Остановив фургон возле дерева, я приблизился к одному из трупов, желая рассмотреть характер его ранений. Как и было ожидаемо, на животе этого человека четко виднелись три отметины, расположенные достаточно широко друг от друга, явственно намекая на использование вил в качестве оружия. Другие тела несли на себе следы ранения от топоров, широких тесаков, переделанных кос и всего остального сельскохозяйственного инструмента, которое могли использовать крестьяне для расправы над беженцами.
- У них нет мизинцев. – почти пропавшим голосом сказала вышедшая из фургона Клии.
Суккубша правильно подметила этот факт. Каждого из трупов перед смертью лишили по мизинцу на правой руке. Это было распространённое наказание для тех, кто был замечен в воровстве, а среди уроженцев Побережья Цепей таких было очень много, если не считать вообще всех. Впрочем, местные могли просто не разбираться и банально совершить быстрый самосуд, не желая тратить время на обстоятельное решение судьбы многочисленных беженцев.
- Может, стоит обогнуть это место через лес? - жалобно пробормотала Этра, напугано прижимаясь к средней сестре. Хвостики нервно подрагивали от страха, - Вдруг нас встретят точно также?
- Согласна. - Мия брезгливо фыркнула, скрестив руки на груди и напустив на себя невозмутимый вид, стараясь не показывать свой испуг, - Не хочу стать черешней на ветке...
- Вы думаете, что это так просто? – вздохнул я, вытягивая из ножен тесак, намереваясь перерубить верёвки, - Дорог в округе может не быть вовсе, а мы потратим на их поиски часы.
- Тогда не стоит их рубить. – резонно заметила Клии, - Пусть они висят дальше. Хоронить их будет слишком долго, а так хотя бы лесное зверьё не пожрёт. – демонесса непринуждённо положила свою ладонь поверх моего кулака со сжатым тесаком, принуждая опустить оружие, - Пусть им даруют упокоения те боги, в которых они верили. Их смерть станет для нас уроком.
Глава 15
Когда мы миновали дуб и расположились в небольшом отдалении от дерева на ночлег, то я подумал, что стоит дальше идти пешими. Возможности оседлать лошадей у нас всё равно не было, а фургон постепенно становился всё больше проблемой, нежели преимуществом в долгом путешествии. Конечно, он позволял с относительным спокойствием ночевать и везти с собой намного больше груза, но был излишне заметным и несколько сковывал наше передвижение.
- А вы в седле держаться умеете? – с сомнением я спросил у сестёр, сидящих вокруг небольшого разведённого костерка, - Нам лучше раздобыть коней и бросать фургон. Дальше он станет только большей обузой.
- Умеем. У нас в аду свои лошади, но мы на то аристократия, чтобы в седле держаться и даже лучше, чем ты, тварь клыкастая. Небось никогда нормально на лошадях не ездил. - Мия хвастливо выпятила грудь вперед, скрещивая руки, - Хотя я что угодно оседлать сумею.
Дерзость девушки я пропустил мимо ушей, полностью сконцентрировавшись на окружении. Орочий слух умные люди называли «музыкальным», ибо был значительно острее, чем у самих людей или низкорослых дварфов с гномами. Это позволяло услышать малейшие звуковые детали окружения. Даже самый аккуратный шаг опытного охотника, оставшийся без внимания у дикого зверя, будет громоподобным для орка, сконцентрировавшегося на прослушивании округи.
- Идите в фургон. – тихо сказал я демонессам, которые стали внимательно следить за моей реакцией, - Рядом враг.
Девушки послушались меня и быстро спрятались в фургоне, оставив миски с кашей на земле. Я же, понимая приближение неприятеля, осторожно оттянул костяные пуговицы чехла с мечом, после чего приготовился вступать в сражение. Пусть слух мой был острым и внимательность находилась на высшем уровне, но даже так мне было сложно определить, сколько врагов сейчас приближается к нашему месту стоянки, и ориентировочно я бы назвал не меньше пяти. Они точно имели навыки в таком сложном искусстве, как передвижение по лесу, но даже так достаточно сильно шумели, чтобы ощутить их приближение минимум за сотню шагов.
Пока противник осторожничал, то промелькнула мысль о том, кто же вообще наши враги. Можно было бы подумать, что это бандиты или благородные бойцы местного аристократа, но что-то мне внутри подсказывало, что это разбушевавшиеся местные земледельцы, ощутившие запах крови и теперь готовые принимать на ножи каждого, кто приближается к их поселению.
- Так-так-так, кто это такой у нас на землях отдохнуть решил?
Из леса выбралась троица. Все достаточно молодые, чтобы звать их юными, но уже точно не подростки. Все были людьми, при воинской сбруе, однако было видно, что воинское ремесло для них было не основным. По их походке, поведению, движением можно было понять, что им куда привычнее обращаться с чем-то простым и незамысловатым, навроде сохи или плуга. Их главарь вовсе был в доспехе. Даже если элементы были из разных комплектов и в значительной мере побитыми, потасканными временем, но это всё равно была броня. К тому же, в отличии от остальных, в руках он держал полуторный меч, бывший привычным скорее для знати, чем пусть и для богатых, но всё же земледельцев. По нему было видно, что меч был несколько тяжеловат, отчего и орудовал парень им с недостаточной уверенностью.
