– Тебе нравится?
– Конечно. – Парни никогда раньше не дарили мне цветы. – Очень.
– Она напоминает тебя. – Его красивые губы расплываются в хитрющей улыбке. – Розовый цвет такой же, как твои…
– Не говори! – Я перегибаюсь через стол и зажимаю ладонью его рот, чтобы он не произнес бог знает что. Честное слово, я умру от стыда, если он скажет что-нибудь похабное. Я и сейчас не могу смотреть ему в глаза. Мы еще не виделись с тех пор, как вернулись домой, и мне несколько неловко.
Его озорные глаза искрятся беззвучным смехом, я убираю руку, откидываясь назад на стул, грозно глядя на него.
– Я собирался сказать… губы. – Он подчеркивает последнее слово. – И только-то! А ты о чем подумала?
– Сам знаешь. – Щеки горят от смущения. – Я надеялась, мы проведем занятие, не обсуждая произошедшее.
– В самом деле? Какая жалость, Челс. А я надеялся целый час говорить только об этом. Немного отдохнуть. Может, я мог бы поцеловать тебя и убедить прийти ко мне сегодня вечером? Придешь после работы?
– Ты правда хочешь, чтобы я приехала в два ночи? – Я в полнейшем недоумении.
– Хочу использовать любую возможность видеться с тобой почаще. – Он подходит к столу и берет мою руку, переплетая наши пальцы. – Я уже говорил тебе это, помнишь?
Я кладу розу на стол, нежно поглаживая пальцами ее бархатистые лепестки.
– Оуэн, что ты собирался сказать о розе?
– Я уже говорил. Ее цвет напоминает о твоих губах.
– Правда? – Поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом.
Он улыбается.
– Да. Ну и о твоих сосках. Потому что они такие же розовые.
– Боже. – Я хочу вырвать руку, но он не отпускает. – Не верится, что ты это сказал.
– Сама попросила. – Он пожимает плечами, сжимая мне руку. – Итак, ты придешь сегодня вечером? Время неважно. Я не лягу спать, буду ждать тебя.
Я несколько ошарашена тем, как легко он приглашает меня к себе ночью, не стесняясь говорит о губах и сосках, держит меня за руку и загадочно улыбается.
Все, о чем я могу думать, – это его руки, ласкающие мое тело, проникающие внутрь меня. И еще мои собственные руки, прикасающиеся к нему даже в самых интимных местах. Мы разделили нечто очень сокровенное, что только может произойти между двумя людьми, а теперь сидим здесь и ведем непринужденную беседу. О работе, учебе и сосках.
– Вчера утром я зашла в закусочную и поговорила с шефом. – Глубоко вздыхаю и сжимаю пальцы Оуэна. – Я больше не работаю в ночную смену.
– Ну слава богу. Терпеть не могу твои поздние смены. Опасно идти домой.
– Девушка, которая работает со мной, всегда подбрасывает меня до дома после работы. – Я пожимаю плечами, втайне радуясь, что он, оказывается, беспокоится обо мне.
– Все равно. Это опасно. – Его взгляд смягчается, цвет глаз напоминает зелень травы в теплый летний день. – Значит, ты сможешь прийти пораньше?
– А как же тренировка?
– Только до шести. Я сегодня не работаю. Решил работать чуть меньше, чем планировал. Лучше возьму больше смен после окончания футбольного сезона.
– Хорошо. – Даже прекрасно. Его график настолько плотный, что я боялась, мы совсем не будем видеться.
– Хочу показать тебе еще кое-что. – Он достает папку из рюкзака и кладет ее между нами на стол. – Мое портфолио по творческому письму.
– М-м-м. – Я медленно открываю папку и вижу красивую, аккуратную стопку сочинений Оуэна. Список заданий подшит с левой стороны, и там отмечены те, которые он уже сделал.
– Похоже, ты почти закончил.
– А то. – Он пододвигает папку к себе поближе, листает бумаги, пока наконец не находит что-то. – Прочти.
Беру листок и вижу напечатанные слова, но пока не могу разобрать написанное.
– О чем это?
– О тебе.
– О! – Не знаю, что сказать. Он такой нежный и милый. И так изменился. Расцепив наши пальцы, я беру листок, кладу прямо перед собой и читаю.
Моя трогательная маленькая роза,
Такая нежная и мягкая,
Теплая, покрытая росой…
Она как возвращение домой.
Я прижму ее покрепче,
Дам то, что ей нужно,
И, когда все отдам,
Буду счастлив.
Я вся горю. Смысл стихотворения очевиден. Боже, он ужасен. И вместе с тем бесконечно прекрасен.
– Оуэн. – Я подбираю слова и чувствую его взгляд. – Это…
– Неплохо, да? Поэт из меня так себе, да еще и с рифмой я не дружу, но эти строки пришли на ум вчера ночью, и я подумал, что в целом неплохо. Не идеально, но достаточно близко к тому, чтобы назваться стихотворением, а?
Молча читаю стихотворение еще раз. Затем еще раз. На первый взгляд слова кажутся невинными.
– Да, я действительно делал уроки вечером после тренировки. Представляешь? – Я слышу гордость в голосе и снова перечитываю, задерживаясь на строке, где он называет розу своим домом.
Это правда? Он так думает обо мне?
