– В двадцать лет о последствиях поступков не размышляют. Действуют спонтанно. Тратят всю наличку, не откладывая впрок. Мы выяснили: обоих в Скоробогатове ничто не держало, – заметил Клавдий. – Я бы нисколько не удивился желанию Руслана сбежать от нищеты, от матери-пьяницы из городишки, где родной папаша пытался его грохнуть, а соседи считали горевестником, изгоем. И Александра оказалась лишней в их уютном европейском кондоминиуме, когда ее мать на шестом десятке закрутила роман с любовником чуть старше дочери. Помнишь ее послание мамаше?
– Севрюнина сочла записку клеветой.
– А кипучая злоба девчонки, когда она писала, ненавидя и мать, и ее бойфренда, и отца родного? Участковый наверняка решил, прочтя записку: нет дыма без огня. Может, к девице приставали всей компанией: и бойфренд матери, и батюшка Хухрин? Бальзаминов мамашу Севрюнину и ее жениха в убийстве дочери подозревает. Мол, для вида улетели в отпуск, а затем тихо ночью вернулись и… Наверное, он и Хухрина уже в черный список занес.
– Но если парень и девушка были в отношениях и вместе пропали, – Макар подбирал слова, – а в их убийствах подозреваются родные матери, отец и еще бойфренд, то получается – каждый из перечисленных мной совершил двойное убийство?
Клавдий смотрел в окно. Кромешная тьма…
– Клава, мы, общаясь с Розой, с Бальзаминовым, с Локи… И особенно с Севрюниной, когда она вообще отказалась с нами обсуждать Руслана и упоминала невозможность… точнее, свое категорическое неверие в любовные отношения дочери с ним, интим… Ты заметил выражение ее лица? – сбивчиво спросил Макар после паузы.
– Выражение?
– Ее эмоции? Брезгливость. Отвращение, – продолжил Макар. – И она моментально оборвала тему. Но выглядела так, словно ее тошнит.
Клавдий пытался вспомнить. Он не обратил внимания на факт, поразивший Макара.
– Они нам все недоговаривают что-то важное, – уверенно произнес Макар. – Мы пока еще мало узнали. Но под всем этим кроется что-то еще. Главное. И очень значимое.
– Насчет умолчаний я с тобой согласен. Темнят. – Клавдий кивнул.
– Все же почему отец Руслана хотел его убить в детстве? – спросил Макар, обращаясь к мраку за окном.
– Он его бесом называл, – вспомнил Клавдий.
– А в городишке его именовали Приносящий Беду. – Макар помолчал. – Если мы не проникнем в суть скрываемого всеми, мы в наших поисках вперед не продвинемся.
На следующий день Клавдий и Макар застали бывшую одноклассницу Руслана и Александры Анастасию Котлову в Скоробогатове в парикмахерской.
– Вы стричься? Ко мне по записи? – осведомилась она с изумлением, оглядывая их, когда они вошли в тесный, пропахший дешевой парфюмерией зал, где в четырех креслах угнездились в полном гендерном равенстве клиенты: две аккуратных старушки, шофер-дальнобойщик и юноша азиатской внешности с роскошной черной бородой.
– Мы частные детективы, приехали к вам по делу о пропаже без вести ваших друзей, – произнес Мамонтов. – Уделите нам, пожалуйста, время, Анастасия.
Макар разглядывал Котлову. Настю… так ее намедни именовал коллега: парикмахер, трудившийся сейчас у соседнего кресла. Котлова и правда до боли напоминала Настеньку из фильма «Морозко». Этакая скромняга-Золушка, худенькая, изящная, большеглазая, милая, тихая. И голосок ее оказался тоненьким. Но вот она отвела взгляд, поджала губки-бантик, и выражение ее лица мгновенно стало жестким и замкнутым. Неприветливым.
– Я ничего не знаю, – пропищала она. – Зачем ко мне какие-то детективы? Я ни при чем. Уходите.
– Мы примчались издалека специально для беседы с вами… Настенька. – Макар улыбнулся ей.
– Я на работе, у меня клиентка. Мне некогда разговаривать с незнакомыми мужчинами, – отрезала Настенька Котлова.
– Вы заканчиваете окрашивание волос пожилой леди. – Макар обаятельно улыбался насторожившейся пенсионерке в спортивном костюме. – У вас потом наступит почти полчаса паузы, пока краска подействует. Нам хватит времени задать вопросы. Мы подождем.
– Воля ваша – ждите. Только я ничего не знаю. – Настенька Котлова демонстративно занялась клиенткой.
Они вышли на улицу.
– Я едва не задохнулся, – пожаловался Макар. – Как она смену выдерживает?
– Деревенский «эконом» не барбершоп на Патриках, да? – усмехнулся Клавдий. – Благоухает в «экономе» отнюдь не «Ганимедом».
– Настенька нас уже послала подальше, – уныло заметил Макар.
– Выползет через полчаса. Любопытство сгубит кошку. И потом ты ей явно приглянулся.
Клавдий словно в воду глядел: Настенька Котлова вышла из зала через четверть часа. Тряхнула темными, собранными в хвост волосами, и уставилась на высокого Клавдия.
– Ну? – пропищала она.
– Когда вы последний раз общались со своими бывшими одноклассниками Русланом Карасевым и Александрой Севрюниной? – спросил Клавдий.
– Не помню. Повторяю – я ни при чем. Они оба пропали – в поселке так говорят. Но я ничего не знаю, – отчеканила Настенька.
