Новый удар в стену! Анна рушила павильон для танцев ненавистной соперницы. Наверху треснуло, с крыши посыпалось.
– Осторожнее! Вам же на голову рухнет! – Клавдий попытался остановить ее, но она его отпихнула с яростью.
– Найду его труп!
– Черта с два найдешь! – крикнула ей Василиса. – Потому что трупов здесь нет. Я никого не убивала. А ты специально сейчас… Напоказ! Новая роль, да? Дура! Ты ему не могла простить мою беременность и нашу с ним обоюдную страсть! Пусть мы цапались, ругались, расходились, но нас неудержимо влекло друг к другу, и ты это знала всегда! Он не твой. Он мой! И навсегда останется моим, потому что во мне его сын!
Анна отбросила мотыгу. Наклонилась. Подняла нечто из травы, спрятанное до поры до времени в темноте ночи. В руках ее оказался топор! Словно фурия – лохматая, потная, красная – она устремилась к бывшей подруге, неловко размахивая своим новым оружием.
– Прекратите! – крикнул Клавдий, он в этот момент отвлекся: сунулся в дыру, пробитую Анной в стене, из нее несло пылью и плесенью, но не тем страшным, хорошо знакомым им с Макаром запахом тлена.
Анна неслась к Василисе, словно героиня боевика. Какую роль сейчас она для себя избрала? Кого изображала? Перед кем? Но Василиса не кинулась наутек. Она осталась на месте, кимоно совсем соскользнуло с ее роскошных покатых плеч, открывая опасности и смерти ее всю – голую, беременную, в одних лишь трусиках-бикини.
– Ну, давай! Бей! – заорала она, казалось, тоже теряя рассудок от бешенства. – Убей меня и ребенка, как убила и его… их двоих в тот день, когда они явились сюда! Бей!
Анна налетела на нее с топором. Макар бросился ей наперерез и сделал то, чего не позволял себе никогда в жизни, – ударил женщину! И как! Мощно, страшно заехал Ане-Мордоворот кулаком прямо в зубы. Подобно Руслану в клубе…
Захлебнувшись воплем боли, Дрынова рухнула на траву. Топор отлетел в сторону. Василиса бросилась к нему. Макар грубо толкнул и ее прочь. Наступил на топор ногой. Он взирал на них обеих с отвращением и почти благоговейным ужасом: женщины, дошедшие до края в ненависти друг к другу. Адонис, а тем более бедный Руслан, приносящий, по поверьям, беду всем, кто входил с ним в контакт, лишь песчинки в урагане женской ярости… Ему, Макару, всегда казалась утрированной картина драки в «Малом», нарисованная Карамазовым. Он сомневался прежде: могли ли обе заклятые подруги – Аня и Вася – вести себя подобным образом? Сейчас все его сомнения развеялись в дым.
Анна, выплевывая выбитый Макаром передний зуб, вытирая рукой окровавленный рот, ползала по траве, силилась подняться на ноги, бормотала:
– Все равно убью стерву… отомщу за него… Он любовь всей моей жизни! Мальчик мой ненаглядный, Адонис… бог… мое сокровище, божество… Свет моих очей! Я увидела его и влюбилась сразу… Думала – бог мне его послал в награду за все мои усилия, труды, унижения ради съемок, кастингов, ролей… Вонючее кино, будь оно проклято! Я не имела в нем счастья и удачи, пусть! Но судьба послала мне его… возлюбленного… Я вас люблю, хоть я бешусь…. Какое тело, боже! Какой торс! Взгляд! Улыбка! Сила его объятий… Я бы все ему отдала, мир бы перевернула напоследок ради него… А она, стерва, из-за мести мне за неудавшийся брак с моим братом увела Адониса у меня… Отняла! Забрала и… убила! Разлучила нас с ним…
– Я Игоря не убивала! – Василиса и сама задыхалась. – И второго пацана, избившего меня, тоже. Они ко мне не приходили. А на тебя, Анька, он плевал! Все твои подачки, подарки ему… моему Игорю были не надобны! Он ржал, когда тебя при нем называли Аня-Мордоворот! Он телик всегда вырубал, когда ты в рекламе на экране мелькала. Не выносил твоей тупой колхозной рожи! И ты это знала. Ты ему отомстила за пренебрежение, за его страсть ко мне! Убила его! Отняла отца у моего ребенка!
Василиса начала пьяно рыдать. Анна, лишившаяся зуба, наконец поднялась на ноги. По ее искаженному лицу тоже катились слезы.
– Я бы ему все, все, все простила! – рыдала она. – Ради любви!
Адонис – бог и сам того не знает…
Макар вспомнил их стишок. Его тошнило от них обеих. И было дико стыдно.
– В ремонтируемой стене павильона никого не замуровали, остальные стены вообще целые, – возвестил Клавдий. – Дело серьезное и обвинения суровые, дамы. Я сейчас вызову полицию. А?
– Нет! – хором заорали Аня и Вася. – Нет! Только не ментов! Пожалуйста!
Макар оглядывал темный участок – еще час назад он был убежден: их пропавшие без вести направились из заброшенного особняка именно сюда – в Шишкино Лесничество. К кому-то из ревнивых обезумевших женщин, жаждавших поквитаться друг с другом за прежние обиды, избравших в качестве инструмента мести его – Адониса Прекрасного… Его призрак мелькал в темноте среди деревьев, кустов, на берегу пруда, в темных небесах. А тенью за ним второй фантом – Руслан, Хвост, Горевестник, попавший вместе с новообретенным другом в беспощадные жернова судьбы…
Но призраки – вещь эфемерная. Они исчезают… Макар уже не был уверен в своих прежних выводах. Он вообще уже не был уверен ни в чем.