– Прекрасно. – Наконец-то я набираюсь смелости и поднимаю на него глаза. Он сидит, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги вперед, с жутко довольной миной на красивом лице.
– Я так и думал. – Он улыбается, сложив руки на груди. – Ты же поняла, о чем это?
– Конечно. Я же не дурочка.
– Не говори так. – Он улыбается еще шире. – Думаю, ты моя муза, Челс. Мое вдохновение.
Мои щеки становятся ярче розы, лежащей на столе.
– А ты не подумал, что учитель догадается, о чем ты написал? Он может этим оскорбиться.
– Мне все равно, – он пожимает плечами. – Мне нравится писать о… личном.
Мне одновременно хочется и убить его, и поцеловать.
Он садится, вытаскивает другой лист бумаги из папки и придвигает ко мне.
– Прочти. Это я написал несколько недель назад.
Прелестная свежая роза с колючими шипами
Застенчиво рдеет. Не покорилась никому.
Завоевать ее пришел, касаясь пальцами
Сначала медленно и нежно, лепестки раскрывая…
Лаская, привлекаю ближе.
Ближе.
Пока не сомну ее всю.
Лепестки раскрыты, красота измята
Моей рукой.
И теперь она
Моя Вселенная.
– Нам задали написать парочку стихотворений, – объясняет он спокойно и обстоятельно, в то время как я лихорадочно пытаюсь осознать, что он пишет о наших самых интимных моментах, что мы разделили, констатирует на бумаге, увековечивает. – Одно можно было сделать в любом понравившемся формате, а другое – обязательно рифмованное. Даже не знаю, какой из двух вариантов мне больше нравится. По-моему, они оба чертовски великолепны.
– Говоришь, написал это несколько недель назад? – Я пристально смотрю на него.
– Э-э-э, да. – Он выглядит смущенным. Ну наконец-то. – В тот вечер, когда ты была у меня и мы ели китайскую еду.
– Но у нас ничего не было! Ни поцелуев, ни прикосновений. Тогда вообще еще ничего не происходило между нами.
– У меня богатое воображение. – Улыбка исчезает. Его прекрасные зеленые глаза темнеют, кажется, будто меня затягивает в водоворот… Нас затягивает. Я ничего не соображаю и едва дышу. – То, что ты только что прочла, весьма ярко описывает произошедшее между нами пару дней назад. Вероятно, я могу предсказывать будущее. Не знаю… А может, я просто сумасшедший.
О господи! Голова как в тумане, язык отказывается повиноваться. Что происходит между нами? Всего пару дней назад я была уничтожена мыслью, что он хочет быть просто другом, а теперь пишет стихи о нашей зарождающейся сексуальной жизни и смотрит на меня так, словно хочет сорвать с меня одежду и овладеть мной прямо на столе.
– Скажи, что ты придешь сегодня вечером, Челс. Может быть, нам удастся парочка-другая вещей, которые вдохновят меня на дальнейшие стихи. – Он так мило улыбается, что я не могу не улыбнуться в ответ.
– Приду. – Я пытаюсь говорить ровным тоном, но мы оба знаем, что это притворство. Мне до смерти хочется прийти и побыть с ним. Наедине.
– Если повезет, ты будешь кончать всю ночь, – пробормотал он, и я моргнула, потрясенная, и даже не его словами.
– Что ты сказал? – Я хочу, чтобы он повторил это и убедиться, что не ослышалась.
– Ничего. – Он смотрит на меня честными, невинными глазами, так, что мне захотелось его ударить, а затем прижаться что есть сил и поцеловать. – Можешь ли ты помочь мне с английским? Завтра тест.
Как я могу сказать «нет»? В конце концов, я все еще его репетитор.
Его девушка.
Его роза.
Его дом.
Оуэн
Я счастлив. Черт побери, счастлив так, как не был уже довольно давно, если вообще когда-то был. Учеба – хорошо. Тренировки – отлично. Я чуть ослабил свой рабочий график, потому что только теперь осознал, насколько напряженным было мое расписание. Мне нужна по меньшей мере пара свободных часов в неделю, чтобы я мог расслабиться.
И я хочу тратить каждую свободную минуту на Челси.
Дома, забравшись с ногами на диван, я смотрю телик вместе с Уэйдом и жду Челси. Минут пятнадцать назад она прислала сообщение, что будет через полчаса и принесет ужин.
Учитывая, что желудок уже урчит от голода, а сам я сгораю от нетерпения увидеть Челси, то надеюсь, что она не задержится.
– Дез сказал, вы с ним повздорили, – говорит Уэйд как бы между прочим; он спокоен, но я понимаю, что ему любопытно.
– Типа того, – я пожал плечами. Не о чем тут говорить. – Ерунда. Просто сказал: мне надоело, что он тусуется у нас.
– Он не тусуется, и ты это знаешь, приятель. Он дает нам столько травки, сколько мы пожелаем, а иногда даже приносит пиво. Чего нам еще от него хотеть?
– Хм, не знаю. Может быть, мне не нравится, что в доме постоянно околачивается наркодилер, – пробормотал я, раздраженный, что все начинается сначала. – Он, черт его дери, торгует здесь, Уэйд. Этого больше не будет. Хватит. Я уже все обсудил с Дезом. Не знаю, что еще ты хочешь услышать.