– Вы издеваетесь?
– В общем-то нет, – он слегка задумался, словно перебирал в памяти факты. – Я читал только одну. Большую такую. Правда, да, она давнишнего издания. Но материал преинтереснейший! Там и про ангелов, и про дьявола, и про рай. Удивительно! Меня прямо затянула эта история. Было интересно, чем кончится.
– Ну и чем кончилось?
Бенджамин сложил руки перед собой:
– Пока не знаю.
– А я знаю. Через неделю все кончится. В зале международного суда, тут недалеко.
Бенджамин улыбнулся:
– Нет, такого в Библии не было.
– А про ангелов было. И вы говорите, что их нет.
– А вы внимательная! Да, действительно, с ангелами неудобно получилось, вы уж меня извините. Но идея хорошая, мне понравилась. Надо взять на рассмотрение. Я вообще много чего интересного там прочитал. Вы, кстати, в Иерусалиме были?
Анна утвердительно кивнула.
– Знаю, что были, но неприлично не спросить, – он посмотрел на нее, она еще раз понимающе кивнула. – Так там экскурсоводы такое рассказывают, что удивляет просто. Такие вдохновляющие истории! А как все люди компактно собрали в одном месте. В Храме Гроба Господня столько вещей лежит из разных мест, и все рядом. Удивительно.
Анна представила, как в толпе туристов, преклоняющих колено перед плащаницей и шепчущих молитву на всех языках мира, находится Бенджамин. Как ему наступают на ногу туристы из Бразилии, как он стоит в очереди в кувуклию несколько часов, как его просят быстрее подниматься на Голгофу и не задерживаться. Голова предательски заныла.
– По местам молодости ходили?
Бенджамин рассмеялся:
– Я всегда знал, что у вас отличное чувство юмора! – продолжать он явно не собирался.
– Почему? Почему и зачем это нужно? Наказание такое за грехи человечества?
Бенджамин задумался:
– Никогда я ничем человечество не наказывал.
– Потоп?
– Ах, оставьте! Кто это выдумал? Зверство какое-то!
– Ангелы – выдумка, потоп – выдумка. Есть вообще правда где-нибудь?
– В людских историях? Да, есть. Чем ближе к Новому Завету, тем больше правды. Но она такая, эта правда, странная, что ли. Отличается от жизни.
– Апостолы?
– До или после смерти?
Голова пошла кругом, Анне пришлось присесть на край скамейки. Она обхватила голову руками и пыталась сдержать таким образом расползавшиеся мысли. Вдруг она поняла, что про апостолов ей было неинтересно.
– Мой дедушка.
– Да?
– Где он?
Пусть этот сумасшедший был редким психом, но только этот вопрос она бы хотела задать настоящему… Богу? Кому?
– М-м-м, сложно ответить. Я бы хотел, правда, но сложно. У вас его чувство юмора.
– Да, это правда.
– Ему проще, чем вам. Если это вас утешит.
– Проще? – Бенджамин утвердительно кивнул, рассказывать дальше он явно не собирался. – Я могу спросить?
– Попробуйте.
– В те последние его дни… Он помнит?
Дед ее тяжело болел, рак не оставил ему шансов. Последние дни были наполнены надеждой семьи и его бессознанием.
Бенджамин покачал головой:
– Нет-нет. Такое не запоминается. Это не важно.
– А что важно?
– Любовь, – он расплылся в улыбке.
– «Бог есть любовь».
– О, да вы читали! – Бенджамин всплеснул руками. – Какая ваша любимая история?
– Та, что происходит здесь. Та, что будет завтра.
Он понимающе покачал головой.
– Что мне делать?
– Вам?
– Да, мне, – Анна повернулась к нему с горящими словно в лихорадке глазами. – Я не знаю, как мне отстоять право на нашу жизнь. Смогу ли я? Как это сделать?
Бенджамин укоризненно поднял руку, останавливая ее:
– Гордыня. В смертные грехи включена, между прочим.
– Вы сказали, это люди написали и там много неправды.
Он рассмеялся:
– А вы мне нравитесь! Как ловко меня поймали, а? Да, не очень из меня проповедник, не находите?
– Не вызываете восторга.
– Вот и Ницше так говорил. Странный он человек, конечно, – Бенджамин поднялся и поклонился ей. – Всего доброго, Анна.
– Я еще вас увижу?
– «Ибо с тобою Господь, Бог твой, куда ни пойдешь».
– Вы этого не говорили.
Глубокий вздох:
– Владимир Ильич тоже так считал.
Обернувшись, Анна увидела только пустынную площадь перед своим отелем.
Глава 14
Войдя утром в зал заседания, Анна увидела на лицах Хуана и Кэна редкое недоумение.
– Вид у тебя что надо, конечно.
– Так плохо?
– Ну как тебе сказать, Эни. Лучше, чем в твой прилет из Сеула, но на этом, пожалуй, все.
Кэн протянул ей бутылку с водой, она жадно к ней припала.
– Вроде, не пили мы вчера так сильно, – Кэн озабоченно взглянул на нее.
– У меня и правда ощущение, как с похмелья, но это не из-за алкоголя. Дурацкие дни какие-то пошли. Событий много, времени обдумать нет совершенно.
– Да какие тут события? – Хуан недовольно хмыкнул. – Сидим тут, не привлекая внимания, ждем. Вот и все события. Зимой у моря в Шотландии веселее.
