е расходы. А с момента окончания школы на счету у нее вообще лежало сто восемьдесят тысяч. В марте она сняла все наличные деньги – я с ее мамашей в банк ездил, там нам распечатку дали. По словам матери, в марте Александра приобрела себе новый айфон. Но на него не все деньги потратила. У нее могла остаться немалая заначка. Вывод: средствами для поездки в Сочи она и правда располагала. На билет ей бы хватило. И на первое время на курорте.
– И Руслан заработал в Москве, – подхватил Макар. – Вместе они…
– А ее вещи? Она взяла из дома одежду, чемодан, рюкзак? – задал важный вопрос Клавдий.
– Мадам Севрюнина затрудняется точно сказать – я поинтересовался, конечно. – Бальзаминов жевал сладкий хворост, запивая приторным чаем. – Заладила: я ее не контролировала, Алина жила сама по себе. Я по командировкам моталась в филиалы фирмы… Я по горло занята… С молодым любовником она голову потеряла. Дочку забросила. Все твердила мне: дочь совершеннолетняя, самостоятельная. Все ждала – объявится та, позвонит, пришлет сообщение. Правда, с течением времени ее материнская надежда угасла. Севрюнина сейчас отпуск оформила – вроде в Сочи с любовником улетают на днях – Александру искать самостоятельно на морях. А там уж не знаю – может, просто снова отдохнуть они решили вместе с женишком.
– Когда дочка без вести пропала, мать планирует отдыхать?! Ты, Михал Михалыч, их обоих в гибели Александры разве тоже не подозреваешь? – осведомился Клавдий. – Если предположить, что дочка матери мешала устраивать новую личную жизнь?
Бальзаминов глянул на него остро.
– Сами клинья подбейте к ее мамаше. Вдруг вам, волонтерам, повезет больше, чем мне. Только надо и Руслана тогда со счетов не сбрасывать.
– То есть их убили… если убили… вместе? – спросил тревожно Макар.
– Не забывайте про записку Александры, – напомнил Бальзаминов. – Нет у меня пока законных оснований записывать ее в жмурики. А ее мать с любовником в душегубы.
– Дайте нам адрес Севрюниных, пожалуйста, – попросил Макар. – И подскажите, где найти подружку Александры – дочку парикмахера.
– Она в нашей парикмахерской-эконом работает посменно, – ответил Бальзаминов. – Езжайте… адрес вот вам… отыщите ее на месте. А Севрюнина живет в «пасте».
Увидев недоуменные лица приятелей, он заржал.
– Хухрин с компаньонами в благословенные времена процветания и тотального гламура приобщал и нашу глубинку к европейской цивилизации. Навез итальянских спецов на фабрику – поваров-консультантов, – построил для них современный кондоминиум. Одну секцию подарил Севрюниной с дочкой, откупился. Крайний коттедж справа – отыщете. Три другие секции пустуют, на продажу выставлены. Итальянцы покинули Скоробогатово. У местных купить бабла нет. Охотников переселиться тоже нема… Для дачников-москвичей кондоминиум не годится. Он прямо напротив хлебозавода с фабрикой расположен. Фуры спать по ночам мешают.
Глава 8Записка
«Пасту»-кондоминиум для бывшего иностранного персонала Клавдий и Макар отыскали в Скоробогатове быстро, едва лишь проехали от шашлычной прямиком к хлебозаводу. Небольшие кирпичные двухэтажные коттеджи на огороженной ухоженной территории. Напротив через дорогу – современные фабричные корпуса, покрашенные в розовый и бежевый цвета.
Макар подрулил к воротам кондоминиума и посигналил.
– Мать Александры вроде не выглядит несчастной и скорбящей, – Клавдий кивнул на решетку ворот.
За ними появилась высокая стройная темноволосая женщина в широких джинсах-карго и полосатой майке.