Хотя здесь и было целых три человека, но и сейчас было слышно, что вокруг поляны спряталось еще минимум двое, вооружённых либо луками, либо арбалетами в качестве поддержки для остальных. Очень сомнительно, что у этих крестьян будет что-то относительно близко напоминающее ручницу, ведь такое оружие слишком дорого для земледельцев.
- А простому путнику теперь и в лесу покоя нет? – спросил я, не поднимая с земли двуручного меча.
- А ты, тварь зелёная, не из шушеры «цепников» часом будешь? – нахально спросил главарь юнцов, - Если так, то лучше отдай нам своих девчонок по добру и помрёшь тогда спокойно. Уж мы девочкам найдём правильное применение!
Троица заржала, а я лишь усмехнулся. Несмотря на ранения от болотных тварей, я находился в полном состоянии, чтобы устроить резню среди простых крестьян. Пусть сейчас их даже разительно больше, а своего нагрудника мне пришлось лишиться на трясине, но и текущего снаряжения будет достаточно, чтобы превратить этих наглых выскочек в кровавый салат.
- Попробуй отбери. – просто сказал я, поднимаясь во весь рост и изготавливаясь для битвы.
Ожидать вражеской атаки не стоило, и я решился атаковать первым. Противники стояли чересчур близко друг к другу, чтобы быстро суметь оказать хоть какое-то сопротивление. Уж слишком плохо на них действовал стадный инстинкт, от которого они старательно жались к друг другу, не чувствуя себя, похоже, хозяевами ситуации.
Первой жертвой оказался тот самый «богач». Он попытался было поднять меч, чтобы совершить незамысловатый удар от моего левого плеча к правому боку, но недостаток умений не позволил ему сделать и этого. Я просто врезался в него всей своей тушей, от души врезав ему в висок навершием рукояти своего цвайхандера. Шлем наверняка спас жизнь наглецу, но даже так он рухнул, как подкошенный.
Падение первого из врагов открыло мне возможность ударить следующего. Это был такой же молодой парнишка, держащий в руках двуручный топор. Напуганный падением своего начальника, он слишком медленно стал поднимать своё оружие, полностью открывая затянутый в гамбенизон торс. Этого было вполне достаточно для того, чтобы мне шагнуть назад, одновременно с тем совершая укол, пользуясь отнюдь не маленькой длинной своего меча. Оточенное четырёхгранное лезвие стремительно пробило набивную куртку, вонзившись в горячую плоть. Напавший же сразу согнулся, захрипел и выплюнул большие капли крови.
Стоит отдать третьему из бойцов должное, ведь он не возбоялся смерти двоих своих товарищей и даже сумел атаковать. В отличии от других, он был вооружён переделанной косой на короткой рукояти, чем-то отдалённо напоминающем рогатину. Боец был куда сноровистее, быстрее, стремительнее. Пока я протыкал его друга, который с подобной раной не проживёт и часу, то косарь шагнул в бок и попытался полоснуть меня по спине. Благо, я вовремя заметил угрозу со стороны и, отпустив меч, отпрыгнул назад, едва не оступившись из-за вылезшей из-под земли коряги.
- Ну ты и идиот. – прошептал я жалостливо, выхватывая из ножен поясе тесак, - Ведь здесь и помрёшь ни за что.
На мои слова ответа не последовало, и я в один прыжок оказался рядом. Человек попытался отмахнуться от меня, но такой выпад отразить было не столь сложно, и нога моя впечаталась в его грудь. Удар вышел страшным, кости его явно выдержать не были способны. Крестьянин отлетел на пару шагов и рухнул на землю, ударившись со всего размаху головой о корягу. Мягкий подшлемник никак не смог бы скомпенсировать удар, и дух из бойца вышел прямо на моих глазах. Очи его закатились, кости треснули, а мышцы расслабились, отчетливо говоря о том, что опасности этот человек больше не представляет.
Стычка заняла не больше десяти секунд, и только в последний момент, когда бой уже был проигран, решил показать себя скрытый в лесу стрелок. Запела отпущенная тетива, и стрела, преодолев небольшую территорию поляны, вонзилась в дерево на полшага левее меня. Впрочем, у этого стрелка был лишь небольшой шанс, чтобы нанести мне хоть сколь значительную рану.
Я успел заметить тёмную фигуру суетящегося между деревьев стрелка и был уже готов атаковать его чуть ли не играючи, но тут себя показал ранее выключенный из битвы главарь местных. Неизвестно, где он нашёл в себе силы, однако поднялся ноги и попытался было наброситься на меня сзади с длинным ножом в руках, пусть попытка была обречена с самого начала. После удара он не смог восстановить даже части своей изначальной прыти, отчего нападение оказалось достаточно медленным для того, чтобы я успел развернуться на носках и со всего размаху рубануть от плеча по вытянутой вперёд руке. Мгновение, и его обрубленная кисть валялась на земле, а крик адской боли разорвал ночную тишину леса.
Парень упал, скрючившись в позу эмбриона и прижимая культю к груди, продолжая орать при этом так, словно его прямо сейчас разрывали баграми во все стороны. Я уже готовился добить его всего одним ударом, отделить глупую голову этого земледельца от тулова, но меня остановил неожиданный окрик за спиной.