– Ага. То есть нам уже сваливать? – огорчился Клавдий. – Роток на замок? Ариведерчи?
Настенька посмотрела ему прямо в глаза. Макар достал мобильный.
– Сколько стоит у вас стрижка? – поинтересовался он.
– За деньги, да? – Клавдий уже внаглую подмигнул Настеньке. – Купим информацию.
Настенька показала четыре пальца, на них блистали серебряные колечки.
– Серьезно? Расценки драконовские в «экономе»? Или только для нас такса? – хмыкнул Клавдий.
– Диктуйте свой номер, я вам переведу деньги, – вежливо произнес Макар.
Настенька продиктовала. И улыбнулась Клавдию – весьма мило и скромно.
– Только не ври, красотка, – посоветовал ей Клавдий. – Четыре тысячи переведены. Ты наша должница. Если солжешь, включу счетчик. Бес-по-ща-дно.
Она резко вскинула голову. Ее темные глаза вспыхнули.
– Я Хвоста… Руслана не видела очень давно. На фиг он мне сдался. С Алиной мы пересеклись…
– Когда? Где? – спросил Клавдий Мамонтов.
Настенька Котлова держала паузу. Картина всплыла перед ее взором:
Севрюга, закутанная черной клеенкой, поворачивается в парикмахерском кресле спиной к большому зеркалу, а она – Настенька… услужливо сует ей в руки круглое зеркало посмотреть вид сзади на ее длинные густые тонированные пепельно-русые волосы, распущенные по плечам.
– Классный оттенок. Алина, тебе идет, – хвалит она.
– Супер! Постаралась ты. – Севрюга придирчиво разглядывает свои русые патлы в зеркале и вещает снисходительно: – Зачет. В счет прежнего долга и процентов. Я потом гляну, сколько набежало.
– Я всегда тебя покрашу. Если надо – домой приду, сделаю. И насчет маникюра тоже, и педикюра, как прежде, – тихо бормочет Настенька. – Только очень прошу…
– Чего еще? – Севрюга кладет зеркало на стойку и выбирается из кресла. Она вдвое шире и гораздо крепче субтильной Настеньки.
– Выключи счетчик. Пожалуйста!
– Я ж не одна, – Севрюга пожимает плечами и стаскивает с себя парикмахерскую клеенку. – А другие?
– Это все уже закончилось в школе! И они ж все как ты – Паук, Хвост… А Локи, он… Пожалуйста! – Настенька уже умоляет бывшую одноклассницу. – Я не могу больше столько платить.
– Я тебя предупреждала. Сороковник для тебя сумма неподъемная, а с процентами и счетчиком вообще зашкалит, – отвечает Севрюга. – Но ты меня не послушала. А я с тобой по-человечески. Я тебе все объяснила. Но ты уперлась. Насть, ну скажи мне честно – зачем тебе такой айфон?
– Ты ж себе купила.
– А ты мне позавидовала? – Севрюга усмехнулась. Протянула руку, выдвинула парикмахерский ящик и достала флакон спрея-ухода для волос с маслами, предназначенный лишь для особых клиентов. Начала прыскать на свои волосы.
– Пожалуйста, отпусти меня. Долг и проценты я тебе уже выплатила. Я посчитала, – заявила Настенька.
– Нет. Ты мне все еще должна. И нашим… моим всем тоже. Если я тебе, подруга, сделаю скидку, остальные тоже захотят. А пацаны моей доброты к тебе просто не поймут. Усекла?
Настенька опустила долу гладко причесанную головку. Она не желала встречаться взглядом с Севрюгой. Она ее ненавидела. Севрюга поплатится за свою жадность однажды…
– Она приходила ко мне в салон волосы тонировать, – пропищала Настенька. – Кажется, тринадцатого мая.
И снова умолкла, глядя мимо Клавдия и Макара – в пустоту.
Севрюги больше нет. А значит, и долга ей – жадной скотине – не существует. Хвоста теперь тоже нет. Остальные без Севрюги не посмеют… Она, Настенька, теперь свободна. Она избавилась от многолетнего рабства и унижений…
– Мать Александры на тот момент находилась в отъезде? – уточнил Макар.
– Вроде да. Севрюга… то есть Алина мне сказала. Мол, мать с любовником до конца месяца не вернутся. А я, мол, в колледж больше не хожу.
– Она бросила колледж прямо накануне экзаменов? – удивился Макар. – А почему?
– Говорила – полный треш, – ответила Настенька. – А потом ей совсем не до учебы стало. Она испсиховалась вся. Извелась.
– А причина волнений? – поинтересовался Клавдий.
– Личное.
– Она и Руслан Карасев состояли в отношениях? – Макар обрадовался: наконец-то они в расспросах подходят к чему-то существенному, конкретному и важному.
– С Хвостом?! Да вы в своем уме?
Нежное смазливое личико Настеньки исказила брезгливая гримаса. Макар опешил. Клавдий замер.
– Но они же вместе словно в воду канули, – заметил он осторожно.
– Я не знаю. Может, они и пропали вместе, только… с Хвостом у Севрюги в постели ничего быть не могло. Это невозможно. Фу! – Настенька скривилась. – Вы же частные детективы, подумайте сами. Мать Руслана вам же сообщила его особые приметы, чтобы искать… если он и Севрюга на пару бортанулись! Сдохли.
– Конечно, мы мать Руслана расспрашивали, – Клавдий остро ощущал подвох.
– Если не из-за Руслана Александра переживала и даже бросила учебу, – подхватил Макар, – то из-за кого же?