– Риелтор? Покупатели? Коттедж смотреть? Опять?! – визгливым тоном прокричала она. – Я вам не привратник! Риелтор у владельца код обязан узнать на въезд!
Женщина нажала кнопку пульта и открыла им ворота. Они въехали и вышли из машины. Она демонстративно повернулась спиной, намереваясь уйти в свою секцию…
– Вы Севрюнина? Мама Александры? – спросил громко Клавдий.
Брюнетка резко обернулась. Темные густые ухоженные волосы рассыпались по плечам.
– Да. А вы кто? Что вам угодно? – Она уставилась на Клавдия в черном костюме. Затем перевела взор на Макара. В ее темных глазах вспыхнули искры интереса.
Макар мысленно сравнил дочь и мать. Ни малейшего сходства! Трудно вообразить более разные создания: стройная, поджарая, смуглая, изящная брюнетка-мать и приземистая, ширококостная, круглолицая русоволосая дочь с курносым носом. Лишь одна общая деталь у обеих – великолепные волосы.
– Нас направил к вам участковый Бальзаминов, – веско начал Клавдий. – Мы представляем интересы Розы Сайфулиной, чей сын Руслан пропал без вести, – Клавдий назвал свою фамилию и представил Макара как своего напарника. – Участковый сообщил нам об исчезновении примерно в тот же период – в мае – и вашей двадцатилетней дочери, бывшей одноклассницы Руслана. Для себя участковый поиски объединяет. Мы с моим напарником склонны теперь рассматривать оба исчезновения в единой плоскости.
– Вы частные детективы? – вежливо осведомилась Севрюнина.
Клавдий кивнул, но сразу пояснил:
– Мы действуем в интересах Розы Сайфулиной.
Севрюнина пропустила мимо ушей «тонкости перевода». Она откровенно разглядывала Макара. Выпрямилась, приняла изящную позу. А он отметил – несмотря на поджарую тощую фигуру и ухоженный вид, женщина вполне тянет на свой возраст – пятьдесят годков. У нее пронзительный, оценивающий, дерзкий взгляд зрелой и опытной, повидавшей жизнь любовницы и содержанки «большой шишки», покинутой, но не покорившейся судьбе, а пытающейся свить, подобно ощипанной райской птице, гнездо с новым потенциальным кандидатом-самцом.
«Самец» не заставил себя ждать: в крайней секции коттеджа распахнулась дверь, и по ступенькам медленно спустился бойфренд Севрюниной. Макар сразу окрестил его про себя Азазелло – невысокого роста, с широченными плечами, накачанными грудью и бицепсами и кривыми ногами. Он подошел, встал рядом с Севрюниной. Азазелло едва доходил ей до плеча. Лет ему было слегка за двадцать. Неулыбчивый, заросший щетиной провинциал с Кавказа.
– Мой жених Аслан, – представила Севрюнина коротышку-атлета.
– А ваше имя-отчество? – спросил вежливо Клавдий. Бойфренд доходил ему до груди, но пялился с вызовом.
– Полина Владиславовна, – Севрюнина опустила на глаза темные очки, украшавшие венцом ее темя. – Итак, вас ко мне послал участковый?
– Без особого энтузиазма, – признался Клавдий. – Хотя сам он, по его словам, объединяет случаи пропажи молодых людей.
– Он спятил, – сухо ответила Севрюнина. – Он говорил мне и Аслану ужасные вещи.
– Какие? – спросил Макар, подключаясь к беседе.
– А вдруг вы на пару со своим женихом убили Сашу, она ведь вам мешала жизнь устраивать. И половина коттеджа записана на ее имя. – Севрюнина опустила голову, голос ее зазвучал совсем глухо: – Мне, матери, подобное заявить! В глаза! При женихе! Иметь наглость! Я проконсультировалась с юристами – они согласны: типичный произвол. Полиция за два месяца Сашу домой так и не вернула. Им, полиции, выгодно представить дело о пропаже без вести потенциальным убийством. Но они не нашли трупа, поэтому возбудить уголовное дело по сто пятой статье не могут. А бросаться дикими обвинениями – пожалуйста.