– Не вызывай полицию, Мамонтов! – Анна обратилась к Клавдию. – Ради твоего отца прошу… Я ж читала его книги… Взгляни на меня, какая из меня убийца? Я же просто… актриса…
– Никакой полиции! – поддержала заклятую подругу Василиса. – Я тоже их не убивала. Да они и не приходили сюда! А к Аньке-Мордоворот я претензий из-за топора не имею. Она всегда была бешеная, с приветом. Она Леню его же подтяжками бьет! А Игорю она однажды всадила вилку в грудь – когда ее стишки ему не понравились. Он мне шрам показывал в постели.
Глава 36Сумасшедшее черно-белое
Полицию вызывать не стали. Клавдий и Макар тщательно осмотрели и обыскали павильон для танцев снаружи и внутри. Тот оказался пуст. На полу – толстый слой строительной пыли. Аня и Вася утратили прежний пыл и ярость, словно сникли обе. Горько по-бабьи ревели, оплакивая… что? Своего сгинувшего любовника? Жизнь неудавшуюся? Надежды? Мечты о счастье? Уже светало, когда они все вчетвером подошли к воротам, Василиса распахнула их и прошептала:
– Убирайтесь! Все, все! Видеть вас, гадин, не могу!
Анна поплелась к себе на участок, ее шатало, она ссутулилась. Волокла за собой по дороге мотыгу и топор. Клавдий посчитал лишним ее разоружать. До них с Макаром донеслось ее бормотание:
И в шепоте хрупких вишневых ветвей я вижу все тот же мой сбывшийся сон,
Как будто бы я и еще кто-то… он! Гуляем вдвоем средь знакомых аллей…
Анна Дрынова декламировала собственные стихи. Актриса!
Оставив ее на произвол судьбы, Клавдий и Макар сделали крюк по сонному Шишкину Лесничеству и вернулись на берег пруда, где оставили внедорожник. Они оба сами валились с ног от усталости.
– Надо вздремнуть прямо в тачке, – решил Клавдий. И они заснули богатырским сном.
Пробудились от щебета птиц и яркого солнца. Часы в мобильном показывали восемь утра. На противоположном берегу первые дачники уже вышли на пляж. Макар и Клавдий снова искупались, умылись, привели себя в порядок. От ночных передряг и заплыва в пруду Макар окончательно протрезвел. Он открыл в телефоне фотографии Игоря Виноградова, долго глядел на него. Затем нашел фото Руслана.
– Адонис сыграл сумасшедшую роль в жизни двух зрелых одиноких весьма обеспеченных теток, – объявил он. – Страсти кипели и бурлят по сей день вокруг него… Игорь, наверное, и вообразить не мог последствий. Он ведь крутил банальные интрижки с обеими, а вылилось все почти в античную трагедию. А Руслан вроде вообще прошел по касательной в эпизоде с пассиями Адониса. Или нет? Но ведь именно он привел своего приятеля в заброшенный особняк, где их следы оборвались. Я вот думаю, Клава…
– О чем? – Клавдий снова сам сел за руль, давая Макару время окончательно оправиться после алкогольного срыва.
– Может, они оба невольно пролетели роковой кометой еще по чьей-то судьбе, сами того не подозревая?
– Кометой по чьей судьбе? Убийцы Слонова? Теперь ты склоняешься к версии Бальзаминова? Они – нежелательные свидетели для Слона, и он их прикончил?
Макар собрался ответить, но не успел: у Клавдия сработал мобильный.
– Это я, – раздался голос участкового Бальзаминова. – Не разбудил? Я быстро – самое главное. Прибыл новый следак, меня к нему тягают. Превышение служебных полномочий вроде вменяют… Может, закроют меня самого.
– Михалыч! Мы готовы с Макаром выступить свидетелями на твоей стороне! – воскликнул Клавдий. Он заволновался – бывший коллега его в беде!
– Не фиг вам встревать. Я сам. Слушайте сюда, у меня времени в обрез, – оборвал его хрипло Бальзаминов. – Я ваши номера сейчас удаляю из мобилы, и вы мне не звоните до прояснения ситуации. Короче, вчера ночью отрыли мы в лесу… Слон сознался мне.
– Вы с полицией нашли трупы наших ребят?! – Макар все слышал по громкой связи.
– Башку и кисти Бени-Кота, – ответил Бальзаминов. – Он поплыл в «Скорой», я его дожал. Вы отчалили, а я сразу к врачам – мол, отконвоирую сам его в больницу. Я его в «Скорой» измордовал… он обоссался… мол, не доедет со мной, коньки откинет. И назвал мне место захоронения Бениной башки. Я потом коллегам сообщил. Но в «Скорой» врач и санитар мои методы восприняли в штыки – накатали телегу нашим… на мое самоуправство с задержанным. В итоге я сам сейчас под колпаком у Мюллера. Усекли? За себя не волнуйтесь. Я вас не сдам коллегам.
– Что сказал Слон о наших пропавших? – спросил Клавдий. – Когда ты его… дожимал?
– Ни хрена. Не взял он на себя их. И места не назвал, где схоронил. В несознанке он по парням, сколько я его ни пугал. Вечером мы в лесу обнаружили с коллегами только часть останков Бени-Кота. Больше ничего.
– А если все же Слонов не виновен в убийстве Руслана и Игоря? – вмешался Макар. – Даты ведь не совпадают, Михал Михалыч! И еще многое не сходится вообще!
– Тихо, умник, слушай сюда. Мне новые данные пришли – ответы на мои запросы. Отчет о звонках на номер Игорька и с него. Я вам сейчас скину. Чуть ли не