, нарушал все правила: мне нужно было, чтобы какой-нибудь полицейский на мотоцикле увязался за мной для охраны, и надо же — ни одного!»
Приехав в министерство, он потребовал «две самых холодных бутылки «севен-ап», которые только можно достать», потом принялся звонить в газеты.
В ящике его стола лежала рукопись, нанесшая смертельный удар дряхлеющей империи.
Все вышеизложенное — история возвращения рукописей в том виде, как ее поведал Росес. Но есть но меньшей мере еще две версии.
Согласно другой — похитители вступили в контакт, воры получили минимум десять тысяч песо и все рукописи были возвращены одновременно; Росес же передавал их частями — ради ажиотажа и паблисити.
Согласно другой — похитители вступили в контакт с семьей Росеса, которая и выкупила рукописи, а затем разыграла драматический спектакль со всеми ними встречами, чтобы поднять репутацию министра просвещения.
По поводу первой версии Росес говорит: «Где бы я взял на это деньги?»
По поводу второй: «Все знают, что мой отец (дон Рафаэль Росес) никогда бы такого не позволил».