Ни слез, ни скорби не проявилось на ухоженном лице Севрюниной во время ее монолога. Макар отметил: она говорит о трупе и статье УК отстраненно, если не равнодушно. Бойфренд лишь крякнул угрожающее и подбоченился.
– Участковый и с нами был… неприветлив. – Клавдий хмыкнул. – И особо не церемонился. Нашу подопечную Розу Равильевну он тоже безосновательно подозревает в убийстве сына.
– У тупоголовой нищенки он обыскал квартиру в хрущобе, думал – она сынка в ванне расчленила и по частям вынесла на помойку! – воскликнула зло Севрюнина и сразу осеклась. – Простите… вырвалось… мать Руслана – ваша клиентка… Я не хотела ее оскорбить. Я сама вся на нервах, не в себе. Таблетки горстями глотаю все два месяца.
– Мы понимаем, – мягко заверил ее Макар. – Горе матери ни с чем не сравнить. Значит, Александра не выходила с вами на связь?
– Нет. И ее телефон отключен, – ответила Севрюнина. – Я была занята на работе важным проектом, не могла бросить. Но сейчас, закончив дело, я взяла отпуск за свой счет. Мы с моим женихом летим в Сочи и, возможно, отправимся дальше… В Адлер, в Абхазию. Будем искать Сашу по всему Черноморскому побережью сами. Расспрашивать людей.
– Для вас ваша дочь цела-невредима? – спросил Клавдий.
– Да. Да! – пылко повторила Севрюнина. – Если бы хоть на минуту я разуверилась, я бы покончила с собой!
– Леля! – взволнованно воскликнул ее жених.
– Молчи! – Севрюнина цепко ухватила его за руку. – Ты один меня поддерживаешь и понимаешь, любовь моя. Но даже ты не сможешь… сердце мое рвется на куски…
– Леля! – уже раздраженно повысил голос юный Аслан.
– Моя Саша жива, – произнесла Севрюнина хрипло. – Я и ее отцу заявила: оторви зад от министерского кресла! Отец ты или кто? Твоя дочь, твоя кровиночка нуждается в тебе сейчас, как никогда прежде. Едем со мной ее искать!
– В Сочи? На Красную Поляну? В «Розу Хутор»? И озеро Рица? – самым невинным тоном осведомился Мамонтов.
– В «Розу Хутор» ее отец бы махнул на пару деньков. Даже со мной и Асланом. – Севрюнина криво усмехнулась. – Но его нынешняя не отпустит. Нашел себе новую куклу и развелся в мгновение ока. Меня все динамил когда-то – не в силах был бросить семью, осиротить детей… А появилась молодая пустышка… Она дочурка очень, очень влиятельного человека. Мой бывший Хухрин у него на побегушках, пресмыкается. Ну и женится теперь по расчету. Ему не до Саши и ее исчезновения. Заявил мне по телефону: ты бы лучше за дочерью смотрела, чем… дальше матом непечатно обо мне и Аслане. А я ему тоже матом… мол, за своей куколкой лучше следи! Тебе семьдесят, на черта ты ей сдался, старый хрен? Короче, поругались мы с Хухриным, и помощи в поисках дочки я от него не жду. Я участкового попросила: а вы и его проверьте, он же тоже жениться собрался, а вдруг и ему Саша бельмом на глазу показалась в его новой жизни? Слабо вам, полиции, Хухрина за задницу взять? А участковый на меня словно на больную психическую глянул. И забубнил – мол, ваш Хухрин Сашу даже и не признавал дочерью никогда официально! Да! Просто я пошла у него на поводу когда-то, мы уладили все вроде миром. Он давал деньги на воспитание дочки. И я не имела претензий до поры до времени. Не добивалась официального признания отцовства и алиментов. Но сейчас… все изменилось.