Анна расплылась в улыбке. Однажды она летала к Хуану зимой в Шотландию. Они что-то где-то должны были издать, времени как всегда не было совершенно, все планировалось сделать в последнюю неделю. Расцеловав семью, Мэривезер отбыл в одинокую деревушку в Шотландии, чтобы там, вдали от мирских забот закончить основательный научный труд. К нему присоединилась Анна с Джуном, позже прилетел и Кэн. Согласно плану, они сняли небольшой домик, хозяева которого любезно забили им холодильник и отключили интернет. Книги, наброски статей и свои идеи друзья посчитали достаточным набором для завершения работы. Холод в ноябре там стоял страшный: ночами выли ветра, словно в далекой Сибири, мелкий промозглый дождь не останавливался ни на минуту, а волны бушевали с такой силой, что разговора порой не было слышно.
Через неделю, по уговору, хозяева домика – милая семейная пара – нашли четверых друзей за партией покера у камина. Винный погреб был пуст, виски прикончен, статья даже не начинала писаться. Жена Мэривезера – а по совместительству их выпускающий редактор – была в ярости. С тех пор вместе они больше не работали над статьями. Каждый скидывал свою часть жене Хуана, которая собирала это все воедино.
Тепло разливалось в ее груди, когда она вспоминала ту неделю полного безоговорочного счастья. В принципе, если не вдаваться в подробности, сейчас происходило примерно то же самое. Они были вчетвером вместе, вновь могли общаться, не было в их отношениях ни злости, ни обид, их снова объединило общее дело.
Джун сегодня возглавлял заседание, хоть и не собирался выступать. Он выглядел невыспавшимся: глаза слегка покраснели, густые волосы непослушно выбивались вперед, закрывая его лоб, придавая всему его виду некую отрешенность. Анна непроизвольно покачала головой: его всю ночь терзали мысли о заседании. По крайней мере, ей бы очень хотелось, чтобы именно это и было причиной его вида. Сколько бы она ни пыталась ерзать на стуле, глаза его она так и не увидела. Что там сегодня – угли или мертвая вода?
– В чем дело, Эни? Не терпится получить повестку с обвинениями?
– Думаешь, сегодня, Хуан?
– Джуни говорит, что да.
– Впрочем, разницы нет. Пора с этим кончать, не считаешь?
Хуан покачал головой:
– Мне кажется, я больше боюсь того времени, когда все это кончится и придется выходить отсюда в реальный мир. В новую реальность нового мира. В новую реальность нового мира, которую мы создадим вот прямо здесь.
– Так странно, мы вроде бы не имеем к этому отношения, но берем на себя ответственность все равно. А эти пять блеклых рыб на том конце зала даже не замарают руки.
– Ты права, не замарают.
Начало заседания провел толстенький милый дядечка от отдела по надзору за вспомогательными репродуктивными технологиями. Никто и не слышал о таком отделе, видимо, его создали совсем недавно и приурочили это естественно к этому заседанию. Приветствия, проникновенная речь о важности данного заседания, скрываемые зевки журналистов и зрителей в зале. Джун не пошевелился.
Следующим на кафедру взошел уже знакомый адвокат – Джордж Стентон Майерс. Анна только сегодня сосредоточилась и запомнила его имя, кстати, вполне известное в юридических кругах. Они действительно выбрали лучшего, «бульдозер», который должен был прикончить саму жизнь на планете. Долго рассматривать его не хотелось, Анна опустила глаза и представила всю его предыдущую жизнь, что привела его к этому залу заседаний, за эту кафедру. Скорее всего, из полной семьи нелюбящих друг друга родителей, хорошая частная школа, теннисный клуб отца, благотворительный фонд матери, младший брат. Затем колледж Лиги Плюща, возможно, Йель, да, скорее всего именно Йель. Адвокатская контора отца «Мейерс и сыновья». Брак по расчету с дочерью материной подруги из фонда, двое детей. Мечтает стать сенатором, поэтому, вывалив язык на плечо, ввязался в этот маразм первым и по страстному желанию. Скорее всего, кто-то из пяти рыб напротив – его близкий друг.
И вот этот человек сейчас поставит жирную точку в роде человеческом. А, впрочем, не все ли равно, кто это будет?
– И сегодня мы имеем неимоверную возможность лицезреть всех участников этого процесса, – Майерс выкинул длинную руку с красивыми пальцами в сторону их двенадцати стульев. – Процесса перерождения наивысшего достижения человечества – репродуктивных технологий – в процесс управления обществом, миром в целом. И вопрос не в том, что это случилось, вопрос в том, как мы допустили это. Как, в какой момент будущее стало возможным положить в руки небольшого коллектива людей? Почему именно они? Кто их выбрал? Кто контролирует их работу? Да, мистер Лин создал комитет, контролирующий их работу, но разве он контролирует отбор кандидатов на ЭКО? Как это происходит? Кто-нибудь вообще в этом зале представляет, как это выглядит? Ведь, допустим, есть пара, которая приходит на ЭКО, а есть пара, которая не может прийти на ЭКО из отдаленного города, где в принципе нет подобной клиники. Вы скажете, что не повезло, а я скажу, что это несправедливость. «Но ведь они могут приехать в город, где есть нужная клиника», – возразите мне вы. Но как же их работа, их повседневная жизнь? Почему они должны ее прерывать только из-за того, чт